Wundefwaffe

Глава 16. Весна и лето 1912 г.

В нетерпении ожидая ухода льдов и держа свой флаг на стоящем в Ревеле крейсере "Баян", Н.О. Эс­сен после проверки "Ермаком" 7 апреля состояния льдов в ближайшей бухте Папонвик, уже 15 апреля приказал крейсерам начать кампанию, 18-19 апреля они провели маневрирование в море.

1 и 9 мая пришел черед и новых додредноутов. Ускоренный выход на рейд отстававшего в постройке "Императора Павла I" объяснялся по-видимому, более энергичным завершением работ под наблюдением на­чальника бригады, избравшего корабль в качестве флаг­манского. Разделение кораблей могло быть связано с не­обходимостью предотвращения зревшей на них угрозы мятежей. Революционное брожение под влиянием эсеро-болыпевистской пропаганды было столь значительно. что только массовыми обысками и арестами, произве­денными в ночь на 25 апреля 1912 г. на "Цесаревиче" и "Рюрике" удалось удержать эти корабли от мятежа, запланированного на этот день. "Идейная" работа подполь­щиков и идеалы "светлого будущего" явили себя на "Рюрике" еще впору постройки его в Англии в 1910 г. Осуществить эти идеалы подпольщики собира­лись посредством убийства царя во время высочайшего смотра крейсера по прибытии в Россию. Эта идеология сумела овладеть умами (как это было со свеаборгскими поручиками 1906 г.) и некоторых корабельных ин­женеров. Известно, что к таковым принадлежали А.Н. Прохоров (1879-?) и В.П. Костенко (1880-1956). После­днего, "взятого" с подпольной эсеровской литературой, от верной каторги спасло лишь заступничество А.Н. Крылова и И.К. Григоровича, убедивших императора даровать помилование талантливому инженеру. "Идей­ные" и просто "интересующиеся" нашлись и в коман­дах новых додредноутов. Часть их, уцелевшая после первых арестов, продолжала готовить восстание, на­значенное на 12 июля 1912 г.

Революционеры предложили пустить мину в яхту "Штандарт" и покончить с Николаем II во время его встречи на ревельском рейде с германским импе­ратором Вильгельмом П. Героями этого этапа рево­люционных приготовлений были матросы "Императо­ра Павла I", безуспешно пытавшиеся вовлечь в заговор команду "Андрея Первозванного". Ее пред­ставители бывали на тайных береговых сходках во время стоянок бригады, но план немедленного восста­ния не поддерживали, а один из матросов — машинист 1-й статьи Григорий Бартош, — не побоявшись мести, 10 июля 1912 г. доложил старшему офицеру "Андрея Первозванного" капитану 2 ранга Алеамбарову о планах скорого восстания, обсуждавшихся на берегу в Екатеринентале, замаскированной под выпивку сходкой (до 100 матросов с "Рюрика", "Цесаревича", "Славы" и "Императора Павла I").

Был, по-видимому, какой-то, со временем утра­ченный секрет воспитательной работы, которым внача­ле владели командир и офицеры "Андрея Первозванно­го". Иной оказалась новая смена команды, которая в 1917 г. потрясла весь флот совершившейся на корабле его революционной "реабилитацией". Но до этого было далеко, никто не был наделен способностью предвидеть будущее, и офицеры недолго поволновавшись, очень скоро вернулись к прежней жизни.

В те же июльские дни В.А. Белли, стоя вахтен­ным начальником на "Авроре", стал свидетелем ноч­ных сигналов ратьером с парового катера крейсера на стоявший рядом "Андрей Первозванный", а в дру­гую ночь — с "Андрея Первозванного" на "Аврору". Показательно, что по словам В.А. Белли, (хотя, воз­можно, надо сделать поправку на незримую власть советской самоцензуры) он "не придал никакого зна­чения этим сигнализациям". Такого же мнения, как ни странно, придерживался и морской министр И.К. Григорович. О событиях на Балтике он в своем днев­нике вообще не упоминал, а о раскрытии подготовки в мае-сентябре 1912 г. еще более масштабного мяте­жа на бригаде линейных кораблей Черного моря, ото­звался скептически. "Не раздуто ли все это теми, кому всякая пакость на руку для показания своей де­ятельности ... и отдаления Государя от флота". По­вторяя свое привычное заклинание о недостатке "оте­ческого отношения к нижним чинам" адмирал ни разу не раскрыл существа этой меры. Как посторонний наблюдатель он лишь отмечал: "дело делать и ста­раться улучшить быт беднейшего класса людей, — на это нет средств, и можно еще прослыть либераль­ным". Понятно, что опытный царедворец Григорович не хотел давать поводов к подозрениям в либерализ­ме. В такой вот, далекой от предвоенной идиллии не­спокойной, хотя и внешне красочной обстановке, на­чинали свою службу новые додредноуты.

Весьма эффектно выглядевшие, с длинным сте­лющимся по воде корпусом, с рядами разместившихся вдоль него внушительных башен, из которых 203-мм смотрелись почти так же как и 305-мм, с привлекаю­щими внимание экзотическими мачтами "Андрей Пер­возванный" и "Император Павел I" сразу же затмили собой все другие корабли флота. Достойным образом (особенно, если не вдаваться в сравнение главнейших характеристик), новые додредноуты выглядели рядом в германским линейным крейсером "Мольтке". Эта нежданная встреча произошла 21 июня на рейде Бал­тийского порта, куда император Вильгельм II на яхте "Гогенцоллерн" прибыл в сопровождении линейного крейсера и любимого миноносца "Слейпнер".

Здесь своего германского кузена и брата (все императоры в мире как Божьи помазанники счита­лись братьями) на яхте "Штандарт" встречал Нико­лай II. Его яхту с двумя додредноутами сопровож­дал отряд миноносцев и колесная яхта морского министра "Нева". Последнее в истории политичес­кое свидание двух родственников, друзей и братьев-императоров, ни на что уже не повлияет. Вильгельм еще "в 1909 г. успел устроить для России диплома­тическую Цусиму", заставив на глазах всего мира признать австрийскую аннексию Боснии и Герцего­вины и принудить к тому же Сербию. Это сильно по­дорвало существовавшее в России прогерманские настроения, но кузен Вилли в своей несокрушимой самоуверенности все же не терял надежды заставить Россию быть союзницей Германии.

Считается, что стороны расстались, ни о чем не договорившись. Выясняется, однако, что свидание в Ревеле могло бы принести русскому флоту неоцени­мую пользу. И. К. Григорович в своем дневнике пи­сал, что он с разрешения императора Николая II со­вершил подробный осмотр крейсера "Мольтке", при котором Вильгельм II, сопровождая его, давал под­робные объяснения. Император явно стремился заин­тересовать министра осмотром. В записях дневника И.К. Григорович выражал свое неудовольствие тем откровенным нажимом, с которым германский импе­ратор пытался убедить его часть кораблей новой рус­ской программы заказывать на германских верфях. "Они, — напоминал император, —дадут первокласс­ные образцы новейшего типа судов и построят скоро и хорошо, как все, что у них делается".