Wundefwaffe

Миги на флотах

 

Каждый из четырех флотов, подчиненных нарко­му ВМФ СССР, накануне войны располагал собст­венными ВВС, насчитывавшими сотни самолетов. Но наиболее широкое применение истребители Ми­кояна и Гуревича нашли над Черным и Балтийским морями. Морские летчики привлекались к выполне­нию как обычных «армейских» задач на сухопутном фронте (прикрытие наземных войск, сопровождение бомбардировщиков и штурмовиков и др.), так и к специфически-морским: обороне военно-морских баз и других объектов флота от налетов бомбардиров­щиков и торпедоносцев противника, прикрытию конвоев и т.п.

Как следует из документов Черноморского флота, непосредственно перед началом боевых действий на­ши корабли и авиация завершили участие в крупных маневрах. Ввиду сложной международной обстанов­ки экипажи кораблей и личный состав авиаполков был оставлен в повышенной степени боевой готов­ности. В 0 ч. 55 мин. 22 июня нарком ВМФ приказал флотам немедленно перейти в оперативную готов­ность № 1, и через 20 минут такая готовность была объявлена. По главной базе флота Севастополю пе­редали сигнал «большой сбор». Члены экипажей бо­евых кораблей, уволенные на берег, в короткий срок прибыли к местам стоянок. Немного времени потре­бовалось летчикам и техникам самолетов на сбор и подготовку машин к боевому вылету.

В 3 ч. 13 мин. базировавшийся в Каче 32-й иап (командир майор Н.З.Павлов) первым среди частей ВВС Черноморского флота принял готовность № 1, а еще ровно через час истребители поднялись в воздух для барражирования над главной базой. К этому вре­мени пять (по другим данным — девять) самолетов-миноносцев Не 111 из группы II/KG 4, вылетевших с румынских аэродромов Фокшаны и Бузеу, сбросили свой груз на фарватер с тем, чтобы закрыть минами выход из Севастополя в море для кораблей и судов [1]. К моменту появления наших истребителей не­приятельские самолеты уже разворачивались на об­ратный курс. Ни у летчиков, ни у наземного состава не осталось никаких сомнений относительно наме­рений противника. Война началась!

Именно в 32-й иап ВВС ЧФ буквально накануне начала боевых действий поступили первые МиГи. 16 машин представители морских летчиков приняли от завода № 1, но только один МиГ—1 и два МиГ—3 успели собрать и облетать непосредственно в части. Остальные машины утром 22 июня 1941 г. еще нахо­дились в самолетных ящиках. Новые истребители поступили в эскадрилью капитана И.С.Любимова, но освоить МиГи не успели даже командиры. На­сколько известно, на первое военное дежурство и Любимов, и другой впоследствии ставший знамени­тым ас М.В.Авдеев вылетели на И—16.

27 июня 1941 г., оценивая боевые действия авиа­ции ЧФ в первые дни войны, нарком ВМФ адмирал Н.Г.Кузнецов в качестве серьезных просчетов отме­тил недостаточное внимание авиаторов к вопросам боевой подготовки и медленное освоение новой ма­териальной части. После этого начались более ин­тенсивные занятия по изучению МиГ-3, в 32-м иап были введены в строй все 16 полученных машин.

В первые дни боевых действий истребительная авиация флота была задействована в прикрытии важ­ных объектов северо-западного побережья Черного моря (там МиГов не было) и при обороне Одессы (несколько МиГов входили первоначально в армей­ский 69-й иап, действовавший совместно с морской авиацией). Днем в районе Севастополя в этот период наблюдалось относительное затишье, и нашим пат­рулирующим самолетам в основном приходилось ве­сти борьбу с неприятельскими разведчиками. А но­чью противник неоднократно небольшими силами пытался заминировать бухту.

Результаты первых стычек в воздухе свидетельст­вовали, что даже наиболее подготовленные в предво­енное время летчики недостаточно успешно освоили элементы воздушного боя звеном и эскадрильей и тактику прикрытия бомбардировщиков истребите­лями, особенно если те базировались на разных аэ­родромах. Практика ночных полетов, полетов в лучах прожекторов и взаимодействие с другими средства­ми системы противовоздушной обороны оказались в мирное время отработаны недостаточно. Вплоть до конца июля на МиГах на боевые задания вылетали только наиболее опытные летчики.

В «Хронике Великой Отечественной войны Со­ветского Союза на Черноморском театре» (выпуск 1) за 23 июля 1941 г. можно прочитать: «В воздушном бою над главной базой ЧФ был сбит один Me—109 (не ясно, как он долетел до Севастополя. — Прим. авт.)', наши потери — один МиГ—3» [2]. Через три дня в этом же сборнике отмечалось, что МиГи под­нимались на перехват неприятельских разведчиков, рискнувших пролететь над Севастополем, однако ни о сбитых, ни о собственных потерях ничего не гово­рится. В других источниках можно прочитать о пер­вом таране над Черным морем, причем указывались разные даты: 23 или 27 июля 1941 г. Так, Н.П.Иванов в монографии «Крылья над морем» сообщает об уничтожении Не 111 летчиком 32-го иап лейтенан­том Е.М.Рыжовым, летавшим на ЛаГГ—3.

По документам Центрального военно-морского архива таран произошел 23 июля и был выполнен на истребителе МиГ—3. Лейтенанты Рыжов и П.Телегин цепко преследовали неприятельский разведчик, ухо­дивший в сторону открытого моря. Расстреляв весь боезапас, Рыжов нанес удар винтом истребителя по хвосту неприятеля, после чего совершил вынужден­ную посадку на воду. Трое суток провел летчик в от­крытом море один, страдая от жажды. Удача улыбну­лась Евграфу Михайловичу: его, уже почти полностью лишившегося сил, подобрал наш катер, следовавший с караваном судов в Одессу [3].

По отчету генерал-квартирмейстера немецкой авиации самолет Do 215 зав. № 0011, принадлежав­ший 3-му отряду разведчиков Верховного командо­вания люфтваффе, пропал без вести над Севастопо­лем 23 июля 1941 г. Судьба четырех членов германского экипажа, возглавлявшегося штурманом обер-лейтенантом Й.Шульце-Плоциусом, осталась неизвестной. Вероятно, все они утонули [4].

Весомое участие приняли МиГи флота при оборо­не северных подступов к Крыму. Прибывшие в кон­це августа-начале сентября 29 МиГ—3 поступили в подразделения 9 и 62-го иап. Эти истребители напра­вили в состав особой группы авиации Черноморско­го флота, которая 14 сентября была создана на шести аэродромах юго-западнее Джанкоя. Группа получила наименование по названию главной базы — Фрайдорф. В тот же день в документах ВВС ЧФ зафикси­рован вылет шести МиГ—3 (всего стартовало 14 ис­требителей) для нанесения бомбоштурмового удара по врагу перед фронтом 9-й общевойсковой армии.

В состав Фрайдорфской группы входили машины самых разных типов, от новейших Ил—2 и Як—1 до совершенно устаревших И—5. В период с 20 по 30 сентября морские летчики выполнили 2127 вылетов (из них примерно 200 — на МиГах), сбросив на врага 389 т бомб. По докладам наших экипажей было сби­то 70 вражеских самолетов, уничтожены 19 танков и 231 автомашина, подавлен огонь шести батарей, раз­рушено штурмовыми действиями на земле 24 само­лета. Свои потери составили 37 самолетов, среди ко­торых значились пять МиГ—3 [5].

В эти дни частыми были вылеты МиГов с бомбами под крылом на чонгарском и перекопском направлени­ях, хотя, по мнению командования ВВС ЧФ, устарев­шие истребители Поликарпова лучше зарекомендова­ли себя в роли импровизированных ударных самолетов. Активность советских летчиков беспокоила противника. По признанию генерала Э.Манштейна, командовавшего наступавшими на Крым немецкими войсками, обороняющимся удалось добиться времен­ного господства в воздухе. Поэтому противник в сере­дине октября оперативно перебросил на аэродромы се­вернее Перекопа авиагруппы III/JG 52 и II/JG 3, оснащенные Bf 109F (последняя группа ранее воевала под Москвой) в дополнение к трем уже действовавшим здесь авиагруппам «мессершмиттов». Руководил не­мецкой авиацией ближнего действия и непосредствен­но участвовал в боях полковник В.Мельдерс, в то время генерал-инспектор истребительной авиации.

Несмотря на ряд организационных мер, предпри­нятых советским командованием и нацеленных на улучшение управления наличными силами (в част­ности, Фрайдорфская авиагруппа была передана в оперативное подчинение командующего ВВС 51-й отдельной армии полковника В.А.Судца), положе­ние наших наземных войск и авиации в начале октя­бря значительно ухудшилось. В этой ситуации осо­бое внимание было уделено разведке наступающих подвижных групп противника. Неоднократно летчи­ки МиГов просматривали дороги на Перекопском перешейке, обращая особое внимание на передвиже­ния танковых и мотопехотных частей (к сожалению, фотоаппаратура на имевшихся в распоряжении МиГах отсутствовала в отличие от И—16, оснащен­ных АФА-И). Разведывательные вылеты выполня­лись в основном одиночными самолетами и потому были исключительно опасными. В период с 1 по 21 октября наша сторона недосчиталась по разным причинам еще восьми МиГ-3.

Один из МиГов был потерян после таранного уда­ра. 18 октября над Балаклавой лейтенант Н.И.Савва из 32-го иап сбил Do 215, принадлежавший 3-му от­ряду разведчиков Верховного командования люфт­ваффе. При этом летчик во многом повторил дейст­вия своего однополчанина Е.М.Рыжова во время воздушного боя 23 июля. Савва также был спасен из воды катером и за уничтожение неприятельского са­молета награжден орденом Красного Знамени [6].

Несмотря на плохие погодные условия — частые туманы и дожди — в ноябре 1941 г. советские авиато­ры действовали довольно активно. Но на МиГах вылетали редко. Это объяснялось незначительным количеством исправных машин, обычно привлекав­шихся для патрулирования над Севастополем. В день революционного праздника в воздушном бою паре МиГ—3 удалось сбить над главной базой Ju 88 на гла­зах у сотен севастопольцев. А 24 ноября советские летчики несколькими эшелонами бомбили непри­ятельскую авиацию на аэродромах Саки и Сарабуз (в степном Крыму); при этом один из пяти вылетав­ших МиГов был сбит огнем зенитной артиллерии.

 

Численность ВВС Севастопольского оборонительного района [7]

Дата	6.01 22.02 23.03 22.04	1.06 10.06   98      49   42      24     1        -
Всего самолетов Всего истребителей Из них МиГ— 3	93      103     99     90 52       50      43     39  8         9        9       7
Примечание. Учтены лишь исправные самолеты.

 

Из-за отсутствия в Крыму исправных МиГ—3 в конце 1941 г. они не смогли принять участие в при­крытии керченских и феодосийского десантов. Более того, не отмечены они и в патрулировании над Сева­стополем. Однако в последние дни 1941 г. на военных транспортах «Белосток», и «Ногин» среди различных грузов в осажденный город доставили детали самоле­тов и несколько отремонтированных авиамоторов AM—35A, что позволило «оживить» неисправные МиГи. Кроме того, в начале января на мыс Херсонес перелетела с кавказского побережья 2-я эскадрилья 7-го иап капитана Д.А.Кудымова. Таблица дает пред­ставление об изменении численности советской авиации в районе Севастополя в первом полугодии 1942 г.

Наряду с другими истребителями, МиГи патрули­ровали над главной базой и изредка участвовали в нанесении ударов по наземным объектам противни­ка. Наиболее важными целями советское командова­ние теперь считало позиции дальнобойной артилле­рии неприятеля, обстреливавшей город днем и ночью. В апреле противник перебросил в Крым штаб 8-го авиакорпуса, после чего целеустремленность действий немецкой авиации заметно возросла; не­приятель начал интенсивно бомбить наши аэродро­мы и обстреливать их из орудий.

Подробности трагической гибели командующего ВВС ЧФ генерала Н.А.Острякова и заместителя на­чальника ВВС ВМФ генерала Ф.Г.Коробкова в ре­зультате неожиданного налета шести Ju 88 (24 апреля 1942 г.) на авиамастерские в Круглой бухте в настоя­щее время хорошо изучены историками. Представ­ляется важным, что обороняющиеся лишились не только видных командиров и сопровождавших их бойцов: немецкие бомбы разрушили три ангара с на­ходившимся в них ценным оборудованием. Один МиГ—3 сгорел вместе с довольно большим запасом деталей и запасных частей.

Генерал В.В.Ермаченков, сменивший погибшего Острякова, приказал сформировать в Севастополе 3-ю особую авиационную группу (ОАГ) во главе с полков­ником Г.Г.Дзюбой. Назначенный на должность ин­спектора группы по технике пилотирования капитан К.Д.Денисов указывал, что в разное время в этом со­единении насчитывалось от 98 до 115 боевых самоле­тов. Незадолго до падения города-героя авиационная группировка в Севастополе располагала 64 машина­ми. Вот только численность исправных истребителей в мае резко уменьшилась [8]. Уцелевшие к этому вре­мени МиГи включили в состав 6-го гв. иап. Все они разделили судьбу Севастополя — ни одному истребителю данного типа не посчастливилось перелететь на Кавказ в конце июня — начале июля 1942 г.

Тем временем, противник с марта 1942 г. усилил систематические удары по важнейшим черномор­ским портам, бомбил и торпедировал советские суда и корабли. В докладе командующего ЧФ вице-адми­рала Ф.С.Октябрьского наркому ВМФ адмиралу Н.Г.Кузнецову (копия была направлена в Генераль­ный штаб) от 2 апреля указывалось на рост активно­сти немецкой авиации на театре военных действий. По данным Октябрьского, за два предшествующих месяца тоннаж сухогрузных транспортов, действо­вавших в Черном море, сократился почти на чет­верть. Так, только за март люфтваффе произвели 56 налетов на военно-морские базы и 28 налетов на ко­рабли в море. На дно ушли минный заградитель, тан­кер, две баржи, два сторожевых катера и крупный транспорт [9].

По злой иронии судьбы именно в этот день, 2 ап­реля, противник успешно атаковал танкер «Куйбы­шев», шедший в охранении эсминца и двух стороже­вых катеров из Новороссийска в Камыш-Бурун. Немцам удалось потопить танкер несмотря на проти­водействие прикрывавших его МиГов. Ценой своей жизни преградил курс одному из неприятельских торпедоносцев штурман 7-го иап капитан В.С.Чернопащенко. Но в 18 ч. 59 мин. торпеды поразили тан­кер, который вскоре взорвался и затонул. Армия и флот лишились почти 4000 т горючего и масел; по­гибли восемь моряков.

Поскольку противник наносил удары не только днем, но и ночью, летчикам-черноморцам приходи­лось вести боевое дежурство круглосуточно. В этой роли истребители МиГ—3 не получили положитель­ных оценок от командования ВВС флота. В одном из отчетов, где анализировалась боевая работа за 10 ме­сяцев войны, утверждалось: «Для отражения налетов бомбардировщиков противника ночью наиболее эф­фективными являются Як—1 и пушечные И—16, как имеющие достаточную огневую мощь и скорость для близкого сближения с противником и нанесения ему решающего удара в ограниченное время, когда он находится в освещенной прожекторами зоне» [10].

В другом документе, датированном концом апре­ля 1942 г., подсчитана безвозвратная убыль матери­альной части ВВС ЧФ с начала войны. За 10 месяцев напряженных боев (во многих документах флота, как и в дальнебомбардировочной авиации, время отсчи­тывали относительно 22 июня 1941 г.) черноморцы недосчитались 33 МиГ—3. Немецкие истребители сбили 14 из них, не вернулись на базу пять машин, и только один истребитель стал жертвой зенитной ар­тиллерии. Еще 11 МиГов были разбиты при посадках и взлетах, а два уничтожены своими войсками при отходе.

Значительная нагрузка выпала на долю МиГов в разгар лета 1942 г. при обороне Новороссийской во­енно-морской базы. Застав 2 июля врасплох нашу ПВО и нанеся серьезный урон кораблям, противник не успокоился и продолжил наращивать удары. В это время авиация ЧФ располагала 70—75 истребителями разных типов, пригодными для выполнения задач ПВО. Как следовало из отчетов ВВС ЧФ, почти еже­дневно 10—12 МиГ—3 находились в воздухе, прикры­вая корабли в базах и на переходах, стараясь пере­хватить неприятельские самолеты. И все же хронические недостатки в системе обнаружения и опознавания, как правило, не позволяли успешно противостоять врагу.

8 июля 1942 г. капитан К.Д.Денисов принял у под­полковника А.З.Душина командование 7-м иап. В этот день полк располагал 19 истребителями четырех разных типов и среди них 9 МиГами (всего в ВВС ЧФ уцелело 15 машин данного типа). Однако семь МиГ—3 из девяти уже не могли участвовать в боях ввиду сильного износа планеров и моторов, а также постоянной нехватки запасных частей. По воспоми­наниям ветеранов, вскоре старший инженер полка инженер-капитан Н.И.Деменков буквально сотво­рил чудо: разобрав с согласия командования один из МиГов на запчасти, он сумел в начале августа восста­новить все другие истребители этого типа. Понятно, впрочем, что «каннибализация» одних машин в ин­тересах восстановления других тоже имела свои гра­ницы.

Однако найти в документах подтверждения «самовольных» действий старшего инженера не уда­лось. В дополнение к 39 МиГам, переданным флоту во втором полугодии 1941 г., еще 15 машин поступи­ли до конца июня 1942 г. По состоянию на 22 декабря 1942 г. последние семь уцелевших МиГ-3 сохра­нились в 7-м иап, но только один из них находился в исправном состоянии. К этому времени в составе ВВС ЧФ насчитывалось 248 самолетов в строю и 82 — в ремонте [11]. Проблемы, которые преследовали летчиков и техников 7-го иап в конце 1942 г., во мно­гом были схожи с теми, какие стояли перед советски­ми авиаторами фронтовой авиации и ПВО террито­рии страны, эксплуатировавшими МиГи.

В апреле 1943 г. летчики 7-го иап выполнили на МиГах несколько боевых вылетов на перехват по дан­ным радиолокационной станции РУС—2 в Туапсинском базовом районе ПВО. Улучшившаяся система оповещения позволила успешно наводить истреби­тели на неприятельские самолеты, летевшие на боль­ших высотах (противника, приближавшегося на ма­лых высотах, перехватывать было по-прежнему сложно).

Так, в вечерних сумерках 20 апреля к Поти при­близилась группа из 27 (по советским данным — из 41) Ju 88. Экипаж дозорного тральщика «Джалита» своевременно обнаружил неприятеля, информация была быстро передана на главный пост ПВО и аэро­дромы истребительной авиации. Корабли и часть го­рода успели закрыть дымовой завесой, однако ни один из МиГов не успел взлететь. С аэродрома Миха Цхакая смогли подняться на перехват всего два лет­чика-ночника: командир 7-го иап майор К.Д. Дени­сов вылетел на «Киттихауке» и лейтенант B.C. Богда­нов на ЛаГГ-3.

Тем не менее прицельная атака немцев была со­рвана, 200 сброшенных хаотично бомб не причинили существенного вреда портовым сооружениям и ко­раблям. Один из бомбардировщиков удалось сбить благодаря согласованным действиями летчиков и зе­нитчиков, он упал в 25 км севернее Поти. Как следо­вало из немецких документов, в тот вечер противник потерял экипаж командира HI/KG 27, кавалера «Ры­царского Креста» майора Э. Тиля, который вел груп­пу из 19 Не 111.

«Свежую струю» в историю флотских МиГ—3 вне­сли 10 машин, переданных в конце апреля—начале мая 1943 г. из состава ВВС КА и ПВО территории страны. Предварительно их отремонтировали, уста­новили моторы с большим остатком ресурса, словом, техническое состояние машин было вполне удовле­творительным. Все поступившие МиГи передали 7-му иап, накопившему значительный опыт эксплуа­тации этих машин.

Конец весны и начало лета прошли в интенсивных тренировках летного состава. Под руководством при­знанных асов, таких, как К.Никонов, А.Томашевский, Б.Абарин и других, прибывшее из школ моло­дое пополнение осваивало истребители Микояна и Гуревича. Тренировки были интенсивными и включа­ли в себя стрельбы по мишеням, выполнение фигур высшего пилотажа, учебные воздушные бои. К сожа­лению, не обошлось без тяжелого летного происшествия: в начале июля 1943 г. разбился опытный замес­титель комэска старший лейтенант Никонов. Как впоследствии выяснилось, при энергичном пилотаже от крыла оторвался большой кусок обшивки, в ре­зультате чего самолет потерял управляемость. У лет­чика не хватило сил открыть фонарь кабины, и он по­гиб.

По воспоминанию В.И.Воронова, который в мае 1943 г. прибыл в 7-й иап из военно-морского учили­ща, азартные «бои» то и дело вспыхивали между МиГами и импортными «Киттихауками», которыми также был вооружен полк. Каждый тип самолета имел своих приверженцев среди летного состава. Ес­ли «американец» имел превосходство в горизонталь­ной маневренности, лучшее оборудование и воору­жение, то за машиной Микояна и Гуревича оставалось преимущество в выполнении вертикаль­ных маневров. Статистика свидетельствовала: боль­шинство учебных схваток (пара против пары) завер­шилось в пользу МиГ-3 [12].

В то время летчики МиГов из 7-го иап выполняли различные задания. Одним из самых сложных видов летной подготовки ночью считались полеты в лучах зенитных прожекторов. Перед летным составом сто­яла задача научиться пилотированию по приборам, а расчеты прожектористов должны были получить практику сопровождения обнаруженных «целей». Многочисленные полеты темными безлунными но­чами в районе Поти, где тогда размещалась главная база флота, позволили наиболее опытным летчикам освоиться в полутемных закрытых кабинах МиГ-3 и, используя вариометры, указатели поворота и сколь­жения, восстанавливать ориентировку над береговой чертой Черного моря. Резкое снижение активности немецкой авиации не позволило летчикам 7-го иап на практике испытать свои силы в борьбе с реальным врагом.

Освоение истребителей МиГ—3 на Балтике пла­нировали начать раньше, чем на Черном море. Еще в феврале 1941 г. командование ВВС КБФ получило указание перевооружить МиГами 3-ю эскадрилью 5-го иап (командир полка Герой Советского Союза майор П.В.Кондратьев). В апреле последовало уточ­нение — надлежало перевооружить также 1-ю эскад­рилью этого полка и закончить подготовку подразде­лений к 1 июля того же года. Однако даже в мае, когда истребительные части авиации ВМФ присту­пили к интенсивным учебным полетам (раньше не позволяли погодные условия), ни одна новая маши­на на Балтику еще не поступила. Пришлось первое время изучать МиГи «теоретически».

Известный летчик В.Ф.Голубев перед войной слу­жил в 13-м иап (их часть должна была начать осваи­вать МиГ-3 и Як—1 вслед за 5-м иап). Позднее он вспоминал о своих приготовлениях к поступлению первых МиГов:

«Самыми неприятными были дни наземной учебы. От завтрака до обеда, а потом до ужина сидели в палатках, с каждым днем все больше прогреваемых солн­цем. Старательно перечерчивали в тетради путаные схемы бензо- и маслопитания, водяного охлаждения, электропроводки и малопонятной даже техникам гид­росистемы уборки и выпуска шасси МиГ—3. Тысячи цифр громоздились на страничках рабочих тетрадей, и все нужно было запомнить наизусть: ход поршня, диа­метр трехлопастного винта, размах крыла, длину само­лета, колею шасси, высоту киля... А еще показания приборов, их размещение на панели, режимы скоро­стей и уйму предупреждений летчику на случай отказа чего-то...» [13].

Впоследствии 13-й иап МиГов так и не получил, а 5-й иап приступил к учебным полетам гораздо позже, чем планировалось. По архивным данным, на 22 ию­ня 1941 г. шесть МиГ—1 и семь МиГ—3 считались принятыми 5-м иап (эскадрильями капитанов Азевича и Уманского), но ни один летчик не считался готовым вылететь в бой на новых машинах. Кроме того, успели собрать и облетать 25 МиГ—3 с подкрыльевыми пулеметами (их иногда на флоте называли МиГ—3бк); эти истребители ожидали отправки в 71-й иап подполковника В.С.Корешкова.

Другой известный летчик-балтиец И.А.Каберов стал свидетелем гибели на аэродроме Низино перво­го МиГа из ВВС КБФ. Вскоре после начала войны при учебных полетах произошла катастрофа. Радио на самолетах не было или оно не работало, а на сиг­нальную ракету пилоты отреагировали с опозданием. В результате И—16 летчика Хрипунова при заходе на посадку столкнулся с МиГ—3 летчика Обозного (оба из 5-го иап) [14].

Первые боевые вылеты МиГов в конце июня были нацелены на перехват неприятельских разведчиков. Обстановка в Прибалтике быстро ухудшалась, и вскоре машины разных типов из состава ВВС КБФ начали широко привлекать для ударов по наступаю­щим мотомеханизированным наземным войскам противника. Так, 10 и 11 июля МиГи звеньями при­крывали группы из 6—9 СБ и ДБ—3 при бомбарди­ровке колонн неприятеля в районе Порхова.

А в конце июля истребители МиГ—3 сами стали участвовать в штурмовых ударах. В это время авиа­ция флота находилась в оперативном подчинении командующего ВВС Северного фронта генерала А.А.Новикова, действуя по единому плану. В отчетах штаба ВВС КБФ отмечается, что «для штурмовых действий по войскам противника наиболее пригод­ными оказались И—16 и И—153. Они обладали доста­точно мощным огнем (при оснащении РСами. — Прим. авт.) и являлись более живучими, чем ЛаГГ-3, МиГ—3, Як—1, которые часто сбивались — достаточно было одного попадания пули или оскол­ка снаряда в систему водоохлаждения мотора, чтобы вызвать вынужденную посадку» [15].

На первых порах МиГи относительно редко участ­вовали в штурмовых ударах. Тем не менее, к 19 авгус­та 1941 г. не менее 24 машин этого типа было безвозвратно потеряно. В этот день истребители Микояна и Гуревича понесли наибольший урон за сутки, причем они даже не успели подняться в воздух. Неожиданно приблизившаяся к аэродрому Низино группа Bf ПО из ZG 26 сожгла 24 истребителя ВВС КБФ (среди них шесть МиГ-3) [16].

В приложении к хронике «Военно-воздушные си­лы Краснознаменного Балтийского флота в Великой Отечественной войне» содержится информация о четырех таранах, совершенных летчиками МиГов в 1941 г. При этом называются имена капитана И.И.Гор­бачева, старших лейтенантов Д.И.Зосимова, Н.И.Ми­тина и М.Г.Мартышенко и указывается, что все герои остались живы. Из опубликованных материалов из личных дел авиаторов видно, что все они были опыт­ными и хорошо подготовленными пилотами. Однако авторам не удалось найти подтверждения указанным таранным атакам в немецких документах.

При попытке противника захватить Моонзундские острова разгорелись ожесточенные бои с учас­тием авиации противоборствующих сторон. Совет­ские летчики посчитали уничтоженными 48 немецких и финских самолетов.

Документально установлено, что в составе созданной 9 сентября 1941 г. Эзельской авиагруппы ВВС КБФ (командир майор А.А.Денисов) имелось шесть МиГ—3 (из них пять исправных) под коман­дованием комэска 71-го иап капитана Горбачева. 13 сентября один из МиГ—3 был сбит зенитным ог­нем германских кораблей у западного побережья ос­трова Сааремаа — летчик спасся на парашюте. Боль­ше за период обороны Эзеля подразделение потерь не понесло. Но при возвращении машин из Когула произошла серьезная авария, в которой один из МиГ—3 был разбит на аэродроме Бычье Поле. 16 сен­тября звено старшего лейтенанта Касаткина в воз­душном бою смогло поджечь Bf 109E из отряда бое­вой подготовки эскадры JG 54, тем самым открыв счет победам МиГов своей части.

Можно оспорить часто высказываемый в совет­ских исторических исследованиях и мемуарах тезис, будто при отражении воздушных налетов на Крон­штадт 21—27 сентября летчики 5-го иап действовали не только самоотверженно, но и результативно. Яко­бы, именно наши МиГи, ЛаГГи, Яки и «ишаки» со­рвали попытки люфтваффе потопить корабли Бал­тийского флота.

Немецкой авиации действительно не удалось вы­полнить поставленную командованием задачу и уничтожить ядро КБФ. Но основная заслуга в этом принадлежала зенитчикам, создавшим серьезную преграду на пути вражеских экипажей. Как видно из последних исследований российских и германских авторов, действия советских истребителей в те дни трудно признать удачными. Их небольшие группы (по 5—8 машин) патрулировали на малых и средних высотах из-за опасности попасть под обстрел своих же зенитных орудий кораблей и ПВО базы. «Мессершмитты» отказались от непосредственного со­провождения своих бомбардировщиков и пикиров­щиков, но это не помешало им надежно прикрыть ударные группы. Заранее подойдя к Кронштадту на большой высоте, «мессеры» сковывали действия на­ших истребителей. Как правило, немецкие летчики стремились атаковать внезапно: соотношение по­терь, по нашим оценкам, составило 2 против 13 в пользу противника. С большой вероятностью можно утверждать: ни огнем МиГов, ни в результате атак ис­требителей других типов тогда не удалось сбить ни одного бомбардировщика и пикировщика врага [17].

К середине сентября на пополнение авиации КБФ поступил 31 МиГ—3. Потери же оказались за­метно большими: за первый военный месяц балтий­цы лишились 13 истребителей Микояна и Гуревича, за второй — 20, а за третий — еще 13. Снижение ин­тенсивности боевых действий привело к сокраще­нию потерь: до конца 1941 г. нашими частями было списано еще три МиГ—3. Наиболее сильно пострадал 71-й иап, недосчитавшийся за осенние месяцы деся­ти МиГов.

Блокада Ленинграда со всей остротой поставила перед руководством страны задачу по организации снабжения населения хотя бы минимумом необхо­димого продовольствия. Первые же попытки орга­низовать «Дорогу жизни» по Ладоге или воздушным путем на транспортных самолетах натолкнулись на стремление нацистов уничтожить ее. Важным орга­низационным мероприятием командования Ленин­градского фронта, выполненным в сентябре 1941 г., стало создание смешанной авиагруппы из армей­ских и морских летчиков для прикрытия «дороги жизни».

Одни наши летчики сопровождали транспортные самолеты и действовали над коммуникациями, дру­гие, среди которых значилась и 12-я отдельная Крас­нознаменная эскадрилья (на МиГ—3), барражирова­ли над важными объектами и портами в восточной части Ладоги. В составе последнего подразделения (командир майор В.А. Рождественский) в начале 1942 г. насчитывалось 2 МиГ—1 и 11 МиГ—3, а также 7 ЛаГГ-3.

Даже с учетом хорошей подготовки летного соста­ва, высокой степени исправности техники, перехва­тывать немецкие самолеты удавалось редко. Против­ник в это время предпочитал наносить удары парами или четверками «мессершмиттов»-»охотников», ко­торые при неблагоприятной для них обстановке не­медленно выходили из боя, пользуясь преимущест­вом в скорости. Тем не менее, в бою четверки МиГов против четырех Bf 109F старшему лейтенанту Н.П.Хромову удалось сбить одного «пирата», кото­рый упал на лед у Кобоны (по немецким данным, ис­требитель принадлежал группе I/JG 54).

«Реванш» немецким летчикам удалось взять 6 февраля 1942 г. Звено МиГов вместе с пятью други­ми истребителями патрулировало над Ладожской трассой на участке Жихарево — Войбокало. Неожи­данной атакой с высоты один из МиГ—3 из 12-й ои-аэ был подожжен, летчик спасся на парашюте. За­метив противника, второй наш пилот попытался выйти из-под удара, но был сбит своей же зенитной артиллерией. Получив ранение, он все же смог вос­пользоваться парашютом и был доставлен в госпи­таль. Во фронтовом дневнике главного инженера ВВС Ленинградского фронта А.В. Агеева есть такие строки:

«6.02.1942 г. Один из подбитых над штабом фрон­та у деревни Горки МиГ—3 № 4828 упал у Пейгало. Истребитель пилотировал мой брат Константин. МиГ вспыхнул, а осколком снаряда летчику переби­ло руку. Брат все же смог выпрыгнуть, и тут же нем­цы попытались расстрелять его при спуске. Один из летчиков на И—16 не позволил этого сделать, отогнав стервятника.

7.02.1942 г. Навестил Константина в госпитале № 979. Он потерял много крови до того как попал сюда; пришлось сделать переливание крови. Несмо­тря на сильные боли и ожоги, брат находился в со­знании и держался молодцом...» [18].

Признание героической работы наших летчиков, прикрывавших с воздуха коммуникации на Ладоге, можно найти, например, в одном из донесений на­чальника штаба Ладожской флотилии, где указыва­ется, что с 21 мая по 30 сентября 1942 г. по трассе бы­ло перевезено 650204 человека (военных и гражданских), среди которых 24654 раненных, и 705882 т различных грузов. Донесение начиналось словами: «Движение караванов по трассам Ладож­ского озера продолжается» [19].

Пытаясь добиться господства на Ладоге, против­ник собрал до 40 различных судов и подготовил де­сантную операцию по захвату острова Сухо. В случае успеха связь осажденного Ленинграда со всей стра­ной еще более бы усложнилась. Но благодаря актив­ным действиям авиации и флота 22 октября 1942 г. неприятель свернул операцию и вынужден был отой­ти, понеся серьезные потери.

В течение суток авиаторы Балтики вместе с при­данными частями фронтовой авиации выполнили 111 самолето-вылетов, в том числе 62 для нанесения ударов по судам. В 4 волнах налетов из 12 участвова­ли МиГи с бомбами АО—25 и АО—15 под крыльями. Вероятно, это был единственный случай, когда ис­требители данного типа привлекались для уничтоже­ния вражеских плавсредств. Можно предположить, что из четырех барж, на уничтожение которых пре­тендовали летчики 12-й оиаэ, в действительности ушла под воду одна и еще одна загорелась; прицель­ному бомбометанию серьезно мешали плохие погод­ные условия и ухудшившаяся видимость. Ни один из МиГов серьезно не пострадал [20].

В 12-й оиаэ эти машины использовались до конца мая 1943 г., после чего подразделение перевооружили на Як—76. Восемь сохранившихся МиГ—3 передали в 3-й учебный авиаполк ВВС КБФ, а два уцелевших МиГ—1 использовали в качестве буксировщиков ми­шеней. Передача всех этих самолетов в состав ВВС Тихоокеанского флота была осуществлена до конца того же 1943 г.

Гораздо меньшее распространение получили МиГи в ВВС Северного флота. Передав сюда с Черно­го моря 10 новых истребителей с экипажами 16 июля 1941 г., их больше не пополняли на протяжении всей войны. Все они попали в 72-й сап (смешанный авиа­полк) Героя Советского Союза майора Г.П.Губанова. В основном, МиГ-3 на Севере выполняли следую­щие боевые задачи: прикрытие района базирования и вылеты на перехват самолетов противника.

Первую победу, которая подтверждается докумен­тами противника, североморские МиГи одержали 19 июля, когда лейтенант З.А.Сорокин сбил Bf 110C зав. № 3588 из отряда 1(Z)/JG 77, оба члена герман­ского экипажа попали в плен. А через два дня подраз­деление МиГов понесло первые потери. При вылете по тревоге МиГ-3 зав. № 3497, который пилотировал лейтенант Калугин, попал во взрывную волну и ска­потировал. Самолет разрушился, а летчик получил тяжелое ранение. Удачнее взлетел летчик Айрапетян, но обратно его МиГ—3 зав. № 3492 не вернулся. Веро­ятно, его сбили немецкие истребители.

Весьма результативно авиаторы 72-го иап дейст­вовали при отражении вражеского налета 9 августа на Ваенгу. Тогда было заявлено об уничтожении шести «юнкерсов», а немцы признали потерю Ju 88A зав. №3468, 3351 и 3454 (принадлежащих группе I/KG 30), из которых один упал на нашей террито­рии, а два других с повреждениями дотянули до сво­их баз, но не подлежали восстановлению. В отраже­нии налета участвовали 18 истребителей, среди которых пять МиГ—3. Летчик одного из них — стар­ший лейтенант Д.И.Соколов уничтожил один из Bf 109E зав. № 3363 из состава группы прикрытия. Наши потери составили две сбитые в бою «Чайки» и один сгоревший на земле ДБ—ЗФ; кроме того, четы­ре бомбардировщика получили повреждения.

Известно, что МиГ—3 попытались использовать для атаки вражеских аэродромов, но уже после пер­вого неудачного вылета 22 августа, когда из трех вы­летевших самолетов вернулся всего один, от этой за­теи отказались. Тогда звено с пикирования бомбило стоянки и неприятельские машины в Хебуктене, сбросив с высоты 5000 м с пикирования шесть ФАБ-50. В районе цели самолеты обстреляла зенитная артиллерия. Вероятно поэтому на обратном пути один из МиГов произвел неудачную вынужденную посадку у мыса Сеть-Наволок, в аварии летчик Толстиков не пострадал. Причина падения второй ма­шины в Кольский залив так и осталась неизвестной, поскольку лейтенант Шевченко погиб.

Последнюю потерю в 1941 г. подразделение МиГ—3 из 72-го сап понесло 25 октября. Согласно отчетам штаба ВВС Северного флота, при патрули­ровании у лейтенанта З.А.Сорокина отказал мотор, пришлось совершить вынужденную посадку в тунд­ре. Ситуацию усугубили отказ радиостанции, отсут­ствие лыж и бортпайка. Летчику пришлось шесть су­ток добираться к своим, при этом он отморозил ноги. Лишившись обеих ступней, летчик 14 месяцев про­вел в госпитале. Проявив волю, мужество и самооб­ладание, он вернулся в строй, и после 11 побед 19 ав­густа 1944 г. его грудь украсила «Золотая Звезда» Героя. Однако история о жестоком бое 25 октября, таране «мессершмитта» и перестрелке на снегу с при­землившимися немецкими летчиками (о чем часто писали советские книги) документально не под­тверждается.

В 1942 г. потери МиГ—3, принадлежавших ВВС СФ, оказались невелики: лишь 19 июля противнику удалось поджечь одну машину. Летчик Соколов сумел посадить ее на своем аэродроме, чем спас свою жизнь, но истребитель полностью сгорел. Интенсив­ность применения МиГов во второй половине года была низкой по причине отсутствия запасных частей. Оставшиеся три машины этого типа (зав. № 3487, 3489 и 3510) в апреле 1943 г. направили в состав ВВС КБФ, где 12 июля они вошли в состав 12-й оиаэ и эксплуатировались до весны 1944 г.

Из документов следует, что за первые два года Великой Отечественной войны (наиболее напряжен­ное время) боевые потери на всех флотах составили 95 МиГ—3: немецкие истребители сбили 61 машину, пять стали жертвой зенитной артиллерии (в одном случае — своей), 16 не вернулись с заданий по невыяс­ненной причине, а 13 МиГов противник уничтожил на аэродромах. Небоевые потери (38 машин) включают 11 истребителей, разбитых при посадке, 26 погибших без воздействия противника и одного, уничтоженного своими войсками при отходе. Еще пять МиГ—3 списа­ли вследствие полного износа. Таким образом, ВВС ВМФ потеряли 138 самолетов Микояна и Гуревича.

 

Численность МиГ—3 в ВВС флотов в первом периоде войны [21]

Флот	10.07.1941 г.	10.1941 г.	5.12.1941 г.	1.05.1942 г.	18.11.1942 г.
Северный	1/3	3/2	2/2	1/3	-/3
Балтийский	46/8	13/1	13/2	6/5	7/4
Черноморский	4/5	20/7	11/3	12/10	4/3
Всего	51/16	36/10	26/7	19/18	11/10
Примечание. В числителе указаны исправные истребители , а в знаменателе — неисправные.

 

В начале третьего года войны действующим фло­там было поставлено лишь два МиГ-3 из тыловых частей ВВС КА. Обе машины попали в авиацию Черно­морского флота — в 7-й иап. На 1 ноября 1943 г. в строю ВВС ЧФ имелось 26 МиГов и еще 4 находились в стадии передачи из авиаучилищ в 7-й иап. 12 истре­бителей оставались в составе 3-го военно-морского училища, а самая большая группировка находилась на Тихом океане. В ВВС ТОФ насчитывалось 55 МиГ-3 и 9 таких истребителей — в составе ВВС Се­верной Тихоокеанской флотилии (СТФ).

Поставки МиГов на Дальний Восток начались до начала Великой Отечественной войны. К 22 июня 17 машин попали в 6-й иап ВВС ТОФ, расположен­ный на станции Угловая неподалеку от Владивосто­ка. В начале следующего года было решено напра­вить на неспокойную границу с Японией 40 МиГ-3, но осуществление этого намерения затянулось до июля 1942 г. Полученными истребителями удалось в том же году полностью укомплектовать 6-й иап и ча­стично — 31-й и 39-й иап, базировавшиеся недалеко от заливов Ольги и Владимира. Последние части во­шли в состав ВВС Владимиро-Ольгинской военно-морской флотилии.

Конечно, и здесь не обходилось без аварий, поло­мок, но численный состав авиации непрерывно воз­растал благодаря новым поставкам. К началу 1944 г. в ВВС ТОФ имелось 83 (в 6, 31 и 39-м иап), а в ВВС СТФ — 12 МиГ-3 (в 41-м иап), и степень их боеспо­собности оставалась высокой. Для сравнения ука­жем, что на Черном море тогда осталось всего лишь 16 МиГов, из которых 4 исправных.

Впрочем, если в первом квартале дальневосточ­ники получали бывшие в использовании истребите­ли, то в третьем квартале их начали интенсивно спи­сывать. Так, МиГ-3 зав. № 3338, полученный 7-м иап ВВС ЧФ в 1943 г. из состава фронтовой авиации, в марте следующего года был передан в ВВС ТОФ, а 25 июля 1944 г. списан по износу. На следующий день акт о списании был составлен на МиГ—3 зав. № 4855, имевший сходную судьбу. Обе машины прошли по пять—шесть восстановительных ремонтов [22].

В составе авиации Тихоокеанского флота маши­нам этого типа не довелось «понюхать пороху». К на­чалу недолгой войны с Японией все они были списа­ны по износу. Наиболее интенсивно от них «избавлялись» в апреле 1945 г., когда признали негод­ными для дальнейшей эксплуатации сразу 41 МиГ—3. Время этих машин закончилось.

 

Источники

 

1. Г.А.Литвин. Я был воздушным стрелком. Симферополь, 1990. С. 24.

2. Хроника Великой Отечественной войны Советского Союза на Черноморском театре. Вып.1 . М., 1945. С. 37.

3. ЦВМА. Ф. 1080. Оп. 17442. Д. 103. Л. 2.

4. ВА/МА RL 2 III/1177. «Flugzeugunfaelle und Verluste den (fliegende) Verbaenden».

5. ЦАМО РФ. Ф. 407. On. 9837. Д. 2. Л. 134.

6. ЦВМА Ф. 1522. On. 17442. Д. 98. Л. 7.

7. Боевая деятельность авиации ВМФ в Великой Отечест­венной войне Советского Союза 1941 — 1945 гг. Ч. 3. М., 1963. С. 87.

8. К.Д.Денисов. Под нами — Черное море. М., 1989. С. 138, 139.

9. Хроника Великой Отечественной войны Советского Союза на Черноморском театре. Вып. 2 . М., 1946. С. 140, 141.

10. ЦВМА Ф. 12. Оп. 1. Д. 42, Л. 68.

11. То же. Д. 73. Л. 53 — 67.

12. В.И.Воронов. Морские истребители. М., 1986. С. 31, 32.

13. В.Ф.Голубев. Во имя Ленинграда. М., 2000. С. 24.

14. И.А.Каберов. В прицеле свастика. Ленинград, 1975. С. 19.

15. ЦВМА Ф. 12. Оп. 1.Д. 42. Л. 37.

16. Боевая деятельность авиации ВМФ в Великой Отече­ственной войне Советского Союза 1941 — 1945 гг. Ч. 2. М., 1963. С. 87, 88.

17. Д.Б.Хазанов. Воздушные налеты на Кронштадт в сен­тябре 1941 г. // Флотомастер. 2001. № 1. С. 39 — 43.

18. А.В.Агеев. Самолеты должны летать. (Неопубликован­ная рукопись). Часть 3.

19. Хроника Великой Отечественной войны Советского Союза на Черноморском театре. Вып. 3.4.2. М., 1949. С. 187.

20. Боевая деятельность авиации ВМФ в Великой Отече­ственной войне Советского Союза 1941 — 1945 гг. Ч. 2. М., 1963. С. 226, 227.

21. Советская авиация в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг. в цифрах. М., 1962. С. 80 - 83.

22. Сообщил историк М.Э. Морозов.