Wundefwaffe

Глава 29. Под флагом РСФСР

 

Почему-то не боясь действий англичан в Север­ном море и убедившись в отсутствии сопротивления со стороны русских, немцы уже 25 февраля 1918 г. спо­койно заняли Ревель, а 3 апреля их большой отряд при­шел в Ганге. Это заставило взорвать находившиеся здесь четыре новейших русских лодки типа АГ.

12 апреля немецкие войска начали входить в Гельсингфорс. Русские корабли, разоруженные по ус­ловиям перемирия и обязанные соблюдать нейтрали­тет, должны были стать свидетелями позорнейшего зрелища: хозяйничания немцев в его, теперь уже быв­шей, главной базе. Вошедшие 13 апреля немецкие тральщики не стеснялись вести стрельбу по городу, разрушив табачную фабрику Бострема и вызвав пожа­ры в южной гавани. Торжествуя "победу", они не­сколько шрапнельных снарядов положили даже у бор­та еще остававшегося под флагом А.П. Зеленого и ра­зоруженного крейсера "Память Азова". 14 апреля на рейд вошли дредноуты "Вестфален" (флаг командую­щего германскими силами контр-адмирала Майера) и моонзундский "победитель" "Позен".

Начался беззастенчивый захват и разграбление немцами (совместно с финской белой гвардией) судов и имущества флота. Как писал старший русский мор­ской начальник в Финляндии А.П. Зеленой, "морс­кое собрание было занято германскими матросами, и на его флагштоке был поднят германский флаг... Взятое немцами сторожевое судно "Голубь", строив­шееся для русского флота, ходит под германским флагом и с германской командой". В городе и на ко­раблях производились германскими и финляндскими войсками аресты русских офицеров и матросов под самым нелепым предлогом. Разграбление базы и ко­раблей приняло характер все возрастающий вакхана­лии, в которой деятельное участие приняли финские власти. Флот мог только в бессильной ярости быть свидетелем этого позора.

Перед мучительным выбором поставлены были в те дни офицеры. Надежды на возрождение флота пробуждали фактически состоявшийся отказ новой власти от коллегиального управления флотом и вос­становление должности его командующего ("началь­ника Морских сил Балтийского моря"). Им, под при­смотром комиссара, стал всеми уважаемый заслу­женный офицер, состоящий в штабе А.В. Развозова, ранее, еще в начале 1917 г. командовавший эсмин­цем "Пограничник", бывший капитан 1 ранга A.M. Щастный (1881-1918, расстрелян). Приложив огром­ные организационные усилия, сумев в едином патрио­тическом порыве объединить, пусть и ненадолго, офицеров, матросов и комиссаров, он не дал немцам захватить флот. Так был совершен великий патриоти­ческий подвиг.

Даже в проникнутой болью за флот и своего ге­роя, но по-советски окрашенной книге С.А. Зонина "Адмирал Л.М. Галлер (М., 1991, с. 139) не нашлось места, чтобы назвать "те двенадцать офицеров, из них пять механики", которые с остатками команды, "доу­комплектованной" четырьмя сотнями солдат из Свеаборгского гарнизона, привели "Андрей Первозван­ный" в Кронштадт. Не сказано и о том, куда пропал прежний командир.

В выпущенных в 20-е годы прошлого века А.К. Дразеном выборках из дневника И.И. Ренгартена со­держалось примечание о том, что И.И. Лодыженский состоял "заведующим политическим кабинетом морс­кого министра Вердеревского", отсюда можно заклю­чить, что командир "Андрея Первозванного" оставил свой корабль в августе-сентябре 1917 г. Иных сведе­ний не встречается. Л.М. фон Галлер принял командо­вание только на время похода второго эшелона. К это­му времени первый эшелон, включавший дредноуты и крейсера "Рюрик", "Адмирал Макаров", "Богатырь" под проводкой ледоколов "Ермак" и "Волынец" совершили переход в Кронштадт 12-15 марта 1918 г. (Балт. моряки в проведении... . с. 130; Сапожников В.М. Подвиг балтийцев в 1918 году. М., 1954. с. 32-38). Л.М. Галлер уверенно вел корабль, хорошо ему знакомый по прежней должности старшего артилле­рийского офицера, но его задача чрезвычайно ослож­нялась отсутствием ледокольной проводки.

Шедшие с отрядом малые ледоколы "Силач" и "Город Ревель" были не в силах справиться со сковы­вающими залив тяжелыми льдами (нагромождения то­росов достигали 5-6 м высоты). Мощные же "Тармо" и "Волынец" были захвачены в результате сговора их командиров с белофиннами. Флот не сумел уберечь свои ледоколы от захвата, и теперь надежда была на оставшийся "Ермак". Он под охраной крейсера "Рю­рик" и пробивался теперь из Кронштадта навстречу второму эшелону. В отряде за "Андреем Первозван­ным" под флагом начальника 3-й бригады линейных кораблей Н.И. Паттона (1868-после 1922) шли "Рес­публика", крейсера "Баян" и "Олег", подводные лод­ки "Тур", "Рысь", "Тигр". Лодки сначала шли само­стоятельно, затем на буксирах "Андрея Первозванно­го", "Баяна" и "Олега".

В первый день похода, начатого после ночной стоянки на внешнем рейде 5 апреля, кораблям уда­лось пройти лишь 5 миль после маяка Грохара. Днем 6 апреля, при попытках преодолеть встретившийся особо тяжелый торосистый лед, оборвался буксир "Рыси". Затертая во льдах лодка получила поврежде­ние корпуса и вынуждена была вернуться в Гельсинг­форс. Но и "Андрей Первозванный", имея под пара­ми все 25 котлов и работая как ледокол, с огромным трудом пробивал отряду дорогу. Несколько раз его почти безнадежно затирало во льдах, и корабли отря­да стопорили машины. В 20 час. остановились на но­чевку, так как, не видя расположения трещин, нельзя было выбирать оптимальный путь. В 5 час. 30 мин. 7 апреля "Андрей Первозванный" возобновил атаку на льды. В 10 час. 10 мин. по курсу открылся о. Гогланд. Корабли стопорили ход, ожидая, пока "Андрей Первозванный" с разбегу пробьет канал, и, пройдя несколько десятков, метров вновь остановились, а 18 час. 45 мин. он поднял сигнал: "Прекратить пары. Застрял во льду".

Работая машинами на полный ход, корабль не мог сдвинуться с места. Пройдя за три дня лишь 60 миль, корабли заночевали близ о. Родшер. Движению шедшего навстречу "Рюрика" и "Ермака" пыталась помешать своим огнем финская батарея на о. Лавенсаари. Не отвечая на провокационную стрельбу, ко­рабли уклонились с курса и не дали немцам повода обвинить русский флот в нарушении перемирия на Балтике. Огни двух кораблей, показались из-за о. Гогланд около 21 часа 7 апреля. Утром продолжали плавание уже под проводкой "Ермака", за которым шли "Рюрик" и весь отряд. Движение ускорилось, но и "Ермаку" не удавалось сходу преодолевать оказав­шееся исключительно мощным ледовое поле. Ночь на

9 апреля шли при свете прожекторов, к полуночи на 10 апреля "Андрей Первозванный" был замечен в виду Толбухина маяка. В Кронштадт пришли в пол­день 10 апреля.

По "временному" боевому расписанию флота Балтийского моря на 1918 г. "Андрей Первозван­ный" находился в составе морских сил Кронштад­та", во 2-й бригаде линейных кораблей (вместе с "Республикой" и "Рюриком"), состоявшей "в готов­ности" вместе с 1-й бригадой. Четыре крейсера и "Гражданин" были в резерве. Из "морских сил Пет­рограда" в готовности были "Богатырь" и "Олег", в резерве "Адмирал Макаров" и "Баян". Успех ледо­вого похода, в марте—апреле 1918 г., спасшего 185 кораблей, и последующий вывод из Гельсингфорса, Котки и Выборга еще 48 кораблей и судов вызвали заметную консолидацию матросов и офицеров. Воз­мущение флота вызвали и просочившиеся в печать слухи о намерениях большевиков взорвать и зато­пить корабли в Кронштадте и устье Невы. Суще­ствовала и диспозиция затопления кораблей, касав­шаяся, конечно, и "Андрея Первозванного". Вооб­разив себя и вправду ответственным командующим, A.M. Щастный посмел всесильному наркому Троц­кому указать на некомпетентность и безграмотность его вмешательства в дела флота.

A.M. Щастный 27 мая был арестован и лично Троцким подвергнут с большим пристрастием прове­денному, нарочито путанному, провокационному доп­росу. Его целью было "поймать" адмирала в главном инкриминируемом каждому офицеру преступлении — "нарушении установок новой власти" быть только техническими исполнителями и не иметь "никаких ре­шительно прав касаться политики". В предрешенном по воле Троцкого расстреле A.M. Щастного свою не­пременную роль сыграли: усердный партийный следо­ватель В.Э. Кингисепп (1888-1918) и неуемный пла­менный революционер, член Верховной морской ко­миссии Ф.Ф. Раскольников.

Обеспокоенность всего флота необъяснимым арестом A.M. Щастного выразила резолюция, приня­тая командой "Андрея Первозванного". В телеграм­ме, направленной в адрес морской коллегии, говори­лось, что команда корабля, "обсудив вопрос об аресте командующего флотом Щастного, постановила тре­бовать срочно от т. Троцкого через морскую коллегию выяснения причин ареста Комфлота Щастного. Пред­седатель общего собрания Шевцов, секретарь Соко­лов (Шошков Е.Е. с. 112). Но большевики сумели справиться с положением. И уже 1 июня были приняты две резолюции. Первая, предложенная командой крей­сера "Рюрик" от 21 мая, была переполнена клятвами верности Советской власти и угрозами "жестокой кары" в адрес всех тех, кто "клеветой и гнусной ло­жью на Советскую власть сеет в трудовых массах сму­ту и панику..." Под резолюцией, поддержавшей резо­люцию команды крейсера "Рюрик", подписались и де­легаты "Андрея Первозванного".

Что же представляли из себя в то время команд­ный состав и команда "Андрея Первозванного"? В противоположность дредноуту "Гангут", судьбы офи­церов которого со стороны белых (не менее восьми из тридцати одного офицера, бывших на корабле летом 1917 г.), стали известны из работы ушедшего к ним ин­женер-механика мичмана Н.Э. Кадесникова(ок.1895-1971, Нью-Йорк), "Краткий очерк белой борьбы под андреевским флагом на суше, морях, озерах и реках России в 1917-1922 гг.", (Нью-Йорк, 1965) сведения об офицерах "Андрея Первозванного" пока что не очень полны. Известно, что по ленинскому декрету от 29 ян­варя 1918 г. о массовом увольнении бывших офицеров еще до Ледового похода флот должен был покинуть старший офицер лейтенант В.А. Буцкой (1890-1967, Рим); Н.Э. Кадесников , упоминает его (с. 61) как организатора Уральского пункта радиосвязи между Добровольской армией и армией А.В. Колчака.

Других сведений об участии в добровольческом движении офицеров "Андрея Первозванного" в мему­арах не встречается. Но в книге не раскрыты имена сотен офицеров, которые в одиночку или группами до 20 человек (с. 75) в безвестности погибали в боях с красными на необъятных просторах России. Среди них могли быть и офицеры "Андрея Первозванного". Ос­таются нераскрытыми еще более обширные списки тех, кто погиб во время красного террора. Среди них также могли оказаться офицеры "Андрея Первозван­ного". И потому еще долго, видимо, нельзя будет хотя бы приблизительно сказать, кто из офицеров списка на октябрь 1917 г. мог остаться на корабле.

Достоверно можно сказать, что не было среди них и мичмана И.Д. Богданова — он в эмигрантс­ких изданиях значился как подписчик "Морского журнала" 1931 г. За рубежом оказался и другой мичман корабля Ян Владиславович Нелавицкий (ок. 1895-1974, Африка).Неисповедимы судьбы людс­кие: сын Я.В. Нелавицкого Владислав в 1993 г. со­действовал выходу в свет подготовленной автором в издательстве "Гангут" книги "Линейные корабли типа "Императрица Мария". О нерасторжимости связи времен, людей и поколений, о не умирающей памяти свидетельствует и вышедший в наши дни, "Мартиролог русской военно-морской эмиграции по изданиям 1920-2000 гг." (М.; Феодосия, 2001). Из офицеров "Андрея Первозванного", оказавшихся развеянными от Рима до Осло, от Тулона до Брюссе­ля, от Афин до Шанхая, мартиролог (см. приложе­ние) называет восемь имен.

Можно пытаться проследить их путь в истории, но уже сегодня можно сказать, что едва ли не после­дним ветераном корабля, о котором речь еще впереди, оказался его старший механик (в 1917-1919 гг.) Мечис­лав Мартынович Сляский (1878-1949, Польша). Про­шедший войну с Японией в должности механика мино­носца "Бурный" (в 1902-1904 гг.), он имел за войну два ордена (Станислава 3-й ст. и Анну 3-й ст. с мечами и бантом). В 1907-1909 гг. был старшим механиком на миноносце "Видный", в 1909-1913 гг. — транспорта (разоруженной канонерской лодки) "Грозящий", а за­тем стал трюмным механиком "Андрея Первозванно­го". В апреле 1914 г. получил чин инженер-механика капитана 2 ранга.

Ветераном войны был сменивший Л.М. Галлера (после временного командования в Ледовом походе) капитан 1 ранга В.Е. Затурский (1883 -?), артиллерийс­кий офицер 1-го разряда (с 1912 г.). Вахтенным началь­ником он в 1903-1905 гг. служил на крейсере "Дмитрий Донской", совершил на нем плавание с эскадрой вок­руг Африки на Дальний Восток, участвовал в бою ко­рабля с отрядами японских крейсеров — самом, навер­ное, героическом в Цусимском сражении. В 1906— 1909 гг. служил на линейном корабле "Слава", в 1915 г. был и. д. старшего офицера на дредноуте "Петропав­ловск", с марта 1915 г. был и. д. старшего офицера на "Императоре Павле I", затем и.д. командира этого ко­рабля, переименованного в 1917 г. в "Республику", и 28 июля 1917 г. он был утвержден в должности коман­дира. На "Андрей Первозванный" его перевели после Ледового похода, когда из-за крайней ограниченности запасов топлива и выяснившейся безнадежности его подвоза линейный корабль "Республика" в августе присоединили к судам, сданным на долговременное хранение. "Андрей Первозванный" весь 1918 г. оста­вался единственным несменяемым линейным кораблем, в паре с которым с середины года менялись "Севасто­поль" и "Петропавловск".

В докладе Генмора от 27 августа 1918 г. за подписью начальника МГШ Е.А. Беренса и комисса­ра С.П. Лукашевича, содержавшем оценку состояния и задач флота, определяющими оказывались две про­блемы: подготовка к полному уничтожению кораб­лей и сооружений на случай падения Петрограда и почти полная кадровая обездоленность. Относитель­но командного состава отмечался "незначительный процент" кадровых специалистов и преобладание в нем "запасных и наскоро обученных во время вой­ны". Очевидно, речь идет о прапорщиках и мичманах военного времени, мичманах последнего (1917 г.) вы­пуска, а также поступавших на службу недоучивших­ся гардемаринов. Представителем этой молодежи (и еще не самых молодых) был, например, 25-летний вахтенный начальник "Андрея Первозванного", представитель обширной флотской фамилии (разде­лившихся между белыми и красными) Борис Юльевич Рыбалтовский (1893-?), ставший в 1919 г. старшим штурманом "Дианы". Боевая подготовка практичес­ки отсутствовала. После одной-двух стрельб в 1917 г. корабли в 1918 г. в большинстве уже ни разу не стреляли (Мордвинов Р.Н. с. 309). Одно из немногих счастливых исключений составлял "Андрей Перво­званный". Документами зафиксирована проведен­ная им 28 ноября 1918 г. вторая учебная стрельба. Корабль вместе с "Петропавловском" (до 1 декабря был в доке) составлял тогда все наличные линейные силы действующего Балтийского флота.

С двумя линкорами в строю в Кронштадте "в полной боевой готовности" находились: крейсер "Олег", четыре "Новика", ("Азард", "Автроил", "Спартак", "Гавриил"), семь подводных лодок типа "Барс", заградитель "Нарова" (200 мин), четыре тральщика и до пяти 350-тонных миноносцев "из числа более исправных". Это было пределом, допускавшимся наличными запасами топлива и возможностями комп­лектования экипажей. Все считавшиеся в полной бое­вой готовности корабли были укомплектованы "путем перевода специалистов с других судов", ввиду чего нуждались "в некоторой тренировке". Никто, однако, не предполагал, сколь значительны окажутся результа­ты этих тренировок (если они даже и вправду произво­дились) и каким фатальным окажутся последствия все­го того состояния разрухи и развала, в котором флот находился в продолжение последних двух лет. А пото­му командование, боясь, как в случае с A.M. Щастным, быть обвиненным в "политических выступлени­ях", ни словом не возражало против операции, задуман­ной Л. Троцким. И решающую роль в ней предстояло сыграть "Андрею Первозванному". Официально отря­ду судов особого назначения в составе трех эсминцев, крейсера "Олег" и линкора "Андрей Первозванный" под начальством члена РВСР Ф.Ф. Раскольникова ста­вились три задачи:

1. Выяснить силы противника в Ревеле.

2. Вступить с ними в бой.

3. Уничтожить его, если окажется возможным.

Но была, кажется, у отряда и другая особая за­дача, которую революционный нарком, свято веруя в беспредельный революционный энтузиазм своих моря­ков и всесокрушающую силу пролетарской солидар­ности трудящихся всех стран мира, тщательно таил от окружающих. Вожделенно и вот-вот ожидали всемир­ного восстания пролетариата.

Свою жертву должен был принести и флот. Уже высказано предположение (сб. статей и документов "Морская война на Балтике, 1918-1919, с. 5), что це­лью операции флота в декабре 1918 г. против Ревеля под предводительством Ф.Ф. Раскольникова было "спровоцировать там пролетарскую революцию". Так, "Андрей Первозванный", в числе первых про­явивших себя в низвержении самодержавия в 1917 г., в декабре 1918 г. оказался близок к роли поджигателя мировой революции.

Все было странно и необъяснимо в этой опера­ции, руководимой недоучкой-мичманом и снаряженной во всем ему покорными, но втайне, видимо, надеяв­шимися на ее провал военспецами. Не зная или не же­лая знать даже о наличии запаса топлива на кораблях, назначенных в операцию, Альтфатер и Зарубаев прово­дили Ф.Ф. Раскольникова на "Спартак", где он поднял свой вымпел при таком выясненном позднее комиссией РВСР состоянии запасов (в скобках сведения по показа­ниям командиров и свидетелей): "Андрей Первозван­ный" — половину топлива (500 т, до 15 суток хода); "Олег" на 30 часов (400 т), "Спартак" (только 18 декабря переименованный из "Капитана 1 ранга Миклухи-Маклая") — 150 т нефти (до 320 т), "Автроил" менее 150 т нефти (370 т) и "Азард", только что воз­вратившийся из разведки, "совсем не имел нефти". Не подобрав опытных машинистов и турбинистов, не про­верив фактических скоростей эсминцев, не найдя комен­доров, умевших метко стрелять, и даже, кажется, штур­манов, способных ориентироваться по вехам, не снаб­див корабли должным запаса топлива и не проверив их технического состояния, не дав исчерпывающих инст­рукций командирам кораблей, "красный адмирал" Ф.Ф. Раскольников обрек всю операцию на исключительно позорный провал.

Едва пройдя Шепелевский маяк, где на свою по­зицию встали "Андрей Первозванный" "Азард", как рассказывал Ф.Ф. Раскольников, семафором донес, что "он погрузил мало топлива".

Описывая всю операцию как личное героико-романтическое приключение в занимательном историко-этнографическом рассказе "В плену у англичан", Ф.Ф. Раскольников даже не взял на себя труд справить­ся о вооружении "Олега", "под прикрытием тяжелой артиллерии" которого он по плану операции рассчиты­вал отходить к о. Гогланд. 130-мм пушки "Олега" и едва 20-узловая скорость вряд ли могли соперничать с современной 6-дюймовой артиллерией и 35-узловой скоростью английских крейсеров.

Остерегаться именно этих крейсеров (в разгово­ре на ледоколе, шедшем к Кронштадту в канун опера­ции) Ф.Ф. Раскольникову особенно советовал В.М. Альтфатер. Странно, однако, что этому бесспорно опыт­ному военспецу не бросилась в глаза вся нелепость этой операции. "Андрей Первозванный", составлявший по замыслу ее составителей главную силу "Отряда особого назначения" и поставленный на позицию у Шепелевского маяка — соответственно под Кронштадтом — был лишен всякой возможности взять под прицел своих две­надцатидюймовых пушек ожидавшиеся английские крейсера. Ведь от Ревеля, куда "не зная броду", днем 26 декабря привел "Спартак" Ф.Ф. Раскольников, до о. Гогланд, где с малопонятной задачей был оставлен "Олег", расстояние составляло почти 60 миль, а до Ше­пелева маяка, где держался "Андрей Первозванный", — еще более того. На этом пространстве, да еще при воз­можности более близко расположенных сил англичан, наши корабли могли и не успеть добежать под защиту "Андрея Первозванного".

Никто не подсказал "флотоводцу" и мысли о действенном использовании в операции подводных ло­док. Единственная находившаяся в море "Пантера" из-за неисправности механизмов была вынуждена вер­нуться от о. Вульф (Аэгна) и никаких сведений о кораб­лях в Ревель сообщить не могла. В итоге образцовой по безалаберности операции свою явно бесполезную пози­цию должен был (из-за нехватки топлива) покинуть и "Андрей Первозванный". Игра в мировую революцию обернулась потерей смехотворно легко доставшихся англичанам (а затем эстонцам) двух отличных эсминцев и 251 человека оказавшихся в плену экипажей.

Более полугода революционной разрухи, когда машинная команда "Андрея", в упоений непрерывных митингов почти забыла дорогу к машинам и котлам, отразились на них множеством дефектов — особенно пострадали весьма усложненные, требовавшие посто­янного и внимательного ухода котлы Бельвиля. Ледо­вый поход, когда котлы при форсировании льдов ра­ботали с повышенной нагрузкой, выявил обширный перечень неотложных работ. Замены или исправления требовали котельные трубы, участки паропроводов, арматура, котельные дверцы, кирпичная кладка.

Мало что могли сделать оставшиеся верными своему долгу старший механик (с 1916 г.) М.М. Сляский (1878-1948, Польша) и его помощник Федотов. Из-за почти полного обновления команды не хватало опытных специалистов, негде было достать запасные части и материалы. Новых котельных трубок не уда­лось достать даже через партийную ячейку Балтийско­го завода. Пришлось смириться с тем, что к весне 1919 г. только 6 из 25 штатных котлов можно было считать годными для службы, и еще 4 после ремонта силами команды. Это позволяло рассчитывать на скорость около 8 узлов. Большего, впрочем, нельзя было требо­вать и из-за катастрофической нехватки угля.

Но расчеты механиков оказались слишком оп­тимистичными. И когда 18 мая 1919 г. корабль выхо­дил для артиллерийской поддержки частей Красной армии и прикрытия рекогносцировки эсминца "Гаври­ил" в Копорском заливе, оказалось, что вместо 10 кот­лов в действии из-за отказа ранее отремонтированных оставалось только пять. И, видно, не очень-то доверял комиссар своему командиру и механикам, если для надзора за лихорадочно шедшими в кочегарке работа­ми послал своего помощника Иббо. А тот, размахи­вая наганом перед лицом взмыленного и перемазанно­го сажей механика, распорядился чисто по-комиссарс­ки: "если через полчаса не дашь хоть двух котлов — застрелю!" (Зонин С.А. Адмирал Л.М. Галлер. с. 165).

Преданный своему делу, знающий и образован­ный офицер, с честью прошедший две войны, и пред­ставить не мог, что после сунутого в лицо на "Андрее Первозванном" комиссарского нагана советская власть за верную службу и победу в гражданской вой­не вознаградит его (вместе с 400 собранными со всего флота последними уцелевшими офицерами) еще и бес­причинным заключением в тюрьму ВЧК. Пока же до стрельбы из нагана дело не дошло. В полчаса с двумя котлами, по счастью, справиться успели. Через полча­са ввели в действие еще два. Простояв на Кронштадт­ском рейде в ожидании паров, которые позволят дать ход, корабль хотя и с запозданием, смог 7-уз скорос­тью перейти к Шепелевскому маяку. Здесь под его прикрытие успел подойти "Гавриил", счастливо вы­державший удачный бой с четырьмя английскими ми­ноносцами. Все обошлось благополучно.

Незабываемый 1919 г. стал особо памятным и для "Андрея Первозванного." Еще живы были в памяти людей обстоятельства авантюры Троцкого-Раскольникова, когда корабль могла постичь участь двух захва­ченных англичанами эсминцев, а время уже подводило его к горькой кульминации революционной службы. Самым непосредственным образом корабль и его люди обязывались вступить в жестокое, во веки не прощае­мое историей братоубийство гражданской войны. Не испытав своих пушек огнем по германским батареям в Рижском заливе, не проверив себя в единоборстве с гер­манскими дредноутами в Ирбене и Моонзунде, он по неисповедимой прихоти судьбы должен был вступить в бой с батареями — фортами Красной Горки.

Получалось, что с началом антибольшевистско­го мятежа на Красной Горке, произошедшего в ночь на 13 июня 1919 г., в полной боевой готовности находился "Андрей Первозванный". В 7 часов утра с Красной Горки на форт "Риф" по телефону был передан ульти­матум с требованиями присоединиться к мятежу. Вмес­те с фортом Красная Горка и Серая лошадь (4 152-мм и 5 120-мм орудий) восстали и крепостные полки — 1-й и 2-й Кронштадтский. Коммунисты были арестова­ны, командующему английской эскадры адмиралу Коуэну передали по радио: "Красная Горка в вашем рас­поряжении". Гарнизону Кронштадта предлагалось при­соединиться к мятежу под угрозой уничтожения. Ситуа­ция складывалась критическая. Любое энергичное дви­жение английского флота (силы его были неизвестны), приведение в действие всей огневой мощи Красной Горки (4 305-мм башенных, 4 305-мм открытых уста­новок, 8 280-мм, 3 254-мм и 3 152-мм орудий) могли поставить под угрозу власть большевиков в Кронштад­те. За ним мог пошатнуться и Петроград.

Но английский флот, вопреки всем жадным ожиданиям в Петрограде и жгучим опасениям в Крон­штадте, необъяснимо бездействовал. Английское ко­мандование, располагая возможностью взять форты под свой контроль и тем обеспечить их боеспособ­ность, проявило не то заторможенность реакции, не то низкие расчетливость и себялюбие, по вине которых русский флот не получил от английского союзника той помощи, на которую вправе был рассчитывать и в 1915, 1916 и 1917 гг. Вместо Ф. Кроми (1882-1918), всю войну проведшего на своих подводных лодках бок о бок с русскими офицерами, а теперь уже как год убитого чекистами в Петрограде, на месте английско­го командующего находился далеко, видимо, не луч­ший представитель британского милитаризма.

Но большевистская власть сдаваться не собира­лась. Она уже успела заставить работать на себя весь интеллект офицерского корпуса флота. И он, повинуясь законам гражданской войны, начал действовать. При флоте, почти полностью стоящем на приколе (и "Рес­публика", и три дредноута оставались на хранении), не­смотря на обширные совершавшиеся всю войну "изъя­тия", баржи с офицерами и недавнее разоблачение на "Полтаве" еще пяти "контрреволюционеров", какие-то резервы изыскать еще было можно. Само собой разуме­ется, дабы не повторилась история с экспедицией Раскольникова, предприняты были и меры надлежащего политического обеспечения. И немало, наверное, наганов и маузеров в руках крепких парней из Чека прибавилось на "Андрее Первозванном" под началом комиссара Иббо и поголовно, надо ду­мать, вооруженного (по зако­нам партии) большевистско­го "коллектива".

Так или иначе, но ду­эль, которую с батареей Красной Горки вели пооче­редно "Андрей Первозван­ный" и "Петропавловск" (с периодическим участием форта Риф — 8 152-мм пу­шек и крейсера "Олег" — 6 стреляющих на борт 130-мм пушек) напоминало со­бытия, которые в октябрьс­кие дни 1917 г. на полуострове Сворбе (о. Эзель) пе­реживала Церельская батарея. Но только теперь в роли убегающих от орудий в лес матросов оказались мятежники с фортов Красная Горка и Серая лошадь, а в роли уверенно маневрирующих у них на виду германских дредноутов — "Андрей Первозванный" и "Петропавловск". Дредноутом командовал быв­ший капитан 1 ранга последнего в 1917 г. большо­го производства, сделанного Временным правитель­ством, герой боя на крейсере "Рюрик" в 1904 г., бывший старший офицер нового "Рюрика" в 1912-1914 гг. и прежний командир "Добровольца" П.Ю. Постельников (1880-?). Карьера, что и говорить, за­мечательная.

Главная сила сформированного с началом 1919 г. "Действующего отряда Балтийского флота" (ДОТ), оба корабля, исполняя приказания своего начальника С.Н. Дмитриева, стреляли с редким упорством и ожес­точением. Стреляли, не считаясь с темнотой ночи, с расходом снарядов и износом орудий. Главное было в кратчайшие сроки непрерывным огнем деморализо­вать мятежников, пока англичане не соберутся к ним на помощь. Стреляли, не считаясь с недоступной для кораблей дальностью. Думать было некогда — сухо­путные части мятежных войск, действуя в пределах дальности огня Красной Горки, "отогнули" линию фронта почти до Ораниенбаума .

Как говорилось в классической работе адми­рала флота И.С. Исакова (1894-1967), "Красная Гор­ка. Сталинская операция 13-16 июня 1919 г." (сб. ста­тей "Советское военно-морское искусство". М., 1951. "положение Петрограда было критическим". В 14 час. 50 мин. (данные С. А. Зонина и выписок из до­несения кораблей сходятся) Красная Горка, не полу­чив ответа на ультиматум о сдаче, начала обстрел Кронштадта. В 15 час. 15 мин. открыли огонь кораб­ли. "Петропавловск", находясь в военной гавани, стрелял из единственной располагавшей нужным уг­лом обстрела кормовой башни. Огонь был явно недо­летным. "Андрей Первозванный", выведенный бук­сиром из гавани, стрелял с Большого Кронштадтско­го рейда. На его место в 18 час. 45 мин. ввиду бесполезности огня вывели "Петропавловск". "Анд­рей Первозванный" перешел к Толбухину маяку.

В продолжение часа пути Красная Горка по ко­раблю не стреляла. Но надежды на то, что корабль со­бирается присоединится к мятежникам, не оправда­лись. Комиссары и чекисты были начеку. Л.М. Галлер схитрил. Сблизившись на опасную для корабля дис­танцию 50-60 каб., он открыл огонь, лишь повернув на обратный курс, когда дистанция начала увеличивать­ся. Курс прокладывал бывший гардемарин Л.С. Собо­лев (1898-1971). Огнем под наблюдением Л.М. Галлера управлял брат будущего писателя А.С. Соболев (1892-?), бывший в 1916 г. третьим артиллерийским офицером на "Императоре Павле I".

Стрельбу начали в 20 час. 20 мин. И вели в про­должение часа до возвращения на Большой Кронш­тадтский рейд. В 23 час. 25 мин. под прикрытием огне­вого налета на Красную Горку со всех фортов, кораб­лей и береговых батарей, по приказу главкома И.И. Вацетиса (1873-1938), "Андрей Первозванный" вновь вышел на позицию к Толбухину маяку. Огонь в тече­ние ночи открывали по приказам из Кронштадта, не надеясь на прицельные выстрелы. Подожгли лес за фортом, для этой цели и стреляли. Применяли и такой мало обещающий метод, как огонь по вспышкам фор­та, "продвигая падение залпов через цель с недолетов на перелеты и обратно" (Сов. военно-мор. иск-во, с. 297). В это время, в 20 час. 27 мин. залп с Красной

Горки лег вплотную под кормой "Андрея Первозван­ного". В числе отравленных газами в кормовой башне главного калибра оказались и плутонговый командир бывший подпоручик по адмиралтейству из состава экипажа 1917 г. К.И. Славецкий (Зонин С.А. с. 171). "Беспокоящий", как сказали бы сегодня, огонь по фор­там корабли с перерывами (расход боеприпасов непре­рывно нарастал) вели в продолжение ночи и всего дня, израсходовали 170 снарядов (половина боекомплекта).

"Петропавловск" за это время выпустил 254 снаряда. К полуночи на 15 июня из-за повреждения ру­левого привода "Андрей Первозванный" вошел в га­вань, и к полудню 15 июня Л.М. Галлер доложил на­чальнику ДОТ о готовности продолжить бой. Но ре­шено было, видимо, приберечь снаряды и расстрелян­ные орудия корабля (на замену их в условиях граждан­ской войны едва ли можно было рассчитывать). "До­бивать" Красную Горку 15 июня продолжили корабли с более многочисленной артиллерией — "Петропав­ловск" (12 305-мм орудий) и крейсер "Олег" (12 130-мм орудий). Политика по-прежнему преобладала над военной целесообразностью. После перерыва в стрель­бе, сделанного в 13 час. 55 мин., "Петропавловск", чьим огнем с берега дирижировал начальник ДОТ, в 22 час. 20 мин. по очередному приказанию произвел три трехорудийных залпа.

На приказание сделать еще столько же залпов семафором доложили, что цель закрыта туманом. Но на мачте Кронштадтской крепости, как в добрые ста­рорежимные времена, в 23 час. 20 мин. был сделан сигнал (комиссары размышлять не хотели) "Адмирал требует немедленного исполнения". Залп произвели, наведя пушки по "приближенному углу", то есть по ле­сам и лугам Ингерманландии. За истекшие сутки рас­ход составил 201 снаряд, а всего за время операции — 568 снарядов. Приведя таблицу расхода на каждое орудие (от 92 до 128 выстрелов) от начала службы ко­рабля (ни одного выстрела по немцам), командир П.Ю. Постельников вынужден был докладывать, что артиллерию корабля приходится считать "в весьма вы­сокой степени расстрелянной)" (Сов. воен-мор. иск-во, с. 188). Дредноут, отличившийся августовским рас­стрелом своих офицеров, до конца выполнил свой ре­волюционный долг.

В придачу к снарядам линкоров, 750 130-мм снарядов выпустил "Олег" и 145 102-мм — три охра­нявших "Андрея Первозванного" эсминца "Гавриил", "Свобода" и "Гайдамак". При таком фантастическом расходе урон, нанесенный Красной Горке, составил вы­веденные из строя 1 305-мм, 4 280-мм, 2 254-мм, 2 152-мм и 2 76-мм орудия и много сгоревших сооружений. С таким же усердием, обратив корабль в гигантский кос­тер, расстреливала 15 ноября 1905 г. крейсер "Очаков" эскадра вице-адмирала Г.П. Чухнина. В отличие от ДОТа артиллеристы Красной Горки, то ли щадя кораб­ли и не теряя надежды на их присоединение, то ли не располагая кадрами опытных артиллеристов, не дос­тигли по "Петропавловску" и "Андрею Первозванно­му" ни одного попадания. В ночь на 16 июня вслед за последними залпами "Петропавловска" части Красной Армии вошли на территорию брошенных мятежниками батарей. Днем сдался и форт Серая лошадь.

Ничего не мог переменить и авантюрный, ком­бинированный с атакой авиации налет восьми англий­ских торпедных катеров на Кронштадт, состоявшийся в 1 час ночи 18 августа 1919 г. Фактически единствен­ным серьезным результатом атаки стало повреждение "Андрея Первозванного" и потопление плавучей базы подводных лодок "Память Азова". Торпеды, выпу­щенные по "Петропавловску", в него не попали. Мож­но думать, одну из них принял на себя "Андрей Пер­возванный". Он, хотя и не сделав ни одного выстрела, сыграл важную роль в срыве атаки катеров. На ко­рабле первыми включили огни противовоздушной тре­воги, а после того как "Петропавловск" и мачта мор­ского телеграфа их отрепетовали, их по приказанию Л.М. Галлера сразу выключили. Тем са­мым были убраны ори­ентиры, по которым са­молеты, летевшие в ту ночь ниже, чем обычно (их налет отвлек вни­мание от прорываю­щихся в ночи катеров), сосредотачивали свой огонь из пулеметов. Спасеньем было и строгое запрещение Л.М. Галлера стрелять по обнаруженным ка­терам. Беспорядочная стрельба в тесной гава­ни дезориентировала бы дозорный "Гаври­ил", а главное, могла выдать катерам стоявший с полным грузом мин загра­дитель "Нарова". Случайный снаряд мог произвести взрыв мин, от которого в гавани мало бы что уцелело.

Писатель Л. Соболев в своей книге, бывшей настольной для поколения мальчишек 40-х и юношей 50-х годов, "Морская душа" шесть страниц посвятил выдающейся роли командира "Андрея Первозванно­го" Л.М. фон Галлера. (приставка фон, говорящая о немецком баронском происхождении, как отменен­ная революций, понятно опускалась), сумевшего и в ту ночь проявить исключительную выдержку и распо­рядительность. В полной мере использовал он свой богатый международный опыт и искусство команди­ра. Из сброшенных бомб одна повредила баржу, сто­ящую у борта, задела сходню, другая взорвалась под кормой, причинив незначительные пробоины стояще­му на бакштове паровому катеру. От огня пулеметов повреждений не было.

Образцово провели и борьбу за живучесть. Пе­реборка 13-го шпангоута была вовремя задраена и, хотя заметно выпучилась, давление воды выдержала. Незначительную течь из цепного ящика по обделоч­ному угольнику остановили заделкой деревянными клиньями. С поступлением воды в помещение носово­го холодильника справились водоотливные насосы. Из троих трюмных в момент взрыва погиб один — С.К. Суворов. Сплошное бронирование приняло на себя силу взрыва торпеды. Как доносил Л.И. Галлер, две плиты сильно деформировались и отстали от бор­та на 0,45-0,75 м, две (по краям вмятины корпуса) сдвинулись, отстав от борта на 20-80 мм. Как видно из приводившегося эскиза, плиты своим фронтом ог­раничили и величину вмятины борта, разрывы в кото­ром доходили до скулы. Затопленными оказались цепной ящик, носовые провизионные помещения, ледниковое помещение с ледниковыми машинами, носо­вая каюта-читальня (помещение трюмных), распола­гавшиеся от 4 до 13 шпангоута до второй броневой палубы и от 13 до 15 шпангоута до кубрика.

Успех отражения атаки торпедных катеров при­бавил смелости красному командованию, пославше­му 21 октября корабли для постановки мин в Копорском заливе. Операция обернулась гибелью на неизвес­тных минах словно посланных на убой трех новейших эсминцев. Точно чья-то злая воля, желая повторить опыт прорыва немецкой флотилии миноносцев через передовое заграждение в октябре 1916 г., посылала те­перь навстречу смерти русские корабли. Один за дру­гим, едва успев обменяться сигналами, в мгновения зловещих вспышек взрывов среди непроглядной ночи исчезли, будто их и не было, "Гавриил", "Константин" и "Свобода". Ценой своей гибели они позволили спас­тись концевому в строю "Азарду". Дав по их сигна­лам задний ход, он счастливо избежал взрыва. Гибель трех эсминцев (в их память переименовали Константиновский док) оплакивал весь Кронштадт — матросы, офицеры, их близкие.

Но минули дни скорби, оставив в сердцах па­мять о друзьях и близких, и "Андрей Первозванный" продолжал свои, оказавшиеся почти непреодолимыми ремонтные заботы.

По сделанным вначале и оказавшимися чрез­мерно оптимистичными расчетам и сметам ремонт си­лами Балтийского завода (наряд от 29 августа 1919 г.) с вводом в док мог занять три месяца: один на ликви­дацию последствий взрыва, второй на изготовление по шаблонам новых деталей корпуса (с временной заме­ной брони деревом), третий — на окончательную сбор­ку. Но очень скоро наблюдающий корабельный инже­нер А.Я. Грауэн (1886-1940, Эстония) убедился, что при тотальной нехватке материалов, рабочих рук, электроэнергии, сжатого воздуха и газа работы грозят затянуться непредсказуемо. Только к 20 февраля 1920 г. ценой неимоверных усилий удалось справиться с двумя первыми этапами работ, а полностью их завер­шить (и то при условии добавления 100 рабочих-ко­тельщиков) инженер Грауэн рассчитывал не ранее мая-июня 1920 г. И хотя корабль еще числился в со­ставе ДОТ и готовился начать новую кампанию, но в море выйти ему уже не довелось. Все имевшиеся не­значительные силы были брошены на введение в строй дредноута "Севастополь". 17 апреля 1920 г., получив назначение на должность начальника штаба ДОТ, сдал командование Л.М. Галлер. (Зонин С.А. с. 181). Сменивший его бывший старший лейтенант М.В. Вик­торов (1891-1938) делал такую же ослепительную, воз­можную лишь в революционное время, карьеру. Отли­чившись уже в мировой войне (ордена Станислава 4-й степени с мечами и бантом в 1915 г., Владимира 4-й степени с мечами и бантом в 1916 г., Анны 4-й степени "за храбрость" в 1916 г.) он в сумеречном 1917 г. су­мел окончить штурманский офицерский класс. В де­кабре того же года он уже в качестве старшего штур­мана привел в Кронштадт "Цесаревич" ("Гражда­нин"), в 1918 г. был первым помощником его коман­дира, затем в 1919 г. первым помощником командира крейсера "Олег" и командиром "Всадника", активно участвовал в подавлении мятежа на фортах Красная Горка и Серая лошадь.

Недолго пробыв командиром "Андрея Перво­званного", он уже в 1921 г. становится командиром дредноута "Гангут", а в 1922 г. — начальником морс­ких сил Балтийского моря. Столь стремительное про­движение по служебной лестнице не позволяло сосредо­точиться на заботах корабля, уже осенью 1920 г. пере­данного на хранение в порт, что-то, видимо, произошло и с его командой, от которой осталось едва 100 чело­век. Не те уже были, видимо, и комиссар, и партийный коллектив, немного оставалось и офицеров. Они были нужны на новых, вводимых в строй кораблях. Постав­ленного Троцким в командующие флотом Ф.Ф. Раскольникова (с 14 июня 1920 по 27 января 1921 г.) при­знавать не хотели даже коммунисты. Слишком памят­ным оставался позор его экспедиции к Ревелю в 1918 г. Дошло до того, что флотской партийной конференцией командующий не был избран в президиум и в марте во­обще уволен с флота ( Шошков Е.Н. с. 257). Долж­ность командующего временно принял Л.М. Галлер, с 29 октября 1920 г. командовавший минной дивизией.

К этому времени относится и удручающая кар­тина состояния последнего экипажа "Андрея Перво­званного", приведенная в книге Н.Н. Афонина и Л.А. Кузнецова Линейный корабль "Андрей Первозван­ный. СПб., 1996. с. 38-39). Разложившаяся команда корабля, всего сто человек, довела его до "полного развала". Она не только отлынивала от оказания по­мощи в ремонте, но и забросила уход за механизмами, которые в условиях длительного бездействия не проворачивались, и в них скапливалась вода. Котлы даже не вскрыли и не смазали известью, а часть их полнос­тью или частично оказалась заполнена водой. Из-за отсутствия освещения (пары от двух котлов для дей­ствия временной динамо-машины, установленной на берегу, едва хватало на выработку электроэнергии для 20 лампочек) палубы не убирались, и в них скопи­лись залежи грязи. Среди экипажа процветали карточ­ная игра, неподчинение командному составу: часть матросов являлась на корабль только "за хлебом и обедом". Так матросы понимали долгожданный при­ход мира, который им с марта 1917 г. сулили больше­вики. Теперь мир (договор с Эстонией 2 февраля 1920 г. и перемирие с Финляндией 15 августа 1920 г.) на­ступил, и люди ожидали, что с их плеч упадет и бремя столь долго продолжавшихся невыносимых лишений.

Власть пыталась спасти себя уступками. 1 марта 1921 г. петроградский СТО решил снять заградотряды по всей губернии и по карточкам, нормы выдачи кото­рые неоднократно урезались, начали выдавать продук­ты (Зонин С.А. с. 185). 28 февраля, повторяя ситуацию с "мятежом" минной дивизии, общее собрание линей­ных кораблей "Петропавловска" и "Севастополя", сре­ди экипажей которых было, наверное, немало людей с "Андрея Первозванного", телефонограммой в штаб флота призывало все морские части Петрограда "выде­лить своих представителей беспартийных (курсив мой — P.M.) в Кронштадт на линкор "Петропавловск" на собрание моряков Кронбазы не позже к двум часам дня 1 марта с. г. (Зонин С.А. с. 126).

Ни с чем вернулся из Кронштадта ленинский по­сланец, будущий всесоюзный староста М.И. Калинин. Согнав его с трибуны, многотысячный митинг 1 марта 1921 г. на якорной площади принял резолюцию, требо­вавшую упразднить комиссаров, открыть свободу тор­говли и под лозунгом "советы без коммунистов" пере­избрать в стране власть. Созданный на следующий день временной революционный комитет приказал взять под арест прибывших воздействовать на массы члена РВСР Э.Г. Батиса, начальника политотдела Балтфлота Н.Н. Кузьмина (1883-1937) — будущего кровавого прокурора, и других коммунистов (Зонин С.А. с. 186; Шошков Е.Н. с. 418).

И вновь бывшие офицеры, приходят на спасе­ние шатающейся власти. Бывший поручик М.Н. Ту­хачевский (1893-1937) готовит войска для штурма Кронштадта по льду из Ораниенбаума, бывший старший лейтенант царского флота Л.М. Галлер организует в Петрограде обеспечение этой опера­ции. Во-первых, он "нейтрализует" находившиеся в Неве дредноуты "Гангут" и "Полтава", чьи экипа­жи, чего доброго, могут пожелать присоединиться к товарищам-кронштадтцам. С кораблей (это описы­вает С.А. Зонин), сначала выгрузили весь боезапас, а затем обе команды перевели в Дерябинские казар­мы. Охрану опустошенных кораблей поручили ар­мейским красным курсантам. Таково было решение петроградских чекистов, (Зонин С.А. с. 188), которые сумели таким образом превзойти проклятого всеми революционерами адмирала Г.П. Чухнина. Он хотя и организовал в июле 1905 г. репрессии про­тив проявившей ненадежность команды броненосца "Синоп" (для этого к борту корабля подвели с обоих бортов баржи с солдатами в полном снаряжении), но арест всей команды счел излишним, ограничившись выдачей ею "всех агитаторов и подстрекателей про­тив правительства"... (Мельников P.M. "Бронено­сец Потемкин". Л., 1980, 1981. с. 171).

И Л.М. Галлер делая свою работу, экстренно переправил на форты Краснофлотский (бывший Крас­ная Горка) и Передовой (бывший Серая лошадь) из­влеченные из погребов петроградских дредноутов бо­еприпасы. Там их сильно не хватало. Таким путем рассчитывали нейтрализовать дредноуты "Петропав­ловск", "Севастополь", а, может быть, и "Андрей Первозванный". Он, хотя и находился на хранении, мог вступить в строй хотя бы в качестве плавучей ба­тареи. Но мятежники надеялись, подобно П.П. Шмид­ту в 1905 г., добиться от власти мирных демократичес­ких уступок, как и недавние мятежники минной диви­зии в 1918 г., и Красная Горка в 1919 г., не хотели братоубийственной крови и не ждали ее от Петрогра­да. 16 марта после политобработки, проведенной Кожановым на форту Краснофлотском, "дружно удари­ли залпы батарей" (Зонин С.А. с. 189), 305-мм снаряды обрушились на район стоянки линкоров, мятежные форты Риф, Милютин, Константин, Петр, Александр. К исходу 17 марта плохо организованное сопротивле­ние мятежников было сломлено.

В Финляндию, не желая принять власть больше­виков, ушло 8000 человек (Зонин С.А. с. 184). Но и с оставшимися чекистам и вновь назначенному комен­данту Дыбенко "работы" было много. Великую тайну составляют судьбы тех 15-18 тысяч крестьянских пар­ней призывов в большинстве последних двух-трех лет, и тех бывших офицеров, кто, привязанный к своим близким и не зная за собой вины, остался в Кронштадте. Жестоко были они наказаны за доверчивость. Не рис­куя, видимо, прикоснуться к ужасу подлинных архи­вных документов или не добившись к ним доступа, С.А. Зонин приводит свидетельство В. Шаламова, который на основе рассказов современников писал, что "плен­ные мятежники, получившие при расчете в строю нечет­ные номера были расстреляны, "четные" — отправлены в так называемый ИТЛ — исправительно-трудовой ла­герь в Холмогорах" (с. 190). Кто из матросов и офице­ров "Андрея Первозванного" мог оказаться в том или в другом списке — остается тайной.

После следствия и фильтрации участников крон­штадтского "мятежа" была затеяна еще особая пого­ловная фильтрация "всех морских сил республики, как командного, так и некомандного состава". Ее целью, как явствовало из приказа комиссара при командую­щем всеми морскими силами республики и управляю­щего делами Народного комиссариата по морским де­лам Сладкова № 45 от 20 мая 1921 г., нужно было "вы­делить из ныне существующего состава флота самый здоровый сознательный элемент и тем самым очистить флот от проходимцев и карьеристов". Особо полага­лось наблюдать, чтобы во время самой работы "не про­брался элемент ненужный и вредный для флота".

Советская карьера, а скорее всего, и жизненный путь большинства бывших офицеров "Андрея Перво­званного", закончилась, видимо, раньше этого прика­за, но все же в документах ЦФК, кроме успевших под­няться на недосягаемую высоту Л.М. Галл ера и М.В. Викторова, удалось обнаружить двоих офицеров с "Андрея Первозванного". О первом советском штат­ном командире В.Е. Затурском, почему-то числив­шемся в чине бывшего мичмана и занимавшем долж­ность начальника Петроморбазы, было записано: "Бывший привилегированный. Ненадежен. Может ра­ботать лишь под контролем комиссара и коллектива". ЦФК освободила В.Е. Затурского (понятно, без каких -либо гарантий на будущее) от препровождения в одну из 11 губернских тюрем ВЧК. Туда в результате филь­трации без предъявления каких-либо обвинений были отправлены более 400 бывших офицеров. Среди них оказался и самый преданный "Андрею Первозванно­му" офицер-механик М.М. Сляский. На момент арес­та он занимал должность помощника флагманского механика ледокольно-спасательного отряда. По ито­говой справке, составленной чекистами (комиссарс­кую характеристику обнаружить не удалось) 20 октяб­ря 1921 г., М.М. Сляский, заключенный в Бутырскую тюрьму, был отнесен к группе тех, кто подлежал даль­нейшему следствию "на предмет изобличения в сопри­косновении с зарубежным шпионажем".

Поголовное изъятие ведущих специалистов ("изъяли" даже начальника Кронштадтской артилле­рии, только было приступившего к приведению в по­рядок погребов боеприпасов после мятежа) парализо­вало флот. Он, как без обиняков докладывал коморси М.В. Викторов, оказался неспособен выйти в море. Это, по-видимому, отрезвило власть. 400 офицеров, безвинно отсидевших в 11 тюрьмах ВЧК, начали по­немногу освобождать. Но на флот вернулись единицы.

Но уже немного оставалось ждать до прихода нового поколения, которое должно было вытеснить вечно неблагонадежных "бывших". Эту зловещую идеологию должны были прочувствовать и главные современники "Андрея Первозванного" — победитель тамбовских крестьян и кронштадского мятежа маршал М.Н. Тухачевский (1893-1937), участник усмире­ния Красной Горки М.В. Викторов (1894-1938) и пос­ледний командир корабля, усмиритель Красной Горки и Кронштадта Л.М. Галлер (1883-1950). Хотя и не ставший участником "военно-фашистского загово­ра", он тоже получил от власти полагающееся ему воз­мездие — по приговору "суда чести" - и умер на больничной койке в Казанской тюрьме. Из этого тю­ремного круга в числе немногих удалось вырваться оказавшемуся на службе у большевиков механику ' М.М. Сляскому. Он решился прибегнуть к единствен­но достойному средству спасения — заявить "орга­нам" о желании перейти в польское подданство. Так он оказался в "панской Польше" и избежал участи, почти неминуемо ожидавшей всех его сослуживцев.

Так поворачивались судьбы людей "Андрея Первозванного". Сам корабль свою условную (пос­ле 1919 г.) службу закончил 16 декабря 1923 г., ког­да вслед за "Республикой" (22 ноября) был передан в отдел фондового имущества для разборки. Неизве­стно, какое применение нашла снятая с корабля бро­ня, но артиллерия "Андрея Первозванного", надолго пережив свой корабль, вновь явила себя на столь па­мятной в его истории Красной Горке. На этот раз 203-мм башенные установки корабля вошли в со­став вооружения форта Краснофлотский и Перво­майский (Тотлебен), а станки 305-мм орудий были применены на артиллерийских железнодорожных транспортерах ТМ-2-12. Это участие артиллерии в обороне бывшей столицы от нашествия немецко-фашистских полчищ вернуло "Андрей Первозванный", пусть и с запозданием на целую эпоху, к изначально определенной ему задаче — защите отечества от иноземцев. Оно примирило корабль с историей сво­ей страны и составило достойный венец и финал трудной и непростой, как апостольское служение его святого тезки, как весь путь России, биографии "Ан­дрея Первозванного".

И, может быть, в искупление за все несовершен­ное и все неправильно сделанное, судьба нашла нуж­ным в исходе карьеры корабля дать ему истинно бое­вое отличие — как воину погибнуть в бою, хотя и в собственной гавани. Корабль не был потоплен, но в условиях разрухи повреждение от английской торпе­ды оказалось смертельным. Корабль медленно уми­рал, завершая эпоху доцусимского судостроения и са­мую жестокую смуту. И пусть судьба его, как и перво­го апостола христианства, чьим именем он был на­зван, подскажет путь к истинной вере, к благу и счас­тью наших столь беспричинно и необъяснимо многострадальных родины и народа.