Wundefwaffe

Многоликий миг

 

Использование МиГов в роли истребителей-бом­бардировщиков началось буквально с первых дней войны. Самолеты МиГ—3 были единственными сре­ди истребителей нового типа, получившими в пред­военное время бомбодержатели и доведенную про­водку системы сбрасывания. Спустя две—три недели после начала войны летчиками МиГ—3 удалось до­стигнуть определенных успехов при атаках войск и техники неприятеля, а также при поражении его аэ­родромов. Правда, за успехи пришлось заплатить не­малую цену.

7 июля 1941 г. группе советских скоростных ис­требителей с бомбами под крыльями удалось вывес­ти из строя несколько Ju 87 (по донесению наших летчиков, уничтожено и повреждено 18 неприятель­ских самолетов и три сбиты над аэродромом) из I/StG 2 на аэродроме Лепель северо-западнее Орши, немцы понесли потери среди наземного обслужива­ющего персонала [1]. Однако противодействие про­тивника оказалось сильным и эффективным, в ре­зультате девять МиГ—3 (в основном из состава 401-го иап) были сбиты зенитным огнем. Основная причи­на тяжелых потерь состояла в том, что наши авиато­ры не имели опыта подобных действий.

Экипажи советских ВВС достаточно быстро на­капливали необходимый опыт. В документах 146-го иап удалось найти описание тактики успешно вы­полненного налета. Утром 14 июля девятка истреби­телей МиГ—3, каждый из которых имел под крылом по две бомбы ФАБ—50, на высоте всего два—пять ме­тров приблизилась к аэродрому Бельцы, занятому частями 4-го германского авиакорпуса. Налет был рассчитан на внезапность. Многие летчики хорошо знали эту базу по довоенным временам, а ведущий группы досконально изучил подходы к аэродрому. По его команде ведомые сделали небольшую горку, после этого на головы ничего не подозревавших нем­цев посыпались бомбы, среди построек вспыхнули языки пламени [2].

Наши летчики не имели возможности вниматель­но следить за результатами налета, поскольку после второго захода на бреющем полете удалились к ли­нии фронта. Стремительный уход МиГов позволил им избежать потерь. Считалось, что сожжено 12 не­мецких самолетов.

8 немецких отчетах удалось обнаружить сведения о ранении 14 июля одного из наиболее результатив­ных в то время в JG 77 летчиков — обер-фельдфебеля Р. Шмитда. Еще более интересный результат: в ре­зультате налета удалось на время практически парализовать работу немецких истребителей на юж­ном фланге. В германских сводках нет даже заявок на одержанные победы за сутки от пилотов из II и III/JG 77, а также I(J)/LG 2, что в соединениях Вос­точного фронта летом 1941 г. наблюдалось весьма редко [3].

На Северном фронте применение МиГов с бомба­ми под крыльями началось в июле. Пионером стал ст. лейтенант П.Т.Тарасов из 15-го иап, который выле­тал с двумя ФАБ—50. Однако пилотировать перегру­женный истребитель оказалось под силу только хо­рошо подготовленным летчикам. Отсутствие на МиГ-3 соответствующих прицелов приводило к очень низкой точности бомбометания. Тогда истре­бители начали наносить удары с пикирования, но, как отмечали летчики 15 и 124-го иап, при выводе МиГи быстро теряли скорость, становясь неповорот­ливыми.

Проводились эксперименты по использованию МиГ—3 с кассетами, снаряженными ампулами с за­жигательной смесью «КС». Оружие оказалось весьма капризным: малейшая неосторожность, и оно грозило уничтожить собственную машину. Поэтому «КС» на истребителях распространения не получили.

Летчики отмечали, что взлет перегруженного МиГ—3 с полевого аэродрома ограниченных разме­ров возможен только при использовании форсажа, но тогда значительно сокращалось время работы мо­тора до ремонта.

Первое время МиГи мало использовались для штурмовки противника. Действительно, вооружение из трех пулеметов не могло считаться смертоносным, а реактивные снаряды на МиГ—3 стали устанавли­вать позже, чем на другие истребители новых типов. По-настоящему эти машины проявили себя с луч­шей стороны при уничтожении живой силы и техни­ки неприятеля в битве под Москвой.

24 сентября вышел приказ НКАП об оборудова­нии к началу октября 50 МиГ—3 шестью реактивны­ми орудиями под крыльями. Реализовать задуманное удалось в срок на 49 истребителях. С 4 по 16 октября (когда началась эвакуация) ежедневно РСами осна­щались по шесть машин. По донесениям военпре­дов, всего завод № 1 установил около 180 (а по завод­ским материалам — 217) комплектов реактивных орудий на истребители [4]. Вскоре оборудование МиГ—3 шестью или восемью РСами начали также осуществлять во фронтовых условиях.

По воспоминаниям Н.Н.Штучкина, в его 120-м иап еще в сентябре восемь ракетных орудий смонти­ровали под крыльями МиГов по образцу установок на И—153. Перед началом использования инженеры проверяли правильность подвески снарядов, и од­нажды по неизвестной причине произошел самопро­извольный пуск (к счастью, обошлось без жертв и разрушений), который продемонстрировал всему летному составу огромные возможности нового ору­жия. Прежде всего речь шла о психологическом воз­действии на неприятеля:

«Создалось впечатление, будто раскололась все­ленная. Ужасающий металлический скрежет, огонь, клубы взметнувшейся пыли. Мы еще не слышали этого. Вообще-то, как потом оказалось, взрыв одного снаряда оглушает больше, чем бомба, а тут — залп из восьми. Взорвались они над летным полем, не вы­ше 1000 м» [5].

Как известно, первые штурмовые удары по про­рывающемуся противнику датировались 2 октября 1941 г., когда авиаторы 6-го иак начали атаковать нем­цев в районе города Белый. Спустя несколько дней последовали налеты на прорвавшуюся через наш фронт юхновскую группировку противника. При этом основными типами самолетов, участвовавших в бомбоштурмовых ударах, были И—16, И—153 и Пе—3.

В ноябре многие летчики начали активно исполь­зовать реактивное оружие, что расширило боевые возможности истребителей. Так, авиаторы ВВС За­падного фронта израсходовали за 30 дней снарядов PC—82 примерно столько же, сколько за все преды­дущее военное время. Из отчетов 28-го иап следова­ло, что за последний осенний месяц 1941 г. экипажи выпустили 549 PC, а сбросили лишь две ФАБ—25. Их коллеги из 27-го иап в эти дни использовали реак­тивные снаряды не только по наземным, но также по воздушным целям.

Как отмечал в одном из отчетов начальник истре­бительного отдела НИИ ВВС военинженер 1 ранга В.Н.Фролов, «установка на МиГ-3 шести орудий РО—82 оказалась очень эффективна, поскольку поз­волила исправить неудовлетворительное вооружение истребителя. Бомбовое вооружение на них (как и других типах истребителей) применяется ограничен­но, ввиду малой точности; очень часто стрельба реак­тивными снарядами заменяет сброс бомб» [6].

Затри последних дня ноября 1941 г. части 6-го иак выполнили 370 самолето-вылетов (из них около 100 на МиГ—3) по мотомеханизированным частям про­тивника, наступавшим от Солнечногорска на Хоругвино и Литвинове (в обход столицы с севера). По до­несениям экипажей налетами было уничтожено и повреждено 77 танков, 263 автомобиля с грузом и пе­хотой, 18 крытых фургонов, 13 орудий и рассеяно не­сколько тысяч солдат и офицеров вермахта.

Не менее интенсивные действия наблюдались в первые дни контрнаступления Красной Армии под Москвой. Особенно много неприятностей нанесли МиГи противнику огнем реактивных снарядов в рай­онах Красная Поляна, Белый Раст, Кочергино, Ка­менка (Дмитровское направление). По данным шта­бов 6-го иак ПВО, 5 декабря, несмотря на морозную погоду с дымкой, а местами с метелью, соединение выполнило 481 вылет, из которых 99 было направле­но на поражение наземных войск противника [7].

Особенно отличились летчики 28-го иап, выпус­тив с малых высот с планирования по врагу 104 реак­тивных снаряда, но младшие лейтенанты Павленко и Рязанов не вернулись во Внуково. В следующие два дня к штурмовым действиям были привлечены и многие другие части 6-го иак, что объяснялось отсут­ствием активного противодействия со стороны ис­требителей люфтваффе в это время. Суммарное количество выпущенных РСов составило уже 1047 штук.

При этом отмечалось, что если с 29 ноября по 4 декабря при 1586 самолетовылетах боевые потери составили 20 истребителей, а небоевые — еще две ма­шины, то с 4 по 9 декабря (учет велся на 12 часов каж­дого дня) при 2279 вылетах, потери составили лишь шесть и два самолета, соответственно. Можно отме­тить, что большинство потерь и повреждений наши истребители понесли от огня с земли [8].

Наиболее эффективными стали удары, нанесен­ные в последующие несколько суток. Только за 10 и 11 декабря истребители 6-го иак всех типов выпол­нили 300 вылетов на штурмовку отходящих колонн врага у станции Румянцеве и Ново-Петровское (по Волоколамскому направлению). Обычно звеньями или более крупными подразделениями МиГи проно­сились над дорогами, забитыми техникой неприяте­ля. Некогда стройная система германской войсковой ПВО оказалась деморализована в результате неожи­данного для немцев поворота событий и оказалась неспособной прикрыть перегруппировку и отход на­земных войск. Потери наших истребителей остава­лись незначительными.

Летчики 16-го иап начали активно участвовать в штурмовых ударах с 4 декабря. Перед ними поставили задачу «выкуривать фашистов из населенных пунктов, уничтожать войска на марше. В это время противник представлял из себя отдельные роты и взводы на авто­машинах, а чаще на подводах, с включением в состав колонн единичных танков и орудий ПТО» [9].

Вскоре авиаторы полка разработали наиболее оп­тимальную тактику налетов, состоявшую в том, что­бы перелетать линию фронта на малых высотах в районе леса, вдали от населенных пунктов. МиГи при атаках противника на дорогах стремились в первую очередь поразить цели в голове и хвосте колонн, чтобы «закупорить» движение, создать панику. С 4 декабря по 9 января удалось, согласно данным пол­ка, уничтожить «по самым скромным подсчетам» 6 танков, 4 трактора, 3 полевых пушки, 391 автома­шину, 209 повозок; убить и ранить сотни солдат и офицеров.

Новые образцы ракетных бронебойных снарядов РБС—132 и ракетных осколочно-фугасных снарядов РОФС— 132 в начале 1942 г. доставили в 47-ю сад пол­ковника О.В.Толстикова. Хотя большинство снаря­дов предназначалось для штурмовиков, ими также оснастили несколько МиГ—3 519-го иап. По едино­душному заключению летчиков, действие снарядов «превзошло все ожидания»; они оказались в 4—5 раз более эффективны, чем PC—132, и в 12—15 раз, чем PC—82 [10]. При стрельбе с пикирующего МиГа газо­вая струя из сопла снаряда не оказывала разрушаю­щего действия на планер; прочность крепления уста­новок оказалась вполне достаточной. К сожалению, изготовление РБС—132 и РОФС—132 из корпусов снарядов морской артиллерии оказалось весьма до­рогостоящим, и они не получили широкого распро­странения в ВВС КА.

В зимние месяцы 1941 — 1942 гг. при штурмовках неприятеля типичными стали действия смешанных групп самолетов. При этом МиГ—3, как правило, шли первыми на скоростях, близких к максималь­ным. В их задачи входило связать боем патрули «мессершмиттов» и вызвать на себя огонь зенитной артиллерии. Иногда до подхода групп бомбардиров­щиков и штурмовиков МиГи залпами реактивных снарядов поражали обнаруженные огневые точки противника.

Определенные итоги контрнаступления под Москвой были подведены 4 марта 1942 г., когда девя­терым летчикам 6-го иак присвоили звания Героев Советского Союза. Семеро из них (старший лейте­нант И.Н.Заболотный и лейтенанты И.П.Шумилов и И.Ф.Голубин — все из 16-го иап, младший лейтенант В.Н.Матаков из 27-го иап, старший лейтенант А.Г.Лукьянов из 34-го, а затем 487-го иап, старшие лейтенанты Е.М.Горбатюк и И.М.Холодов — оба из 28-го иап) воевали на МиГ-3.

Любопытно, что, отмечая заслуги того или иного летчика, командиры отдельно приводили количество вылетов на штурмовку неприятельских войск. Обыч­но они составляли от четверти до трети всех совер­шенных вылетов. Например, представляя Матакова к высокому званию, командир 6-го иак полковник Митенков указал: в 54 из 163 самолето-вылетов млад­ший лейтенант уничтожал наземного противника. В результате его самоотверженных действий враг недо­считался 87 повозок, 155 лошадей, 38 крытых фурго­нов, 5 бензоцистерн, 230 солдат и офицеров. Трижды МиГ—3 получал серьезные повреждения, но Матаков возвращался на свой аэродром на почти потерявшем управление самолете.

Подмосковные поля были действительно усеяны разрушенной или просто брошенной техникой по­спешно отходящего противника. Наша авиация, включая многочисленные части на МиГ—3, внесла заметный вклад в успехи наземных войск. По дан­ным штаба войск ПВО, летчиками 6-го иак до конца 1941 г. было уничтожено 311 танков, до 3000 автомо­билей, 58 бронемашин, 16 бензоцистерн, 650 повозок с грузом; подавлен огонь 50 батарей, 175 зенитных пулеметных точек; рассеяно и частично уничтожено не менее 15000 немецких солдат и офицеров [11].

Необходимо отметить важную роль МиГов-раз­ведчиков. Они впервые вступили в бой на Западном фронте 4 августа. К этому времени командование различных уровней осознало важность оперативного получения объективных данных о противнике. Пре­небрежение в предвоенные годы к развитию разве­дывательной авиации сказалось самым пагубным об­разом на ходе операций на земле и в воздухе.

Через две недели после начала войны на цент­ральном направлении осталось всего шесть—семь разведывательных самолетов, далеко не самых под­ходящих для ведения разведки. Поэтому для реше­ния этой задачи на глубину 50—75 км стали широко использовать боевую авиацию, прежде всего, части на самолетах Пе—2. Одновременно пары и звенья ус­таревших истребителей (И—16, И—153) начали регу­лярно просматривать ближний войсковой тыл про­тивника. При этом штабы отмечали: качество выполнения поставленных задач оставалось невысо­ким. Нашим экипажам удавалось вскрывать лишь наиболее крупные колонны противника, но они не умели устанавливать их состав и принадлежность. Не хватало специально подготовленных экипажей и оборудованных фотоаппаратурой самолетов, особен­но новых типов.

Поэтому, когда 3 июля А.И.Микоян доложил А.И.Шахурину о завершении инициативной работы по оборудованию одного МиГ—3 фотоаппаратом АФА—И для плановой съемки, эту работу сочли очень важной. В тот же день вышел приказ НКАП с пометкой «Срочно!», предписывающий, в частности, Микояну к 5 июля оборудовать еще три истребителя в варианте ближнего фоторазведчика. Контроль за исполнением своего распоряжения нарком возложил на начальника инспекции ВВС КА [12].

В первые недели войны фоторазведка велась от случая к случаю. Сами штабы очень медленно обра­батывали полученную информацию, временами из-за задержек с передачей ее ценность совершенно те­рялась.

Ситуация на Западном фронте изменилась в луч­шую сторону после создания в Монино 38-й разве­дывательной авиационной эскадрильи (раз). В со­став подразделения входили четыре МиГ—3, четыре Пе—2 (все оснащенные фотооборудованием) и шесть ЛаГГ—3, выполнявших функции прикрытия. Экипа­жи набирались среди сотрудников НИИ ВВС, успев­ших получить боевой опыт в первые дни войны в со­ставе 430-го шап, а командовал ими подполковник Н.И. Малышев.

Разведывательная эскадрилья начала боевую работу с аэродрома Новое Село (13 км севернее Вязь­мы). Прежде всего разведка велась вдоль дорог. Эки­пажи, наряду с визуальным наблюдением, фото­графировали двигавшиеся колонны, что давало хорошие результаты. Однако с трудом удавалось оп­ределять скопление войск в населенных пунктах, ле­сах и боевых порядках на поле боя.

Противник всячески мешал нашим экипажам вы­полнить задание. 6 августа, на третий день боевых действий 38-й раз, погибли в воздушном бою два экипажа Пе—2. 18 августа на разведку вражеских же­лезнодорожных перевозок вылетел на МиГ—3 с фо­тоаппаратом капитан В.Д.Козуля, который возглав­лял в эскадрилье звенья истребителей МиГ—3 и ЛаГГ-3. Одиночный истребитель-разведчик был атакован «мессерами», и на аэродром летчик не вер­нулся.

Виктор Дмитриевич был хорошо известен в на­шей стране до войны своими рекордными прыжками с парашютом. В 1936 г. за успехи в развитии пара­шютного спорта он был награжден орденом Ленина, а через два года поступил на работу в НИИ ВВС, став летчиком-парашютистом. Козуля совершил более 6000 различных прыжков, но выполненный 18 авгус­та оказался наиболее драматичным.

Летчик покинул горящий истребитель на высоте всего 150 м, но противник обнаружил купол парашю­та, и вскоре подоспевшие немецкие мотоциклисты пленили советского авиатора. Рекордсмен-плане­рист предпринял несколько попыток побега, но все они оказались неудачными. 3 мая 1945 г. большую группу заключенных нацисты вывозили из Любека, судно потопили британские бомбардировщики. Удача улыбнулась капитану: его подобрал катер со­юзников. После 42 месяцев плена и четырехмесяч­ной проверки в советском лагере Козуля вернулся домой [13].

К концу августа в 38-й раэ не осталось исправных МиГ—3: два истребителя сбил противник, а еще два получили повреждения и нуждались в ремонте. В «миговском» разведывательном звене осталось три летчика, один инженер, четыре младших авиаспеци­алиста и восемь техников. Вскоре большинство из них по указанию заместителя наркома обороны на­правили в Кольцове (в район Свердловска), где нахо­дился тогда НИИ ВВС. Восстановленный вскоре один МиГ участвовал в съемках оборонительных ру­бежей противника на Западном фронте, в результате чего был составлен фотопланшет, размноженный и разосланный в войска.

В течение сентября 1941 г. воздушная разведка ве­лась наиболее полно. Нашим авиаторам удавалось предупреждать наземное командование о действиях противника. В частности, экипажи 38-й раз смогли точно определить районы сосредоточения герман­ских ударных группировок накануне операции «Тай­фун», в ходе которой немцы планировали захватить Москву. Вот только полностью информацию, добы­тую с таким трудом, наше командование использо­вать не сумело.

Вскоре отсутствие пополнения в самолетах-раз­ведчиках привело к заметному снижению боеспо­собности эскадрильи. Любопытно, что во многих случаях МиГи заменили У—2, которые успешно вы­полняли задания в сложных метеоусловиях и ночью. Окончательно 38-ю раз вывели на переформирова­ние в январе 1942 г. За время боевой работы погибли или пропали без вести 13 летчиков (из них трое на МиГ-3), 7 летнабов и 5 стрелков [14].

Приходилось пилотам МиГов решать и самые не­ожиданные задачи. Приведем фрагмент из воспоми­наний генерала Г.Р.Данилина, который, будучи лей­тенантом, летом и осенью 1941 г. сражался в 169-м иап. Когда через два месяца боевой работы в полку остались три «Чайки» из первоначально имевшихся шестидесяти, его отвели в Тамбов, где пополнили и переучили на МиГ—3. Оказавшись со своей частью на Северо-Западном фронте, Данилин совершил на­иболее запомнившийся ему вылет в канун 24-й го­довщины праздника Октября. Тогда шести экипажам во главе с заместителем командира полка майором Грековым было поручено разбросать агитационные листовки в тылу врага.

«Как только мы пересекли линию фронта, сразу же нам навстречу появилась большая группа вражес­ких истребителей, — вспоминал Георгий Романович. — Видимость была ограниченной. По радио раздался голос ведущего: «Всем освободиться от груза, встать в круг!» Помню, открыл я фонарь и давай вышвыри­вать за борт листовки. Немцы вначале шарахнулись от нас в сторону, не поняли, что происходит... Но, опомнившись, открыли ураганный огонь».

Тактика «мессершмиттов» состояла в стремлении расколоть строй советских летчиков и бить их по од­ному. Атакуя на высокой скорости, они не очень рис­ковали нарваться на ответный огонь, даже проскочив рядом с советским истребителем. Судя по всему, не­мецким летчикам в данном случае удалось осущест­вить задуманное, а их задача упростилась после того, как вспыхнул МиГ ведущего. Нашим летчикам, в том числе Данилину, пришлось каждому в одиночку отби­вать атаки:

«Замечаю, что мотор работает с перебоями, бое­припасы на исходе, наших не видно. Принимаю ре­шение возвращаться домой. Однако путь мне прегра­дили сразу четыре Bf 109. Пытаюсь пробиться лобовой атакой — фашисты ее не принимают. Чтобы оторваться от преследования, делаю серию отвлека­ющих маневров, но «мессеры», как привязанные, ме­ня не теряют. К тому же, они почти беспрерывно па­лят из пушек и пулеметов, хотя я бросаю свой МиГ то вправо, то влево.

Вдруг почувствовал сильный удар в левое плечо. Рука сразу же упала с сектора газа. Вдобавок рядом что-то взорвалось, и самолет вошел в пике. Тяну руч­ку на себя — реакции рулей нет. Остается одно — прыгать. Все остальное происходило, как в тумане. Очнулся лишь в санбате какой-то пехотной части, бойцы которой меня подобрали на нейтральной по­лосе» [15].

 

Источники

 

1. ВА/МА RL 2 III/1177. «Flugzeugunfaelle und Verluste den (fliegende) Verbaenden».

2. ЦАМО РФ. Ф. 319. On. 4798. Д. 19. Л. 72.

3. Prien J. Einsatz des Jagdgeschwader 77 von 1939 bis 1945. Teil 2. Hamburg, 1993. S. 690 - 695.

4. ЦАМО РФ. Ф. 35. On. 11287. Д. 811. Л. 95.

5. H.H. Штучкин. Грозное небо Москвы. М., 1972. С. 177.

6. ЦАМО РФ. Ф. НИИ ВВС. Оп. 485655. Д. 24. Л. 35.

7. ЦАМО РФ. Ф. 20530. Оп. 1. Д. 20. Л. 120.

8. ЦАМО РФ. Д. 13. Л. 224, 238.

9. ЦАМО РФ. Ф. 20425. Оп. 1. Д. 11. Л. 8.

10. РГАЭ. Ф. 8044. Оп. 1. Д. 848. Л. 261.

11. Войска противовоздушной обороны в Великой Отече­ственной войне. Т. 1. М., 1974. С. 240.

12. РГАЭ. Ф. 8044. Оп. 1. Д. 546. Л. 61.

13. В.К.Муравьев. Испытатели ВВС. М., 1990. С. 260 -265.

14. ЦАМО РФ. Ф. 10 орап. Оп. 132298. Д. 2. Л. 25-27.

15. Г.В.Игнатьев. Я прав. М., 2000. С. 215.