Wundefwaffe

У берегов Мурмана

 

Всматриваясь в выраставшие из моря внушительные утесы, нависшие над водой Печенгской губы, ветераны всех трех ко­раблей не могли, наверное, не вспомнить Порт-Артур. Такой же обширный внешний рейд, такие же предшествующие ему ост­рова, такое же незамерзающее море. Ши­риной до одной мили и длиной до трех миль, бухта через узкое горло переходила в такой же величины тянувшийся далее к югу второй бассейн.

Не было здесь и порта. Его сооруже­ние вместе с железной дорогой предпола­галось, по неоднократно являвшимся с 1870 г. и с завидным постоянством проваливав­шимся бюрократией планам. Движимый во всех своих деяниях каким-то неизъяснимым роком (и всегда во вред стране и людям), режим Николая II предпочел отвернуться от своей требовавшей неотложного внима­ния территории и предпочел обратиться в сомнительные, ввергавшие Россию в вой­ну приобретения на Дальнем Востоке. Поэтому "Цесаревич", придя в Мурман в 1906 г., оказался причастным к протянув­шемуся на века уроку геополитики.

Программу посещения Печенгского монастыря — форпоста цивилизации на севере — пришлось совмещать с интенсив­но проводившимися корабельными стрель­бами. Надо было успеть провести их во вре­мя пребывания в отечественных водах и с наименьшими неудобствами для населения. В день прихода на три часа уволили на берег 1-ю роту, а наутро, подняв боевой флаг (красный с косицами), "Цесаревич" для кадровой команды провел стрельбу из 37-мм стволов, вставленных в каналы 152-мм пушек. Затем такие же стрельбы по щитам, установленным на берегу, провели для гардемаринов. Другая группа стреляла из 47-мм пушек и пулеметов с катеров. На берегу практиковались в подрывном деле и стреляли из 64-мм пушек Барановского.

Волнующим и многозначащим было это невиданное для севера зрелище. Игру­шечными в сравнении с пришедшими кораб­лями казались и пароход местной админи­страции "Мурман" и совершавший свои нечастые рейсы пароход Мурманского па­роходства "Император Николай II". Мощные стройные корпуса, молчаливо грозив­шие орудиями башни, неторопливо дымя­щие трубы, строгий распорядок службы, ме­лодичный перезвон склянок, гром и треск тренировочной стрельбы, бороздящие рейд катера и освещающие по ночам море и бе­рега лучи прожекторов — велико было оча­рование этой волнующей мощи флота и гор­дости за свое отечество.

Приходилось лишь сожалеть, что все это историческое зрелище по какому-то не­досмотру оставалось не зафиксировано на пленку киноаппарата. Ведь С.О. Макаров в своих плаваниях на ледоколе "Ермак" в Арктику в 1899 г. и японцы в войне с Рос­сией уже пользовались киноаппаратом (С.О. Макаров, "Ермак" во льдах", С.-Пе­тербург, 1901, с. 283). Известна и снятая в кино хроника прихода во Владивосток в 1916 г. отряда кораблей, передававшихся России ("Варяг", "Пересвет", "Полтава"). А возможно, нас еще ждет чудо обнаруже­ния в фондах кинофотоархивов съемок пла­ваний гардемаринского отряда. Как хоте­лось бы в это верить!

В тот же день командующий с офице­рами отбыл в монастырь, находившийся близ берега в 17 верстах от входа в бухту. За ними утром и вечером 12 и 13 сентября, чередуясь в проведении стрельб на рейде, группами по 50 человек побывали в мона­стыре матросы, офицеры и гардемарины. Отрадно было видеть трудолюбивую зна­ющую свое дело монастырскую братию, по­рядок образцового быта и обширного хо­зяйства, хорошие дороги и ухоженные мо­настырские стада и угодья. Они ни в чем не уступали лучшим хозяйствам встречав­шихся немецких и скандинавских колоний. Это было, как всем хотелось думать, дей­ствующий образец будущего благоустрой­ства всей России. Здесь, на краю земли, забыв о кипении общественных страстей в России, в умиротворенном общении с при­родой и Богом, всем хотелось верить в сча­стливое будущее своего отечества.

Теплоту общения и дружбу с монас­тырем закрепили обещанием помочь его хозяйству динамо-машиной. Такая, уже не­применимая в корабельный условиях уста­новка, имелась в Кронштадте. Ее по ходатайству Командующего отрядом и с разре­шения Морского министра рейсом будуще­го 1907 г. должен был доставить "Бакан". Подъем патриотических чувств проявили и жители ближайшего поселка в глубине бух­ты. В честь первого прихода на север от­ряда кораблей колонисты Печенгского общества Мурманской колонистской воло­сти на собрании домохозяев от шести ко­лоний решили поселок Ханс-Свесен пере­именовать в "Эскадренный". Решением министра внутренних дел название было ут­верждено.

Днем 14 сентября на рейде появилась легкая изящная паровая яхта. Словно при­шедшая от беззаботных берегов Ниццы, яхта на самом деле была тем самым пер­вым научно-промысловым судном "Андрей Первозванный", которое построили но инициативе и замыслам Н.М. Книповича. Теперь экспедицией на этом судне руково­дил такой же энтузиаст систематических научных исследований в интересах отече­ственного промысла Л.Л. Брейтфус. В духе лучших традиций флота было налажено и творческое взаимодействие с экспедицией Л.Л. Брейтфуса. С пришедшего на рейд парохода "Император Николай П" кораб­ли пополнили запасы провизии, включая капусту, картофель и муку. На пароход "Мурман" передали две винтовки с подсум­ками и патронами, со "Славы" две 37-мм пушки и 500 патронов.

В 7 час. 15 мин. 16 сентября начали сниматься с якорей.. В 8 часов, провожае­мые мокрым снегом, вышли из Девичьей заводи Печенгской бухты. Миновав Айновские острова, провели определение девиа­ции гардемаринских компасов и в полдень, имея правофланговым "Цесаревич", в строе фронта легли на курс норд-ост 83°. Сжа­тая программа плавания не позволяла по­бывать на полуострове Рыбачий — самой северной на Мурмане материковой земле. Без захода миновали и украшение Рыбачь­его — обширный 30-мильной протяженно­сти Мотовский залив с крутыми 80-сажен­ной высоты гранитными откосами по юж­ному берегу.

Уверенно ориентируясь по маякам Вайдагубскому, Лавыш, Цып-Наволок и Сеть-Наволок, отряд перестроился в киль­ватер. Здесь же в 5 час. 30 мин. встретили поднимавший свои позывные единственный на весь океан страж русских северных ру­бежей :— транспорт "Бакан", за ним сигналом прибытие отряда приветствовал и "Мурман". В 7 час. 55 мин. утра под про­водкой лоцмана "Цесаревич" и следовав­шая за ним "Слава" отдали якоря на 22-саженной глубине в Екатерининской га­вани (порт Александровск). "Богатырь" прошел дальше в Кольский залив, где в губе Тюва должен был принять воду из проте­кавшего там ручья. С утра 18 сентября, как об этом записано в ведомости гардемарин­ских учений и занятий, половина гардема­ринского отряда "на пароходе научно-про­мысловой экспедиции "Андрей Первозван­ный" отправлена была на производство гид­рологических наблюдений и ловлю рыбы дорогой в Мотовскую губу.

Днем 18 сентября 13 выстрелами при­ветствуя флаг адмирала, на рейде отдал якорь крейсер "Богатырь". Его опыт поста­новки кормой к берегу в Тюва-губе удался — через шланг из ручья приняли 200 т чи­стейшей первозданно-природной мурманс­кой воды. В этот или последующий день и был, надо думать сделан тот считавшийся единственно дошедшим до нашего времени, да и то в пересъемках с книг, снимок всех трех кораблей в Екатерининской бухте.

19 сентября в 9 час. 50 мин. утра ко­мандующий отрядом с "Цесаревича" пере­шел на "Славу". Следуя за ней корабли вышли из порта Александровск и углуби­лись в Кольский залив. "Цесаревич" по при­меру "Богатыря" отделился для приема воды в Тюва-губе. Адмирал после часово­го пребывания на рейде ушел в море на пароходе "Андрей Первозванный", а кораб­ли, дождавшись рейса парохода "Импера­тор Николай II" (чтобы передать несколь­ких заболевших для отправки на родину), на рейде будущего Мурманска продолжа­ли учение и занятия.

Утром 20 сентября снялись с якорей, чтобы идти обратно. "Цесаревич" тем вре­менем был занят в Тюва-губе рейдовыми учениями, леерным сообщением с берегом и приемом воды из ручья. Вечером к сто­янке кораблей присоединились пришедшие с моря "Андрей Первозванный" и "Мур­ман", а утром "Богатырь". На нем коман­дующий отрядом с флаг-офицерами лейте­нантом С.И. Фроловым и мичманом А.А. Щербатовым отправился в Териберку — своего рода промысловую столицу края.

"Цесаревич", оставаясь под флагом командующего (бывали такие случаи в рус­ском флоте), вышел в океан для определения девиации и проведения глубоковод­ных исследований. Так была продолжена давняя традиция флота в изучении своих берегов и прибрежных вод, и как когда-то "Витязь", "Император Николай I" и другие корабли изучали воды Приморья, так и "Цесаревич" здесь, в Северном Ле­довитом океане, взялся за изучения гидро­логии его вод.

Вновь отряд собрался на рейде Мо­гильном под южным берегом острова Кильдин (в дальнейшем он для Северного флота стал таким же привычным местом учений, как Биорке на Балтике). Здесь ад­мирал, вернувшись после трехчасового об­хода рыбачьих становищ на Териберке, пе­решел на о. Кильдин.

В сопровождении Л.Л. Брейтфуса и капитана I ранга А. Смирнова знакомил­ся с местной достопримечательностью -неповторимой природой острова. Уникаль­ный остров с доисторических времен со­хранил на своей земле когда-то отсечен­ное от океана тектоническими сдвигами ре­ликтовое озеро. Названное Могильным, оно по присутствию сероводорода являло собой в миниатюре Черное море. Здесь также придонный слой вод (на глубине более 13 м) был насыщен сероводородом, делавшим их безжизненным, выше 13 м глу­бины располагался слой соленой воды с об­ширной океанской флорой и фауной. Са­мый верхний слой был пресным с соответ­ственно пресноводными обитателями.

Подводя итоги посещения русского се­вера, преисполненный оптимизма, И.Ф. Бострем 20 сентября 1906 г. телеграфиро­вал морскому министру: "Заходом в Тари-берку закончил посещение мурманского бе­рега. Выхожу сегодня в Варде. Транспорт "Бакан" отпустил совсем. Счастлив, что удалось осуществить давнее желание позна­комить личный состав с единственным не­замерзающим русским морем... Здоровье офицеров и команды прекрасное". В 6 час. вечера к "Богатырю", стоявшему на рейде у мыса Могильного, присоединился (по-пре­жнему под контр-адмиральским флагом) "Цесаревич". Тем временем "Слава", оста­ваясь в Кольском заливе, экспедицией на шлюпках и катерах пыталась добыть пре­сную воду из речки Роста. Естественным путем это не удавалось — путь катерам пре­граждали рифы.

Приняв запасы угля и проведя провер­ку боевых расписаний, в 3 часа дня 20 сен­тября покинули стоянку в Кольском зали­ве. В глубине его побывали в эти дни только "Слава" и "Богатырь", которые 19 сентяб­ря, пройдя 25 миль от Екатерининской гавани, имели 6-часовую якорную стоян­ку между местечком Анна Корча и мысом Пинегория. Где-то здесь и был основан в 1915 г. г. Романов-на-Мурмане (с 1918 г. Мурманск).

Выйдя из залива, "Цесаревич" перешел в назначенное адмиралом рандеву в 5 ми­лях к северу от восточной оконечности о. Кильдин. Это место отвечало диспозиции для проведения силами всего отряда гид­рологических исследований. Их целью было, очевидно, намерение адмирала по­мочь мурманской экспедиции "Андрея Пер­возванного" и дать гардемаринам урок оке­анографии. Показательны имевшие такое же большое педагогическое значение посто­янная боевая учеба, многообразные рабо­ты по морской практике и рациональное ис­пользование ночного времени — в откры­том море в удалении от берегов.

Полной глубокого значения, пробуж­давшей надежды и оптимизм была эта пос­ледняя стоянка отряда на рейде Могильном. Отряд словно бы передавал историческую эстафету будущему российскому, затем советскому и теперь снова российскому флоту. В последний раз собравшийся на рейде отряд в окружении своих верных спут­ников "Мурмана" и "Андрея Первозванно­го" — словно бы символизировал в тот час надежды на создание в этих водах посто­янного флота и ожидания грядущих успе­хов в единении с наукой и гражданским флотом во славу и пользу России.

В 8 час. вечера 20 сентября адмирал перешел на "Цесаревич" и в 9 час. 15 мин. оба корабля снялись с якорей и легли на курс норд-ост 15°. Идя в начавшемся гус­том снегопаде, обменивались свистками. Спустя час увидели огни "Славы". По сиг­налу "Цесаревича" она заняла свое место в кильватере впереди "Богатыря". В 2 час. 50 мин. 21 сентября семафором на "Славу" передали приказание лечь на курс норд.

С этого момента отряд перешел парал­лель 70° в.д. Затем последовал радиотелег­рафный приказ адмирала по отряду: "Бо­гатырю" и "Славе" начать производить ука­занные измерения каждые 10 миль, а на глу­бинах менее 100 сажень — каждые 5 миль. Скорость на время проведения исследова­ний, увеличили до 12 уз. Следуя приказа­нию, корабли выходили из строя и ложи­лись на заданный курс. Как видно из вахтенных журналов, корабли шли строго по следующим параллелям: "Богатырь" — 70°02', "Слава" — 70°11', "Цесаревич" — 70°17'. Этим неслыханным в практике флота строем фронта корабли шли по счис­лению всю ночь и утро.

Впервые в истории полярных исследо­ваний они одновременно выполняли гидро­логический, или, как говорят сегодня, оке­анологический разрез. Серией гидрологи­ческих станций, то есть остановок в океа­не с промером глубин, взятием проб воды и грунта выявлялось состояние вод по го­ризонтам разреза. Эти сведения должны были стать первым вкладом флота в копил­ку знаний о водах русского Севера.

Не все прошло гладко — не имея прак­тики, потеряли несколько приборов. Пос­леднюю восьмую промерную станцию на "Цесаревиче" выполнили в 10 час. 45 мин. утра 21 сентября. В 13 час. 40 мин., пре­рвав полосу тумана и вырвавшись из объя­тий преследовавших корабли снежных за­рядов, отряд пришел в Варде. В 2 часа ве­чера 21 сентября, пополнив запасы, выш­ли из пролива Буссе-Зунд. Утром 22-го обо­гнули слева северную крышу Скандинавии — мыс Нордкап. В пути ненадолго вышла из строя "Слава" — опять обнаружились (хроническое явление на кораблях этого типа) неполадки рулевого управления. Ла­вируя между островами глубоких шхер, днем 22 сентября проливом Рольфсе-Зунд пришли в Гаммерфест — скромный (едва ли 3000 жителей), но удивительно уютный город, расположенный у подножья гиган­тской скалы

Утром 24-го продолжили поход и ве­чером пришли в Тромсе. Здесь грузили уголь, встретили совершавший самостоя­тельное плавание "Бакан" и 28-го, преодо­лев очередной лабиринт фиордов, вышли в океан. В полдень 30 сентября подошли к Тронхеймскому фиорду, по которому про­делали еще более долгий путь исключитель­но извилистым фарватером. Один из четы­рех крупнейших городов Норвегии, он на­считывал более чем 1000 лет существования.

За время 9-дневной стоянки в этом об­разцовом центре северной культуры отряд получил заслуженный отдых. Не забыва­лись, конечно, и учения, из которых мас­штабными были эволюции корабельных катеров, поочередно управлявшихся гарде­маринами.

Непросто и небезболезненно проходила "акклиматизация" и матросов и офице­ров от контраста слишком уж вызывающе необустроенного российского севера и бла­гоустроенностью норвежских городов. И те из уцелевших на кораблях подпольщиков и агитаторов, что без колебаний объясня­ли это гнилостью российского самодержа­вия, были как никогда близки к истине.