Wundefwaffe

Глава 5.
ПОД ФЛАГОМ СТРАНЫ СОВЕТОВ

5.1. ОБОРОНИТЕЛЬНАЯ ВОЕННАЯ ДОКТРИНА СОВЕТСКОГО ГОСУДАРСТВА. НАЧАЛО ВОССТАНОВЛЕНИЯ ФЛОТА

В январе 1920 г. под сокрушительными ударами Красной Армии, нанесенными под Таганрогом и Ростовом, фронт Добровольческой армии распался, и она стала отступать по двум расходящимся направлениям: на юго-запад в пределы Украины и на юго-восток в район Северного Кавказа. Часть беспорядочно отступавших деникинских войск сосредоточилась на юго-западе Украины между Днестром и Черноморским побережьем. Генерал Д. И. Шиллинг, командовавший этой группой, получил разрешение отвести войска на левый берег Днепра. 31 января 1920 г. части Красной Армии вступили в Николаев.

Оставляя город, белогвардейцы отбуксировали крейсер «Адмирал Нахимов» в Одессу, откуда надеялись увести его в Крым, а затем в Константинополь. Крейсер «Адмирал Лазарев», имевший несколько меньшую степень готовности, они были вынуждены оставить на месте, так как недоставало буксиров. Освободив Николаев, войска 14-й армии Юго-Западного фронта устремились к Одессе. После упорных боев, утром 8 февраля Одесса была освобождена. Перед сдачей города белогвардейцы снова попытались увести на буксире крейсер «Адмирал Нахимов», но в спешке посадили его на мель в нескольких милях от Одессы. В конце февраля того же года крейсер был успешно снят с мели и доставлен на завод в Николаев для продолжения достройки.

При обследовании Николаевских заводов выяснилось, что из-за саботажа рабочих, отсутствия достаточного количества плавсредств и времени на эвакуацию белогвардейцам так и не удалось вывезти или уничтожить основное оборудование судостроительных предприятий. Поэтому командование Морскими силами Юго-Западного фронта сразу же поставило перед ВСНХ вопрос о ремонте и достройке некоторых мелких судов, необходимых для борьбы с Врангелем, засевшим в Крыму. В апреле 1920 г. было создано объединенное правление заводами «Наваль» и «Ремсуд» (бывший «Руссуд»), которые затем получили название Николаевские государственные заводы им. А. Марти (сокращенно — Никгосзаводы), а уже 15 мая ВСНХ совместно с командованием Морских сил Республики принял решение о достройке подводных лодок АГ-23 и АГ-24, а также о переоборудовании тральщиков и десантных кораблей типа «Эльпидифор» (№ 415,416,418) в канонерские лодки.

В дальнейшем предполагалось приступить к восстановлению и достройке эскадренных миноносцев и крейсера «Адмирал Нахимов». Но начатые работы сразу же затормозились из-за недостатка материалов, топлива и рабочей силы. За годы интервенции и гражданской войны количество рабочих на заводах «Наваль» и «Рем-суд» резко сократилось, особенно остро ощущалась нехватка квалифицированных рабочих и инженерно-технического персонала. На «Ремсуде» в апреле 1920 г. числилось всего лишь 500 чел,, а на «Навале» несколько больше— 1200 чел. Несмотря на это, в период борьбы с врангелевцами рабочие Никгосзаводов вооружили несколько пароходов («Медведица», «Старочеркасск», «Вилково» и др.) и катеров для Усть-Днепроаской флотилии, приступили к восстановлению разрушенного заводского хозяйства. 16 мая 1920 г. на «Ремсуде» состоялся спуск «Эльпидифора» № 418, переоборудованного в канонерскую лодку. Это был первый боевой корабль, сошедший со стапелей завода при Советской власти. 30 мая в присутствии А. В. Луначарского, приехавшего на Украину для проведения организаторской и агитационной работы, была спущена на воду подводная лодка АГ-23 и начата сборка следующей — АГ-24, На митинге, состоявшемся после спуска, рабочие Никгосзаводов просили передать В. И. Ленину, что они окажут полную поддержку всем действиям Советской власти против Врангеля и панской Польши, ускорят достройку кораблей для борьбы с врагами Советской власти. В докладе Совнаркому А. В. Луначарский отметил трудовой подъем и героизм рабочих Николаева. Уже в июле-августе 1920 г, в состав Усть-Днепровской флотилии вошли еще два новых судна типа «Эльпидифор», вооруженных двумя 130-мм орудиями, а в сентябре вступила в строй подводная лодка АГ-23. Но достройка крупных кораблей задерживалась из-за отсутствия денежных средств.

Разгромом врангелевских войск в Крыму закончилась гражданская война. Подводя ее итоги, М. Фрунзе писал: «На долю морского флота выпали особенно тяжелые удары. В результате мы лишились большей и лучшей части материального состава, огромного большинства опытных и знающих командиров, игравших в жизни и работе флота еще большую роль, чем во всех других родах оружия, потеряли целый ряд баз и, наконец, потеряли основное ядро рядового краснофлотского состава. В сумме все это означало, что флота у нас нет» ³¹⁷.

Важнейшей вехой в строительстве флота стали решения состоявшегося в марте 1921 г. X съезда РКП (б) по военному вопросу, в которых говорилось: «В соответствии с общим положением и материальными ресурсами Советской республики принять меры к возрождению и укреплению Красного военного флота» ³¹⁸. Сразу же после съезда началась напряженная работа по реализации его решений. 25 апреля 1921 г. была создана специальная комиссия ЦК РКП (б) по возвращению на флот моряков-коммунистов, в которую вошли Ф. Э, Дзержинский, В, Р. Менжинский, недавно назначенный комиссар Морских сил Республики И. Д. Сладкое и др. В результате за период с 1921 но 1922 г. на флот вернулось 1218 чел., работавших до этого в народном хозяйстве ³¹⁹.

20 августа 1921 г. Реввоенсовет Республики разработал директивы по реорганизации и восстановлению Морских сил, В соответствии с этим 24 декабря 1920 г. была утверждена небольшая судостроительная программа восстановления старых кораблей, рассчитанная на пять лет (до 1926 г.) ³²⁰. Она легла в основу «Декрета о воссоздании Морских сил РСФСР». Программа неоднократно корректировалась в сторону уменьшения количества восстанавливаемых судов. Тем не менее принятые меры позволили в течение 1923—1928 гг. ввести в строй три линейных корабля («Парижская коммуна», «Марат», «Октябрьская революция»), два учебных крейсера («Аврора», «Коминтерн»), два легких крейсера («Червона Украина», «Профинтерн»), четырнадцать эскадренных миноносцев ³²¹, несколько подводных лодок и вспомогательных судов.

Восстановление крупных кораблей Черноморского флота началось с капитального ремонта крейсера «Кагул» (получившего позже название «Коминтерн») на Севастопольском морском заводе. В августе 1922 г, по решению ВСНХ все южные судостроительные заводы были включены в состав Южного машиностроительного треста. Таким образом, крупнейшие судостроительные заводы, расположенные на Черноморском побережье, «Наваль», «Ремсуд», Севастопольский морской завод и др., имели теперь единое централизованное управление.

В середине 1922 г. в Севастополь прибыли М. И. Калинин и Г. И. Петровский. Они посетили цехи и мастерские завода, побывали в Северном доке, где в это время находился корпус линкора «Императрица Мария». Вечером 28 июня 1922 г. в Севастополе состоялось расширенное заседание Окружного комитета РКП (б). Перед Севастопольским морским заводом была поставлена задача — срочно приступить к ремонту и восстановлению кораблей Черноморского флота. «Даешь „Коминтерн”!» — под таким лозунгом трудились севастопольские корабелы в 1922 1923 гг. ³²² Оставляя Севастополь, белогвардейцы взорвали машины корабля и утопили затворы артиллерийских орудий. Водой были затоплены днищевые отсеки; она проникла в котельные и машинные отделения, нарушила изоляцию электрооборудования. Крейсер ввели в сухой док и начали работы по очистке корпуса и механизмов. В сентябре 1922 г. начался капитальный ремонт корабля. В качестве запасных частей использовались механизмы, снятые со старых линейных кораблей «Святой Евстафий» и «Иоанн Златоуст». Цилиндры главных паровых машин были сняты с однотипного крейсера «Богатырь», который предполагалось списать на металлолом. Их доставил с Балтики старший механик крейсера Д. П. Вдовиченко.

Несмотря на многие трудности ремонтные работы продвигались ударными темпами. Интересна по своему содержанию и стилю резолюция одного из собраний коллектива завода, посвященного ускорению темпов ремонта корабля; «Наши берега Черного моря являются рубежом е капиталистическими соседями, которым доверять в миролюбии не приходится, ибо наша Революция, наша рабоче-крестьянская Республика для капиталистических стран есть мозоль, бельмо на глазу, которое они всяческим образом и действиями стараются удалить. Поэтому наш боевой Красный Черноморский флот необходим для защиты наших берегов от нападения. Общими усилиями, своим героическим революционным энтузиазмом даем обещание — выпустить „Коминтерн” из ремонта к 1 мая 1923 г.» ³²³. Рабочие завода сдержали свое слово и сдали «Коминтерн» к намеченной дате. После пятилетнего бездействия крейсер «Коминтерн» вышел в море на ходовые испытания и в июне 1923 г. поднял военно-морской флаг, вступив в состав Морских сил Черного моря.

Естественно, что один крейсер с паровой машиной, построенный еще в период русско-японской войны, и несколько эсминцев не могли решить задачу обороны Черноморского побережья, В лучшем случае этот крейсер мог выполнять функции учебного корабля подобно «Авроре» на Балтике, вступившей в строй в 1922 г.

Вопрос о финансировании достройки более современных легких крейсеров неоднократно поднимался на самых высоких уровнях в СТО, ВСНХ и Реввоенсовете Республики, но выделить сразу крупные денежные суммы на достройку всех крейсеров Советское государство тогда не могло. Средства пока были отпущены на достройку только двух крейсеров — «Червоной Украины» («Адмирала Нахимова») и «Профинтерна» («Светланы»). Между тем задачи обороны морских границ Республики требовали принятия кардинальных решений. Пути дальнейшего развития военно-морских сил были изложены в докладе наркомвоенмора М. В. Фрунзе «Итоги и перспективы военного строительства» 17 ноября 1924 г. «Реввоенсовет твердо и незыблемо стоит на той точке зрения, что флот нам крайне необходим, что мы должны его развивать и дальше,— говорилось в докладе,— но мы упираемся сейчас в основной вопрос — программу нашего морского строительства» ³²⁴.

Разработке судостроительной программы предшествовали бурные дискуссии в Военно-морской академии на тему «Какой флот нужен РСФСР?». Уже в 1922 г. был сделан вывод, что «только гармоническое сочетание всех трех видов вооруженных сил — армии, флота и воздушных сил — обеспечивает неприкосновенность страны и гарантирует ей достижение спокойствия» ³²⁵. Большинство участников дискуссии высказывалось также о необходимости создания морской авиации.

Это было время зарождения первой советской военно-морской доктрины. Ее становление происходило в острой борьбе различных точек зрения по вопросам оперативно-тактического использования и строительства флота. Наибольшее число сторонников находила получившая затем в середине 20-х годов общее признание так называемая теория малой войны, ориентированная на оборонительные действия флота в своих прибрежных водах. В случае возникновения войны эта теория предусматривала ведение боевых действий с более сильным противником путем коротких стремительных ударов с разных направлений разнородными силами — легкими надводными кораблями, подводными лодками и морской авиацией, которые тесно взаимодействовали бы между собой и с сухопутными войсками. Не исключалось и применение одиночных крупных кораблей для нанесения ударов на заранее оборудованной минно-артиллерийской позиции, подобно существовавшей в период первой мировой войны. Теория «малой войны» на море была наиболее приближенной к возможностям нашего флота в 20-х годах и наиболее соответствовала экономическому потенциалу молодой Советской Республики. В разработке первой, по сути дела, военно-морской доктрины Советского государства участвовали видные военные руководители и теоретики К. И. Душенов, Р. А. Муклевич, И. М. Лудри и др. Эту точку зрения разделял и адмирал флота Советского Союза С. Г. Горшков. «В то время,— писал он,— это был наиболее действенный, реальный и конкретный способ использования ограниченных сил флота для обороны своего побережья в борьбе с более сильным противником» ³²⁶.

Новая доктрина в оперативно-тактическом плане безусловно носила оборонительный характер и была нацелена в основном на создание так называемого москитного флота, но в тактическом отношении она отдавала явное предпочтение наступательным формам борьбы на море, стремлению завладеть инициативой и нанести сокрушительный удар по врагу. В 1930 г. эта идея нашла воплощение в Боевом уставе Военно-Морских сил РККА.

Значительный вклад в разработку тактики боевого использования сил и боевых средств флота внесли ученые и преподаватели Военно-морской академии, где изучался и обобщался опыт первой мировой войны. В середине 20-х годов была опубликована работа проф. М, А. Петрова «Морская тактика», в которой исследованы виды и принципы ведения морского боя. Проф. Л. Г. Гончаров посвятил свои труды боевому использованию средств борьбы на море.

Шестилетняя программа военно-морского судостроения, утвержденная СТО 26 ноября 1926 г., с одной стороны, отражала основные положения теории малой войны, но с другой — неадекватно оценивала уровень производственной базы судостроения в стране. Последнее и явилось причиной неоднократного пересмотра этой первой программы военного кораблестроения в сторону ее сокращения.

В окончательном виде первая программа военного кораблестроения 1926/27 — 1929/30 гг. предусматривала финансирование и строительство запланированных кораблей в два этапа. В первую очередь предполагалось построить восемь сторожевых кораблей, шесть подводных лодок, шесть торпедных катеров, а также достроить крейсера «Ворошилов» (бывший «Адмирал Бутаков»), «Красный Кавказ» (бывший «Адмирал Лазарев») ³²⁷, эскадренный миноносец «Карл Либкнехт» и восстановить еще два эскадренных миноносца («Яков Свердлов», «Дзержинский»). Вторая очередь по количеству кораблей превышала первую и включала 10 сторожевых кораблей, шесть подводных лодок, 30 торпедных катеров и речной монитор для Амурской флотилии. Из старых кораблей предполагалось восстановить линкор «Михаил Фрунзе» (бывшая «Полтава») и один из эскадренных миноносцев («Пронзительный» или «Гаджибей»).

К 1931—1933 гг. удалось ввести в строй только корабли первой очереди и перевыполнить программу в целом по строительству торпедных катеров, их было построено 56 единиц. Корабли второй очереди были включены в план первой пятилетки 1929-1933 гг. Восстановление линкора «Михаил Фрунзе», эсминцев «Пронзительный» и «Гаджибей», а также достройка легкого крейсера «Ворошилов» были признаны нецелесообразными ³²⁸.

Несколько раньше (в 1925 г.) была утверждена и первая советская пятилетняя программа гражданского судостроения, которая предусматривала постройку лесовозов, рефрижераторных и нефтеналивных судов. Эта программа, в свою очередь, явилась отражением ленинской политики на установление дипломатических отношений с капиталистическими государствами и развитие внешней торговли. Кроме строительства новых нефтеналивных судов программа предусматривала переоборудование в танкеры двух недостроенных легких крейсеров «Адмирал Грейг» и «Адмирал Спиридов», спущенных на воду, но имевших низкую степень готовности.

Создание танкера в корпусе быстроходного крейсера не имело под собой обоснованных технических решений и по своей сути было порочно. Эта идея в какой-то степени, может быть, и оправдала бы себя, если бы танкеры специально предназначались для снабжения топливом военных быстроходных кораблей в море. Идея же использования корпуса быстроходного корабля с относительным удлинением, близким к эскадренному миноносцу, и потенциально обладавшего большой ходкостью, со скоростью 10— 12 уз была лишена всякого здравого смысла.

Переоборудование корпусов «Адмирала Грейга» и «Адмирала Спиридова» в танкеры было, по-видимому, вынужденной мерой, принятой под давлением ряда политических и экономических обстоятельств, а именно: отсутствие возможности в то время строить нефтеналивные суда по специально разработанным проектам или закупать их за границей, а также фрахтовать нефтеналивные суда других государств.

Вопрос о недостроенных крейсерах «Адмирал Корнилов» и «Адмирал Истомин», так и оставшихся на стапелях «Руссуда», решился сам собой. При обследовании их состояния установили, что кильблоки стапелей, на которых стояли корабли с 1915 г., просели, отчего корпуса получили значительные остаточные деформации, стрела прогиба которых превышала допустимые нормы. Это подтвердилось при спуске крейсера «Адмирал Корнилов» 26 сентября 1922 г. Стронувшись с места, корпус крейсера остановился миделем на пороге стапеля. Вторично с большим трудом его удалось спустить только через месяц — 28 октября 1922 г. Спуск «Адмирала Корнилова» послужил хорошим уроком — крейсер «Адмирал Истомин» решили не спускать и разобрать непосредственно на стапеле. Корпуса крейсеров были переданы Фондовой комиссии и окончательно разобраны в 1927 г. ³²⁹.

Таким образом, достройка легких крейсеров «Червона Украина» (бывший «Адмирал Нахимов») и «Профинтерн» (бывшая «Светлана») осуществлялась по восстановительной программе 1921—1926 гг., а крейсер «Красный Кавказ» (бывший «Адмирал Лазарев») достраивался по первой программе военного кораблестроения 1926/27—1929/30 гг.

5.2. ОКОНЧАНИЕ ДОСТРОЙКИ КРЕЙСЕРОВ «ЧЕРВОНА УКРАИНА» («АДМИРАЛ НАХИМОВ») И «ПРОФИНТЕРН» («СВЕТЛАНА»)

Существовало два возможных варианта достройки легких крейсеров — по первоначальному проекту и по доработанному проекту с усиленным вооружением, состав которого приблизил бы их к аналогичным крейсерам зарубежной постройки. Второй вариант предусматривал увеличение калибра главной артиллерии до 180—203 мм (в башнях), установку надводных трехтрубных торпедных аппаратов с диаметром труб 533 мм, а также значительное усиление зенитного вооружения — замену 2,5-дюймовых пушек зенитными орудиями системы Лендера калибром 76,2 мм. Такой проект был разработан, но установка артиллерии более крупного калибра и новых торпедных аппаратов неизбежно влекла за собой большие переделки в уже полностью готовом корпусе корабля. Это не позволяло осуществить достройку в короткие сроки (2—3 года), как было необходимо, и уложиться в выделенные бюджетные ассигнования. Поэтому после длительного обсуждения в конце 1925 г. вернулись к первому варианту, т. е. решили достроить оба крейсера по первоначальному проекту, но отказаться от старых противоаэропланных пушек и заменить их 75-мм зенитными орудиями системы Меллера, а также дополнить минно-торпедное вооружение тремя тройными надводными аппаратами диаметром 450 мм ³³⁰. В соответствии с постановлением X съезда РКП (б) по военному вопросу возможность финансирования программы восстановления флота рассматривалась СНК РСФСР. На достройку крейсера «Адмирал Нахимов», исходя из бюджета Республики, смогли выделить тогда только 250 тыс. руб., чего было явно недостаточно для проведения всех достроечных работ.

Приказом Реввоенсовета Республики от 7 декабря 1922 г. крейсеру «Адмирал Нахимов» было присвоено новое название «Червона Украина». В этом же месяце состоялся III Всеукраинский съезд Советов, который также рассмотрел меры по содействию достройке крейсера и принял постановление о шефстве ВУЦИК над «Червоной Украиной». Вопрос о дополнительном финансировании достроечных работ был вынесен на рассмотрение СНК УССР, который 8 мая 1923 г. принял решение о выделении в фонд достройки корабля 200 тыс. руб. золотом. Окончательная готовность крейсера к сдаче была назначена на 1 мая 1926 г.

Как уже говорилось, крейсер в момент прекращения достройки находился в высокой степени готовности: котлы, главные турбины, большая часть вспомогательных механизмов и трубопроводов были погружены на корабль, трубы и мачты установлены. Главная задача достройки после перерыва заключалась в том, чтобы очистить корабль от грязи и коррозии, закончить работы по монтажу главных и вспомогательных паропроводов, трубопроводов, турбогенераторов и электропроводки, произвести наладку всех механизмов и устройств, подготовить их к сдаче.

Крейсер «Червона Украина»

В процессе достройки Никгосзавод им. А. Марти в основном выдерживали промежуточные сроки выполнения работ. Так, на 1 февраля 1926 г. готовность крейсера по массе корпуса составляла 96 %, по главным турбинам — 99 % и по вспомогательным механизмам — 84 %.

В конце апреля 1926 г. «Червона Украина» успешно закончила заводское опробование механизмов швартовные испытания. Корабль ввели в док для осмотра и окраски подводной части корпуса. 13 июня 1926 г. крейсер «Червона Украина» предъявили на ходовые испытания. Средняя скорость при пяти пробегах составила 29,82 уз, наибольшая скорость, показанная на испытаниях, приближалась к требованиям первоначальных Технических условий на проектирование (30,9 уз). В процессе ходовых испытаний по решению приемной комиссии завод выполнил работы по дополнительному подкреплению кормовой части корпуса в связи с ее сильной вибрацией на больших ходах. 24 ноября 1926.г. состоялся контрольный выход в море. 7 декабря приемные испытания успешно завершились, и завод приступил к устранению мелких замечаний приемной комиссии.

Двадцать первого марта 1927 г. крейсер «Червона Украина» поднял военно-морской флаг и вступил в состав Морских сил Черного моря.

«Начат постройкой на Балтийском заводе в ноябре 1924 г.»,— записано в Альбоме чертежей легкого крейсера «Профинтерн», выпущенном Ленгоссудо-трестом в 1928 г. ³³¹. Семь лет простоял крейсер «Светлана» в бассейне Адмиралтейского завода, прежде чем был отбуксирован на Балтийский завод. За это время судостроительная промышленность Петрограда — Ленинграда претерпела много изменений, пройдя сложный путь от капиталистических предприятий до Ленгоссудотреста, объединившего все судостроительные предприятия города на социалистической основе.

В трест по состоянию на 21 ноября 1921 г. вошли следующие предприятия Петрограда: Путиловская (Северная) верфь (829 чел.), Невский судостроительный и механический завод (628 чел.), Усть-Ижорская верфь (296 чел), а также Завод речного судостроения (бывший «Охта») численностью 292 чел. Общая численность рабочих на предприятиях Петроградского судотреста составляла 2045 чел. Аппарат управления на 1 октября 1922 г. состоял из 64 чел. Председателем треста был утвержден член РКП(б) с 1912 г. Н. И. Антонов. Но в трест не вошли крупнейшие петроградские судостроительные заводы — Балтийский и Адмиралтейский. Балтийский завод до июля 1921 г. находился в подчинении Совета морских заводов Комиссариата по морским делам, а затем был передан в непосредственное ведение Президиума ВСНХ. 26 ноября 1921 г. Балтийский завод вошел в состав объединения Петровоенпром. К началу 1922 г. Балтийский завод насчитывал 2638 рабочих и служащих, его красным директором был назначен бывший токарь завода, член РКП (б) с 1909 г. К. Н. Коршунов.

Адмиралтейский завод из-за отсутствия заказов находился на консервации, так как в первые годы Советской власти государство не могло обеспечить заказами все судостроительные предприятия. Загрузка других заводов составляла лишь 30—32 %, а расходы на консервацию закрытых цехов достигали 18—25 % бюджета предприятий ³³². В среднем по Петроградскому судотресту в 1922—1923 гг. загрузка заводов в сравнении с дореволюционной составляла 10,7 % ³³³.

Тридцатого июля 1923 г. в Петрограде состоялось заседание специальной комиссии, рассмотревшей работу петроградской промышленности. На заседании отмечалось, что «самостоятельное существование Балтийского и Адмиралтейского заводов не обеспечивает интересов судостроения Северного района, и, в случае неприсоединения их к Судотресту, дальнейшее его существование нецелесообразно». Комиссия признала также необходимым передать Судотресту завод «Вперед» (бывший «Роберт Круг»), который до революции выпускал судовые теплообменные аппараты (холодильники) и опреснители морской воды ³³⁴. Войдя в состав Судотреста, это предприятие стало специализироваться на производстве различной судовой арматуры для паровых котлов, паровых насосов и на ремонтно-монтажных работах на судах ³³⁵.

Двадцать седьмого мая 1924 г. в ВСНХ состоялось совещание с участием руководителей партийных и профсоюзных организаций Ленинграда. Ленинградское бюро губкома изложило нужды промышленных предприятий города, в том числе и судостроительных заводов. Чтобы предотвратить закрытие Северной верфи и Балтийского завода, предлагалось выдать им немедленно, до утверждения плана по судостроению, заказы на постройку судов. В связи с этим совещание приняло решение организовать работу судостроительных заводов исходя из реальных заказов ³³⁶. На заседании Высшей правительственной комиссии (ВПК), состоявшемся 30 июля 1924 г., было принято решение просить СТО о выделении необходимых кредитов на нужды судостроения, с тем чтобы в 1924 г. ассигновать 5 млн. руб. Ленгоссудотресту, в ведение которого не позднее 1 октября должен был перейти Балтийский завод. Судотресту поручалось переоборудование в танкеры двух недостроенных крейсеров и достройка одного легкого крейсера, для чего потребовалось около 2,5 млн. руб. В постановлении СТО от 10 сентября на нужды судостроительной промышленности отводилось 19,5 млн. руб., причем на 1924—1925 гг. в связи с неурожаем ассигновывалось всего 5,0 млн. руб., из них Ленсудотрест получал лишь 2,69 млн. руб.

Учитывая дефицит баланса Ленгоссудотреста, выделенных средств едва хватило, чтобы только начать эти работы. Заказ на окончание достройки легкого крейсера «Светлана» и разработку дополнительных чертежей Ленгоссудотрест передал Балтийскому заводу. Крейсер решено было достроить по первоначальному проекту. Техническому бюро Балтийского завода поручалась также разработка проекта переоборудования крейсеров «Адмирал Грейг» и «Адмирал Спиридов» в нефтеналивные суда, которые затем получили новые названия: соответственно «Азнефть» и «Грознефть» — и после постройки пополнили танкерный флот на Черном море. «Азнефть» строилась также на Балтийском заводе, а «Грознефть» — на Северной верфи (бывшей Путиловской).

Достройка легкого крейсера «Светлана», который 5 февраля 1925 г. приказом по Морским силам РККА получил название «Профинтерн», была первой крупной самостоятельной работой известного ленинградского конструктора кораблей Павла Густавовича Гойкинса (1890—1965).

П. Г. Гойкинс закончил Николаевскую морскую академию, работал ассистентом К. П. Боклевского на кораблестроительном факультете Политехнического института. В 1919 г. А. Н. Крылов пригласил его в Военно-морскую академию для пересмотра программ кораблестроительного отдела. С 1920 г. П. Г. Гойкинс занимал должность главного корабельного инженера Балтийского завода и одновременно преподавал теорию корабля в академии ³³⁷.

Вместе с П. Г. Гойкинсом в достройке «Профинтерна» участвовали конструктор А. Н. Кортиков и наблюдающий от ВМС РККА Н. А. Алексеев. В разработке проекта переоборудования крейсеров в танкеры, как и П. Г. Гойкинс, «пробовали перо» еще два видных конструктора надводных кораблей — Орест Федорович Якоб (1894—1975) и Владимир Александрович Никитин (1894—1975), которые разработали в 30-х годах проекты первых советских эскадренных миноносцев типа «Гневный» и «Сторожевой» ³³⁸.

За время консервации и длительного хранения корпус, надстройки, оборудование и механизмы крейсера покрылись грязью и ржавчиной, часть материалов и неоконченных постройкой предметов снабжения, оборудования и вооружения, погруженных на борт в Ревеле, по разным причинам оказались утраченными. Параллельно с очисткой корабля от грязи и ржавчины началась разработка чертежей частичной модернизации крейсерам по заданиям УВМС РККА.

Модернизация касалась замены четырех 63-мм противоаэропланных пушек девятью 75-мм орудиями системы Меллера с углом возвышения 70°, а также установки дополнительно к двум подводным торпедным аппаратам еще трех трехтрубных надводных диаметром 45 см. Количество патронов к новым зенитным пушкам значительно увеличивалось.

В соответствии с выпущенными чертежами пушки Меллера размещались на баковой (4 шт.) и кормовой (2 шт.) надстройках побортно. Три поворотных торпедных аппарата были установлены на юте, здесь же находились еще три пушки Меллера, что создавало, на наш взгляд, крайне стесненные условия для обслуживания этого вооружения при одновременном его использовании, а также во время постановки мин заграждения. При этом потребовалось несколько изменить направление минных рельсов, так как один аппарат и одна пушка стояли строго в диаметрали между рельсами, а остальные аппараты и орудия были отнесены к бортам ³³⁹. Но такое расположение оказалось неудобным, и кормовые торпедные аппараты впоследствии перенесли на шкафут, установив их между палубными 130-мм орудиями и кормовыми казематами.

В процессе частичной модернизации была несколько увеличена численность команды корабля, в результате чего нагрузка (с багажом) возросла до 96 т. Увеличилась также масса некоторых запасов — минных, артиллерийских и шкиперских, питьевой воды и провизии. Все это вместе с дополнительным вооружением привело к увеличению полного водоизмещения до 8170 т. Соответственно изменились основные кораблестроительные элементы — осадка при нормальном водоизмещении увеличилась до 5,69 м, высота надводного борта в носу уменьшилась до 7,38 м, на миделе — до 3,31 м, в корме — до 3,46 м. Поперечная метацентрическая высота по сравнению с проектной тоже уменьшилась на 0,38 м.

Достроечные работы на «Профинтерне» закончились в апреле 1927 г. Если учесть, что к моменту возобновления достройки готовность крейсера достигала 80 %, то достроечный период, растянувшийся на два с половиной года, может показаться неоправданно большим. Однако не следует забывать о разрухе, царившей в стране после окончания гражданской войны, о полной изолированности от Запада, о голоде, острой нехватке квалифицированных рабочих. Трубы для монтажа паропроводов и корабельных систем приходилось снимать с кораблей, готовившихся на слом. Много усилий прилагалось, чтобы оборудовать крейсер приборами управления артиллерийским огнем и центральной наводки, магнитными компасами и радиостанцией, которые до революции входили в поставку Морского министерства, но так и не были установлены на корабле.

В октябре 1926 г. «Профинтерн» перешел в Кронштадт для докования. Докование затянулось, и сдача крейсера была отложена до начала навигации следующего года. К этому времени приказом по ВМС РККА № 15/4 от 1 февраля 1927 г. была назначена комиссия для приемки крейсера. 26 апреля 1927 г. Балтийский завод предъявил «Профинтерн» к сдаче. Несмотря на перегрузку в 200 т, крейсер развил на приемных испытаниях скорость более 29 уз ³⁴⁰ при мощности турбин 59 200 л. с. Эквивалентное количество сжигаемого угля при смешанном отоплении котлов не превышало 240 кг/м² колосниковой решетки за час. На испытаниях была установлена и записана в формуляр скорость экономического хода: 14 уз при действии четырех турбин и 8 уз при действии двух турбин. В формуляр крейсера занесли также район плавания при нормальном и полном запасе топлива соответственно для различных скоростей: 29,5 уз — 320 и 850 миль; 14,0 уз — 1250 и 3350 миль; 8,0 уз — 1700 и 4400 миль.

Приказом от 1 июля 1928 г. легкий крейсер «Профинтерн» был зачислен в состав Морских сил Балтийского моря и поднял военно-морской флаг.

Вместе с выпуском чертежей для «Профинтерна» в техническом бюро Балтийского завода разрабатывался проект танкера в корпусе легкого крейсера. Готовность корпусов достигала 45—50 %. Для устройства нефтяных танков требовалась полная перепланировка внутренних помещений. Желательно было также снизить мощность энергетической установки и резко повысить ее экономичность, уменьшить объемы помещений, занимаемых котлами и механизмами. Стремясь максимально увеличить объемы нефтяных танков, проектировщики отказались от второго дна, оставив его только на протяжении котельных и машинных отделений (Морской Регистр не требовал обязательного наличия его на коммерческих судах). Проверочный расчет продольной прочности показал, что напряжения в отдельных частях корпуса превышают допустимые. Особенно ненадежным был район 49— 50-го шп. там, где заканчивалась баковая надстройка. Принятые меры по подкреплению корпуса не были достаточно эффективными, и один из танкеров впоследствии во время сильного шторма переломился и затонул в районе Туапсе. После переоборудования и достройки танкеры «Азнефть» и «Грознефть» вступили в строй в 1926 г. Четвертый балтийский крейсер «Адмирал Бутаков» также планировали достроить по старому проекту и переоборудовать в учебный корабль. В 1926 г. он даже получил новое название — «Ворошилов», но низкая степень готовности механизмов не позволила осуществить эти планы. В 1928 г. его отбуксировали в Кронштадт, где он долго использовался как блокшив, пока уже после Великой Отечественной войны не был разобран ³⁴¹. Правда, к вопросу о достройке крейсера как учебного корабля, но с современным составом вооружения возвращались еще раз в 1940 г., однако ввиду загруженности судостроительных заводов постройкой новых кораблей этот проект не был реализован.

Всего около полутора лет проплавал «Профинтерн» в составе Морских сил Балтийского моря. В 1929 г. крейсер был приспособлен для приема гидросамолета. Спуск на воду и подъем самолета осуществлялись специально установленной кран-балкой, которая располагалась между второй и третьей трубами над площадкой для самолета.

Двадцать второго ноября 1929 г. крейсер «Профинтерн» и линкор «Парижская коммуна» навсегда покинули Большой Кронштадтский рейд. По решению правительства они перебазировались на Черное море.

Переход возглавил опытный моряк Л. М. Галлер, занимавший тогда должность командира бригады линейных кораблей. Крейсером «Профинтерн» командовал А. А. Кузнецов, а линкором «Парижская коммуна» — К. И. Самойлов. Стояла глубокая осень, Балтика была неспокойна, в Атлантике свирепствовали жестокие штормы. Предстояла суровая проверка морской выучки и закалки молодых моряков, умения переносить трудности походной жизни. Этот поход должен был практически подвести итоги боевой и политической подготовки экипажей кораблей, не так давно вступивших в строй. По ряду причин политического характера переход планировался без промежуточных заходов в иностранные порты. Это в большой степени осложняло условия похода, так как погрузка топлива должна была осуществляться в море с советских транспортов. В Бискайском заливе отряд попал в жестокий шторм. Когда корабли прошли уже треть залива, на флагман-линкор «Парижская коммуна» поступил сигнал, что крейсер «Профинтерн» получил серьезное повреждение. Под ударами огромных волн разошелся клепаный шов обшивки, и внутрь корпуса начала поступать вода.

Если вновь обратиться к истории проектирования крейсеров типа «Светлана», то можно привести документ, проливающий свет на причину аварии. 27 сентября 1913 г. Ревельский завод обратился в ГУК с просьбой разрешить сделать некоторые отступления от спецификации в целях облегчения корпуса. Среди прочих было и такое предложение: «Стыки всех листов наружной обшивки, включая нефтяные цистерны, соединяются вгладь на внутренних планках двумя рядами заклепок с каждой стороны стыка в „шахмат” при шаге от 3,0 до 3,5 диаметров заклепки. Как видно, из прилагаемого расчета клепаного соединения на прочность общая крепость шва является вполне обеспеченной» ³⁴². Это отступление было сделано вопреки требованию трехрядного крепления листов обшивки с каждой стороны шва и, как ни странно, принято ГУК.

Одно из таких соединений не выдержало испытания штормом, разошлось и начало фильтровать воду. Командир отряда Галлер вынужден был принять решение о заходе в ближайший французский порт Брест. Получив разрешение властей, 4 декабря 1929 г. советские корабли отдали якоря на рейде Бреста.

После ликвидации аварии силами личного состава крейсера отряд снова вышел в море. Но 14 декабря в связи с аварией на линкоре «Парижская коммуна» советские корабли снова вернулись в Брест. Ремонт продолжался до 26 декабря, после чего отряд снялся с якоря и взял курс на Гибралтар. 13 января при стоянке в Неаполе на борту линкора «Парижская коммуна» состоялась встреча советских моряков с М. Горьким, жившим тогда в Сорренто ³⁴³.

Семнадцатого января 1930 г. отряд кораблей под командованием Л. М. Галлера, оставив за кормой 6269 штормовых миль, вошел в Черное море. Встреченные дивизионом эсминцев и гидросамолетами корабли направились в главную базу Черноморского флота — Севастополь. Сложный поход, длившийся 57 суток, показал хорошую морскую выучку и твердую волю моряков нарождавшегося флота молодой Советской республики.

С приходом отряда в Севастополь в составе Черноморского флота была организована бригада легких крейсеров, в которую вошли крейсера «Профинтерн», «Червона Украина» и «Коминтерн».

Крейсер «Красный Крым» («Профинтерн»), 1932 г.

Крейсер «Червона Украина», 1941 г.

5.3. МОДЕРНИЗАЦИЯ И ДОСТРОЙКА КРЕЙСЕРА «КРАСНЫЙ КАВКАЗ» («АДМИРАЛ ЛАЗАРЕВ»). ПРОЕКТ № 815

Гораздо сложнее вводился в строй крейсер «Адмирал Лазарев». Постановление о его достройке было принято СТО еще в 1924 г., но проект достройки крейсера с усиленным артиллерийским вооружением Реввоенсовет СССР утвердил только 16 марта 1926 г. Проект предусматривал частичную замену 130-мм артиллерии корабля восемью палубными 203-мм орудиями со щитами, которые предполагалось снять со старых кораблей, предназначенных на слом. Работы по съему и ремонту этого артиллерийского вооружения в течение 1923—1928 гг. проводились Ленинградским металлическим заводом (ЛМЗ). В этот период несколько восстановленных заводом 8-дюймовых башен было отправлено на Дальний Восток для усиления береговой обороны ³⁴⁴.

Конструкторское бюро завода «Большевик» (бывший Обуховский завод Морского ведомства) разработало 180-мм орудие с длиной ствола 60 калибров. Это было первое после революции орудие нового поколения морской артиллерии. Оно обладало уникальными баллистическими характеристиками и намного превосходило зарубежные аналоги. Достаточно сказать, что при массе снаряда 97,5 кг и начальной скорости 920 м/с максимальная дальность стрельбы орудия достигала более 40 км (225 кабельтовых). Новое орудие предназначалось для вооружения боевых надводных кораблей среднего водоизмещения, стационарных береговых батарей и подвижных железнодорожных транспортеров.

Ствол 180-мм орудия имел клиновой затвор, что позволяло значительно повысить скорострельность по сравнению с поршневыми затворами и довести ее до 5—6 выстрелов в минуту. В то же время новое орудие обладало существенным недостатком, снижавшим скорострельность,— оно имело раздельное заряжание. При этом один заряд находился в картузе, а другой — в гильзе.

Артиллерийское 130-мм орудие и торпедный аппарат на крейсере «Красный Крым» (на заднем плане виден крейсер «Красный Кавказ»)

Завод «Большевик» изготовлял не только стволы с затворами, но и всю качающуюся часть орудия вместе с люлькой и противооткатным механизмом.

Наряду с восстановлением и модернизацией старых артиллерийских башен для береговой обороны рабочие и инженеры ЛМЗ в конце 20-х годов сконструировали и изготовили принципиально новую одноорудийную береговую башенную установку МО-1-180, специально предназначавшуюся для 180-мм орудий завода «Большевик». При ее создании большая работа была проделана директором завода Н. И. Пенкиным, начальником конструкторского бюро Р. Н. Вульфом, инженерами Н. А. Абелевым и И. О. Смальчевским.

Появление нового 180-мм орудия с высокими баллистическими характеристиками и башенной установки, естественно, вызвало стремление испытать их в корабельных условиях. Единственным кораблем, на котором можно было установить башни и провести испытания новых орудий, был крейсер «Адмирал Лазарев», поскольку строительство новых боевых кораблей такого водоизмещения в ближайшие годы не предусматривалось.

На уже введенных в строй крейсерах «Профинтерн» и «Червона Украина» палубно-казематное расположение артиллерии к концу 20-х годов уже окончательно устарело. Такое расположение страдало существенным недостатком — из пятнадцати 130-мм орудий в бортовом залпе одновременно могли участвовать только восемь. Калибр главной артиллерии этих крейсеров соответствовал всего лишь калибру эскадренных миноносцев и лидеров, появившихся в послевоенное время в зарубежных флотах.

Учитывая тенденцию увеличения калибра артиллерии крейсеров, построенных и строившихся в то время за рубежом, а также переход к башенному расположению, было принято решение отказаться от палубно-казематной артиллерии на крейсере «Адмирал Лазарев» и попытаться перейти к 180-мм башням. Как известно, все проекты башенных установок для русского флота, в том числе и башен для 12- и 14-дюймовых орудий линкоров типа «Севастополь» и линейных крейсеров типа «Измаил», были разработаны Петербургским металлическим заводом. Разработка корабельных башен для 180-мм орудий также была возложена теперь на ЛМЗ.

Конструкторское бюро Никгосзаводов им. А. Марти приступило к разработке нового варианта перевооружения крейсера. Ему был присвоен шифр «проект судна № 815». Одновременно в конструкторском бюро ЛМЗ, возглавляемом Р. Н. Вульфом, началось проектирование корабельного варианта 180-мм одноорудийной башни, которая получила шифр МК-1-180. После эскизной проработки оказалось, что масса одной башни будет не менее 120 т при диаметре вращающейся части 6 м. Перегрузка крейсера при размещении пяти башен достигала 380 т с учетом съема всех пятнадцати 130-мм орудий (220 т). Кроме того, ширина крейсера не позволяла разместить башни побортно. Поэтому в процессе проектирования окончательно был принят четырехбашенный вариант крейсера, детальная разработка которого началась в начале 1927 г.

Установка башенной артиллерии потребовала высвободить место для размещения четырех подбашенных отделений и соответствующего количества артиллерийских погребов, которые раньше были разбросаны по всему кораблю. На крейсере была принята ступенчато-линейная схема расположения башен, которая стала к тому времени классической и широко применялась на линкорах, тяжелых и легких крейсерах зарубежных флотов. Башни образовывали две группы — носовую и кормовую, располагавшиеся в диаметральной плоскости, причем вторая и третья башня имели более высокие барбеты, обеспечивавшие возможность стрельбы над концевыми башнями.

Для размещения носовой группы башен потребовалось сместить в корму комплекс «боевая рубка — центральный пост — мостик — носовая мачта», ликвидировав четыре котла и носовую трубу. В корме необходимо было высвободить такое же по объему помещение, следовавшее непосредственно за турбинными отделениями. Это потребовало ликвидации части кормовой надстройки, переноса кормовых турбогенераторов, провизионных погребов и др. Одновременно грот-мачта сдвигалась в корму, чтобы освободить место для размещения двух гидросамолетов и катапульты.

Теоретический чертеж полубака и бака крейсера «Красный Кавказ»: а — корпус; б — бок; в — полуширота

Поперечное сечение крейсера «Красный Кавказ» (по 56-му шп., вид в корму)

Поперечное сечение крейсера «Красный Кавказ» (по 30—31-му шп., вид в нос)

В связи с ликвидацией четырех котлов носовой группы, естественно, понижалась общая паропроизводительность котельной установки, необходимая для нормальной работы турбин. Положение усугублялось неизбежной перегрузкой корабля в результате модернизации. Чтобы сохранить проектную скорость, требовалось повысить мощность турбин за счет их форсировки, но это, в свою очередь, влекло за собой повышенный расход пара. Выход из создавшегося положения мог быть найден только при отказе от комбинированных котлов и переводе их со смешанного на полностью нефтяное отопление. Необходимо было допустить более напряженную работу котельной установки на полном ходу по сравнению с Техническими условиями, которые не рекомендовали сжигать более 4,5 кг нефти в час на 1 м² нагревательной поверхности котлов. Перевод котельной установки на нефтяное отопление позволил ликвидировать угольные хранилища и за счет этого увеличить объем нефтяных цистерн. Увеличению запаса нефти способствовала также ликвидация успокоительных цистерн Фрама.

Продольный разрез (а) и вид сверху на верхнюю палубу (б) крейсера «Красный Кавказ».

Проект модернизации предусматривал, кроме того, установку новых треногих мачт, катапульты, кран-балки для подъема гидросамолетов, мин-балок параванного устройства, командно-дальномерных постов и надводных трехтрубных торпедных аппаратов.

Для улучшения мореходных качеств корабля частично был пересмотрен теоретический чертеж. При этом была изменена форма носового образования и устроен небольшой полубак. Теоретический чертеж полубака был исполнен на основании решения технического управления ВМС РККА от 25 мая 1929 г. и протокола совещания сотрудников Опытового судостроительного бассейна от 22 мая 1929 г. ³⁴⁵. Предполагалось, что полубак, новая форма носового образования и некоторый развал борта в носовой части уменьшат заливаемость палубы бака при сильном волнении.

В модернизации крейсера активное участие приняли инженеры конструкторского бюро Никгосзаводов им. А. Марти Б. Я. Виноградов (полубак до первой башни), И. А. Леваков (мостик, район носовых башен), А. К. Емельянов (фок-мачта), Н. И. Яковлев (район катапульты и кормовых башен) и др. Общее наблюдение за модернизацией крейсера со стороны заказчика осуществлял старший приемщик Комиссии наблюдения по кораблестроительной части В. И. Першин ³⁴⁶.

Поперечное сечение крейсера «Красный Кавказ» (95-й шп., вид в корму)

В результате модернизации полное водоизмещение крейсера увеличилось с 7600 до 9030 т, а главные размерения стали: длина 169,5, ширина 15,7 и осадка 6,6 м.

Башенная установка разрабатывалась под руководством заведующего конструкторским бюро ЛМЗ Р. Н. Вульфа при участии конструкторов М. Епифанова и И. Рябкова. Отчетные чертежи башни и фотокопии для цехов были готовы к 10 марта 1931 г. Это была первая башенная установка, разработанная после революции коллективом конструкторов ЛМЗ для кораблей.

В начале 1927 г. крейсер прошел докование. Немало пришлось потрудиться рабочим завода, чтобы очистить корпус от ржавчины и ракушек, которыми оброс корабль за 12 лет после спуска его на воду.

Вышедший из дока в апреле 1927 г. крейсер «Адмирал Лазарев» получил новое название «Красный Кавказ». Но из-за неготовности проектной документации к достройке и модернизации крейсера приступили лишь в сентябре 1927 г. Осенью 1929 г. на крейсер прибыли первые командиры и краснофлотцы, которые сразу же вместе с рабочими завода включились в работу по достройке корабля.

Много хлопот доставили турбины. К моменту приостановления постройки их не сумели погрузить на корабль, оставив в мастерских «Наваля». За несколько лет разрухи, хозяйничанья интервентов и белогвардейцев отдельные части механизмов были утрачены. Тем не менее работы продвигались успешно, и к осени 1931 г. крейсер был предъявлен к сдаче. В сентябре 1931 г. государственная комиссия приступила к приемке крейсера «Красный Кавказ». После успешного выполнения программы сдаточных испытаний комиссией был подписан акт о приемке крейсера — последнего корабля старого флота, достроенного после революции. 25 января 1932 г. крейсер «Красный Кавказ» поднял военно-морской флаг и вступил в состав Морских сил РККА. Этот день стал праздником, который в соответствии с Корабельным уставом отмечался затем в течение всей службы крейсера.

5.4. УСТРОЙСТВО И ВООРУЖЕНИЕ КРЕЙСЕРА «КРАСНЫЙ КАВКАЗ»

Модернизация крейсера «Красный Кавказ», проведенная параллельно с достройкой, придала силуэту корабля более современный вид, приблизив его в какой-то степени к крейсерам, построенным в 30-е годы. Это выражалось прежде всего в ликвидации палубно-казематной артиллерии и третьей трубы, характерных для крейсеров русского флота конца XIX и начала XX в. Палубно-казематную артиллерию заменили 180-мм одноорудийные башни с линейно-ступенчатым расположением, которое в дальнейшем стало единственным способом установки артиллерии главного калибра на крупных кораблях всех флотов мира. Силуэт «осовременивали» и треногие мачты с командно-дальномерными постами (КДП), скошенный форштевень, развал борта в районе полубака, надводные торпедные аппараты и установленные позже спаренные 100-мм зенитные пушки.

Как уже говорилось, в результате модернизации подверглось пересмотру расположение большинства внутренних помещений корабля.

Главные размерения тоже изменились, но некоторое изменение главных размерений и водоизмещения практически не было связано с увеличением объемов внутренних помещений. Длина по ГВЛ увеличилась незначительно ввиду увеличения осадки, наибольшая длина возросла за счет нового носового образования, а водоизмещение — вследствие перегрузки корабля более чем на 400 т. Начиная с 20-го шп., высота баковой надстройки, ранее занимавшей район 0—73-го шп., была уменьшена с 3,25 до 2,25 м, в результате чего образовался небольшой полубак, бортам которого придали некоторый развал. Кроме того, бак продолжили в корму до 73-го шп. ³⁴⁷. Эти изменения надводной части корпуса преследовали цель понизить высоту расположения носовой группы артиллерийских башен, чтобы сохранить остойчивость корабля в допустимых пределах.

В носовой части крейсера (0—22-й шп.) размещались шпилевое устройство, жилые помещения для команды, различные кладовые и подсобные помещения — плотничья, малярная, тентовая, шкиперская, провизионная, тросовая и др. В нижней части корпуса располагались цистерны пресной воды.

Далее следовала носовая группа артиллерийских башен вместе с погребами. Каждая башня была установлена в жестком барабане, доходившем до нижней палубы. Подкрепления под жесткие барабаны всех башен продолжались до второго дна. Средние башни, возвышавшиеся над концевыми на 2,5 м, имели неподвижный бронированный барбет, а каждая башня — боевое отделение, два подбашенных отделения, где располагались механизмы вращения и лебедки элеваторов, и подачную трубу. Под башнями располагались артиллерийские погреба — каждый вместимостью на 150 выстрелов. Корпус башенной установки со всеми механизмами, орудиями и броней вращался на горизонтальных шаровых опорах, которые были установлены непосредственно под столом башни, Шары обкатывались в специальных погонах. Верхний погон крепился к нижней части вращающегося стола, а нижний — к верхней части неподвижного жесткого барабана. В боковом направлении башня удерживалась цилиндрическими вертикальными катками, которые располагались между жестким барабаном и нижним подбашенным отделением, образуя боевой штыр, который удерживал башню при выстреле. Вертикальные катки также обкатывались в погонах. Внешний погон крепился к жесткому барабану, а внутренний — к боевому штыру. Катки вращались на осях, закрепленных в ползунах с помощью пружин Бельвиля. При стрельбе пружины сжимались, и реакция выстрела через боевой штыр передавалась на жесткий барабан. В нижней части подачной трубы была установлена втулка нижнего штыра, которая входила в гнездо килевой балки, осуществляя центровку башни. Вращение башни в горизонтальной плоскости обеспечивалось с помощью цевочного обода, укрепленного в верхней части жесткого барабана, и электрического привода горизонтального наведения. Башни были оборудованы вентиляцией и отоплением. Боеприпасы хранились в артиллерийских погребах, в верхней части которых располагалось зарядное отделение, а в нижней — снарядное. Температура в погребах поддерживалась автоматически (15—25°С) с помощью устройства аэрорефрижерации системы Вестингауз — Леблан. Погреба были также оборудованы системами орошения и затопления. Снаряды и заряды хранились в специальных стеллажах сотовой конструкции. Из погребов снаряды и заряды подавались к питателям нижних зарядников, расположенным в подачной трубе, и поднимались в перегрузочное устройство, а оттуда с помощью верхних зарядников поступали в боевое отделение башни. Лебедки элеваторов снабжались тормозами на случай отключения электропитания, что предохраняло зарядники от произвольного спуска. Каждый зарядник загружался одним снарядом и двумя полузарядами.

Приводы вращения башен снабжались гидравлическими регуляторами скорости вращения — муфтами Дженни. Каждая башня была оборудована постами горизонтальной и вертикальной наводки. Предусматривалось также ручное вращение башни в горизонтальной плоскости с помощью розмахов. Вертикальный угол наведения орудий башен достигал 60°, а угол снижения —5°. Углы обстрела носовых башен были одинаковыми (0—150°), а кормовых — от 30 до 180° правого и левого бортов ³⁴⁸.

Информация о координатах надводных целей поступала в цен-тральный пост от КДП, расположенных на фор- и грот-марсе. Исходные и текущие данные стрельбы главного калибра вырабатывались с помощью полуавтоматических приборов управления артиллерийским огнем (ПУАО) электромеханического типа. Все башней имели центральную наводку. Данные наводки поступали на принимающие приборы, установленные в постах наведения башен, в виде полных углов вертикального и горизонтального наведения. Цепь стрельбы замыкалась автоматически, когда корабль находился на ровном киле. Подготовкой данных и стрельбой руководил управляющий огнем (УО), который мог находиться в КДП или боевой рубке (БР). Каждая башня могла вести стрельбу автономно под управлением башенного командира. Корректировка стрельбы на этапе пристрелки осуществлялась способом фиксации всплесков падения снарядов и измерения дальности до них, а также наблюдением недолетов и перелетов с последующим сужением вилки ³⁴⁹.

Зенитное вооружение крейсера к моменту его вступления в строй было крайне слабым и совершенно не соответствовало тенденции стремительного развития бомбардировочной авиации. Оно состояло из четырех 76-мм орудий Лендера с клиновым затвором. Они были установлены побортно на баковой надстройке между трубами, затем их заменили четырьмя 45-мм полуавтоматами.

В предвоенные годы и в период Великой Отечественной войны зенитное вооружение неоднократно усиливалось. В середине 30-х годов на крейсере установили четыре спаренных зенитных установки системы Минизини, закупленные в Италии для крейсера «Киров» ³⁵⁰. Незадолго до начала войны зенитное вооружение «Красного Кавказа» дополнили двумя 76,2-мм одноствольными установками 34-К. Во время войны на «Красный Кавказ» установили еще две спаренные 100-мм установки, снятые с погибшего крейсера «Червона Украина» ³⁵¹ а также шесть малокалиберных пушек системы Эрликон, две пушки системы Бофорс, полученные по ленд-лизу, и четырнадцать 37-мм автоматов.

Для разведки целей и корректировки стрельбы главного калибра при надобности мог использоваться гидросамолет-корректировщик-разведчик КР-1. Крейсер «Красный Кавказ» принимал на борт два самолета КР-1. Оба гидроплана размещались на катапульте, установленной между кормовой трубой и грот-мачтой. Катапульты германской фирмы «Хейнкель» были закуплены в 1929 г. только для линкора «Парижская коммуна» и крейсера «Красный Кавказ». В начале 30-х годов самолетами-разведчиками были оснащены многие крупные корабли во всех флотах мира. Они выстреливались с катапульты и приводнялись вблизи своего корабля, а затем с помощью крана поднимались на борт. Катапульта, установленная на «Красном Кавказе», по принципу действия была пневматической и размещалась на поворотном основании. Роликовая тележка, двигавшаяся по направляющей дорожке, приводилась в движение штоком с ползунами, скользящими в параллелях, укрепленных к набору фермы. Внизу под фермой катапульты помещались баллоны со сжатым воздухом. Для подъема гидроплана на борт была установлена консольная кран-балка, которая использовалась также для спуска катеров. Но гидропланы КР-1 быстро устарели, а принять на борт более тяжелые современные самолеты не представлялось возможным.

Гидросамолет и катапульта фирмы «Хейнкель» на третьей башне линкора «Парижская коммуна»

Далее в корму от носовой группы башен в районе 34—48-го шп. размещались боевая рубка, фок-мачта с мостиками, центральный артиллерийский пост, помещение гирокомпаса «Сперри», погреба для хранения боевых зарядных отделений торпед (БЗО) и зенитной артиллерии, помещения холодильной машины «Вестингауз — Леблан» и носовых турбогенераторов. Энергетическая установка крейсера занимала район 48—103-го шп. в центральной части корабля. Нефтяные котлы системы Ярроу (10 шт.) размещались в пяти котельных отделениях — по два котла в каждом отсеке. Носовая группа из шести котлов замыкалась на первую трубу, а кормовая группа из четырех котлов — на вторую трубу. Главные механизмы крейсера не претерпели изменений и размещались по-прежнему в четырех отделениях в районе 81 — 104-го шп.

Схема параванного устройства крейсера «Красный Кавказ»

Далее следовала кормовая группа башен главного калибра, которая была совершенно идентична носовой (104—114-й шп.). В кормовой части корабля (104—138-й шп.) размещались кормовые турбогенераторы, помещения приводов большого и малого рулей, румпельное отделение, а также салон флагмана, кают-компания, буфет, парикмахерская и другие более мелкие помещения. Торпедное вооружение крейсера «Красный Кавказ» состояло из четырех трехтрубных надводных торпедных аппаратов на поворотном основании с диаметром труб 533 мм. Торпедные аппараты были установлены на верхней палубе побортно в районе второй трубы. Крейсер также имел возможность принять на верхнюю палубу до 100 якорных мин заграждения и 40 глубинных бомб для борьбы с подводными лодками.

Противоминная защита корабля обеспечивалась с помощью параванов-охранителей. Спуск и подъем параванов осуществлялся двумя параван-балками, установленными побортно в районе фок-мачты (42-й шп.). Буксирный трос параванов пропускался через серьгу, приваренную к форштевню, и кипы на полубаке, а затем заводился на правый и левый носовые шпили, с помощью которых регулировались длина тралящей части троса параванов и их выборка на борт. Угол отвода параванов от диаметрали составлял 30°. При длине буксирного троса около 51 м ширина протраленной полосы была 62 м ³⁵².

Система бронирования крейсера осталась прежней. Она включала два бортовых броневых пояса — верхний толщиной 25 мм и нижний толщиной 75 мм, которые вместе с 20-мм броневым насти-лом верхней и нижней палуб и броневым траверзом образовывали два бронированных контура, защищавших жизненно важные центры корабля. Кроме бортов и палуб были забронированы кожухи дымовых труб (толщина 25 мм), а также башни, барбеты и боевая рубка (толщина 75 мм).

5.5. КРЕЙСЕР «КРАСНЫЙ КАВКАЗ» — ФЛАГМАН БРИГАДЫ КРЕЙСЕРОВ МОРСКИХ СИЛ ЧЕРНОГО МОРЯ

После сдачи крейсера «Красный Кавказ» флоту шефство над ним приняли правительство и трудящиеся Закавказской Федерации ³⁵³. Новый корабль был зачислен в бригаду крейсеров Морских сил Черного моря, которой командовал тогда Юрий Федорович Ралль ³⁵⁴. В состав бригады входили крейсера «Червона Украина», «Профинтерн» и «Коминтерн». С вступлением в строй «Красного Кавказа» крейсер «Коминтерн», как наиболее старый корабль бригады, был переведен в разряд учебных. С прибытием «Красного Кавказа» в Севастополь командир бригады Ю. Ф. Ралль сразу же перенес свой флаг на новый крейсер, на котором были предусмотрены специальные каюты для флагмана и его штаба. Место якорной стоянки «Красному Кавказу» было отведено в Южной бухте напротив Павловского мыска, На «Красный Кавказ» вместе с командиром бригады перешли также начальник штаба бригады Э. Р. Кактинг и большинство флагманских специалистов штаба бригады: флаг-штурман А. Н. Петров, флаг-артиллерист Ф. И. Кравченко, флаг-минер С. Д. Солоухин, флаг-связист Л. А. Глаголевский и специалист СПС (спецсвязи) М. А. Эпштейн.

На «Червоной Украине» остались только флаг-механик Н. А. Прохватилов и флаг-врач В. И. Кудинов.

Новый крейсер был с восторгом встречен жителями Севастополя, став вместе с другими кораблями эскадры неотъемлемой частью его морского пейзажа.

Однако, не проплавав и трех месяцев, крейсер возвратился на завод. В один из ночных выходов в море «Красный Кавказ» столкнулся с другим судном и свернул себе форштевень. После ремонта виновные были строго наказаны, произошла почти полная смена командования кораблем. Командиром крейсера был назначен прибывший с Балтики Н. Ф. Заяц, который до этого довольно долго командовал эскадренным миноносцем. Привыкнув к управлению более маневренным кораблем с гораздо меньшими размерениями корпуса, он часто на первых порах попадал в трудные ситуации, особенно при швартовке, постановке на бочку и при проходе узкостей. Впоследствии Н. Г. Кузнецов назовет его «командиром переходного периода». Н. Ф. Заяц был из комендоров царского флота, прошедших войну на Балтике. Таких способных, уже немолодых матросов после обучения на краткосрочных курсах назначали командирами небольших кораблей. К этой же категории относился и командир «Профинтерна» М. З. Москаленко. В начале 30-х годов многие офицеры старого флота были репрессированы или уволены в отставку, а новых командиров — краскомов было еще мало. Вот и появились «командиры переходного периода».

На должность старшего помощника командира крейсера «Красный Кавказ» был назначен только что закончивший Военно-морскую академию Н. Г. Кузнецов ³⁵⁵, наотрез отказавшийся от службы в штабе. С приходом нового командира и старпома служба на корабле стала налаживаться. Флаг-штурман бригады крейсеров А. Н. Петров, хорошо знавший Н. Г. Кузнецова по училищу, рассказывал: «Старпом заставил всех командиров боевых частей, да и нас, флагманских специалистов, разработать методику боевой подготовки. Раньше никакой методики не существовало — старослужащие обучали молодых, что надо делать, по различным командам, но это было пригодно для одиночных учений. А действия в составе подразделений, а обучение по боевым частям, по кораблю в целом? Все, по сути дела, началось с «Красного Кавказа» ³⁵⁶.

Экипаж «Красного Кавказа» под руководством нового старпома, флагманских специалистов и командиров боевых частей приступил к подготовке и сдаче курсовых задач. В результате упорной каждодневной учебы при подведении итогов боевой и политической подготовки осенью 1933 г. крейсер «Красный Кавказ» вышел на первое место среди кораблей Черноморского флота. Исполнительный Комитет Закавказской федерации наградил его орденом Трудового Красного Знамени ³⁵⁷. Командованием Черноморского флота было принято решение послать новый крейсер и два эскадренных миноносца «Петровский» (бывший «Корфу», затем «Железняков») и «Шаумян» (бывший «Левкас») в заграничное плавание ³⁵⁸.

17 октября 1933 г. отряд кораблей в составе крейсера «Красный Кавказ», эскадренных миноносцев «Петровский» и «Шаумян» под командованием Ю. Ф. Ралля снялся с якоря и взял курс на Босфор. В 5 ч 00 мин 18 октября корабли подошли к воротам пролива и через час, успешно преодолев узкость без помощи лоцмана, отдали якоря на рейде Стамбула. Правительство молодой Турецкой республики выступало тогда за укрепление национальной независимости и поддержание дружественных отношений с СССР. Моряки крейсера и эсминцев возложили венки на могилы павших в борьбе за независимость Турции (1918—1923) под руководством Мустафы Кемаля (Ататюрка). Крейсер, сверкавший чистотой палуб, свежей окраской надстроек и борта, надраенными поручнями и иллюминаторами, посетили турецкие политические и военные деятели. Заместитель губернатора Стамбула Али-Реза-бей оставил запись в книге почетных посетителей корабля: «Я выражаю свое восхищение. Первый раз в жизни вижу такой боевой корабль, построенный по последнему слову техники» ³⁵⁹.

Утром 22 октября отряд советских кораблей покинул Стамбул и направился в Средиземное море, посетив по пути греческий порт Пирей. Часть моряков побывала и в столице государства — Афинах. Из Греции корабли вышли в Италию. В Неаполе состоялась встреча моряков с М. Горьким. Растроганный писатель сказал тогда морякам; «Читал о вас, товарищи, и горжусь вами, горжусь сердечно».

Появление нового советского крейсера и эскадренных миноносцев, также достроенных после революции, в заграничных водах широко освещалось зарубежной прессой. Больше всего журналистов поражало поведение советских моряков на берегу — они не пьянствовали, не хулиганили, живо интересовались историческими памятниками, достопримечательностями городов, картинными галереями и везде вели себя вежливо и достойно.

В ночь на 7 ноября 1933 г. отряд советских кораблей вернулся на главную базу флота — в Севастополь. По заведенному уже тогда порядку моряки «Красного Кавказа» и эсминцев рапортовали «лично товарищу Сталину»: «Во время похода механизмы кораблей и в первую очередь крейсера „Красный Кавказ” — детища нашей первой пятилетки ³⁶⁰ работали отлично. Личный состав, как во время похода, так и при стоянке в портах, показал высокую пролетарскую сознательность, классовую бдительность, революционную дисциплину, организованность и культурность. Краснофлотцы и командиры были везде и всюду достойными представителями нашей могучей и счастливой Родины» ³⁶¹.

В конце ноября 1933 г. «Красный Кавказ» вышел в море для встречи турецкого корабля «Измир», на котором возвращались из турции наркомвоенмор К. Е. Ворошилов и его заместитель С. М. Буденный, где они участвовали в праздновании 10-летия Турецкой республики. Их сопровождал командующий турецкой армией. На следующий день по прибытии в Севастополь «Красный Кавказ» был подготовлен к осмотру, и командующий турецкой армией вместе с сопровождавшими его генералами осмотрел крейсер.

В конце 1933 г. Н. Г. Кузнецов был назначен командиром «Червоной Украины». Старшим помощником на «Красном Кавказе» стал К. Д. Сухиашвили. Крейсер поставили на планово-предупредительный ремонт. При вскрытии первой турбины из-за несоблюдения инструкций по эксплуатации и ремонту произошла авария. Виновник ее — командир электромеханической боевой части (БЧ-V) Таракановский — был отдан под суд, а командира дивизиона движения перевели на другой корабль. «Красный Кавказ» потерял первое место на флоте.

В 1934 г. личный состав крейсера «Красный Кавказ» включился в борьбу за звание «Лучший корабль Морских Сил СССР». Крейсерами бригады в то время командовали опытные военные моряки: «Красным Кавказом» — Н. Ф. Заяц, «Червоной Украиной» — Н. Г. Кузнецов, «Профинтерном» — М. З. Москаленко, «Коминтерном» — Ю. К. Зиновьев. Главным соперником «Красного Кавказа» в этом соревновании был крейсер «Червона Украина». Оба крейсера по результатам боевой и политической подготовки в одинаковой степени могли претендовать на почетное звание. Но исход соревнования решила случайность, резко понизившая шансы соперника. «Червона Украина» при проходе бонового заграждения на заключительном этапе осенних маневров флота намотала на винты стальную сеть. Звание лучшего корабля было присуждено «Красному Кавказу». Одновременно крейсер был объявлен победителем всеармейского смотра-конкурса по физической подготовке.

Вручение переходящего Знамени ЦК ВЛКСМ крейсеру «Красный Кавказ» за успехи в боевой и политической подготовке, 1934 г.

За большие успехи в боевой и политической учебе осенью 1934 г. крейсеру «Красный Кавказ» было вручено переходящее Знамя ЦК ВЛКСМ.

В марте 1936 г. произошло крупное событие в жизни Красной Армии и флота. В соответствии с постановлением ЦИК и СНК СССР «О введении персональных воинских званий начальствующему составу РККА» на Черноморском флоте был получен приказ наркома обороны о присвоении новых званий командному составу. Командир «Красного Кавказа» Н. Ф. Заяц стал капитаном 1 ранга, а командиру бригады крейсеров И. В. Юмашеву ³⁶², сменившему в 1935 г. Ю. Ф. Ралля, было присвоено звание флагмана 2 ранга. И. С. Юмашев не был новичком на бригаде — перед назначением на должность командира бригады он командовал крейсером «Профинтерн».

Выполняя свой интернациональный долг, в 1936 г. на борьбу с фашистской агрессией уехали в Испанию лучшие командиры из бригады крейсеров Н. Г. Кузнецов, С. Д. Солоухин и др. В этом же году крейсер «Профинтерн» был переименован в «Красный Крым». В сложной обстановке надвигавшейся войны личный состав бригады крейсеров настойчиво продолжал учения и тренировки, подолгу находясь в море. Районы боевой подготовки для отработки учебно-боевых задач назначались различными: стрельбы главным калибром проводились у Тендровской косы по затопленному старому броненосцу «Чесма», зенитные стрельбы — в Каркинитском заливе, по берегу стреляли у мыса Чауда. Большого мастерства достигли артиллеристы крейсера «Красный Кавказ» при стрельбе по воздушным, надводным и береговым целям, личный состав дивизиона движения четко отрабатывал все команды при смене ходов, обеспечивая бездымное горение топлива, сигнальщики наизусть знали силуэты кораблей и самолетов вероятного противника, мгновенно принимали и докладывали на мостик сигналы внутриэскадренной связи. Отстиранные до белизны парусиновая краснофлотская роба, чехлы на мостиках и орудиях, начищенная до солнечного блеска «медяшка», деревянная палуба без единого пятнышка,— всё говорило о том, что на корабле поддерживаются строгий порядок и твердая воинская дисциплина.

В начале марта 1937 г. крейсера «Красный Кавказ» и «Червона Украина» под командованием командира бригады И. С. Юмашева вышли в так называемый круговой поход. Предполагалось обогнуть все побережье Черного моря и возвратиться в Севастополь. «Красным Кавказом» командовал по-прежнему Н. Ф. Заяц. Над Черным морем расположился глубокий циклон, и погода в ближайшие дни не предвещала ничего хорошего. Корабли вышли из Севастопольской бухты и взяли курс на Босфор. Ночью 5 марта корабли, оставив справа по борту ворота Босфора, повернули к Анатолийскому побережью Турции. Пройдя мыс Эммине, в 16 ч 30 мин корабли обнаружили на горизонте дымы неизвестных судов. Не прошло и часа как турецкий линейный крейсер «Явуз — Султан — Селим» (бывший «Гебен») в сопровождении трех миноносцев оказался на траверзе «Красного Кавказа». Пройдя еще некоторое время прежним курсом, турецкий отряд резко повернул на северо-восток и быстро скрылся за горизонтом. Если бы крейсера «Адмирал Лазарев» и «Адмирал Нахимов» были построены в срок, эта встреча могла произойти десять лет назад в условиях боевой обстановки, подобно тому как это случилось с крейсером «Кагул».

В 1938 г. на трубе крейсера «Красный Кавказ» появилась большая красная звезда с золотой окантовкой. Она свидетельствовала о том, что корабль вышел на первое место в соревновании за звание лучшего корабля Военно-Морских Сил СССР.

В июле 1939 г. на борт крейсера «Красный Кавказ» прибыл флагман флота 2 ранга Н. Г. Кузнецов. На мачте корабля взвился должностной флаг наркома ВМФ. Предстоял выход в море на торпедные стрельбы. «Красный Кавказ» снялся с бочки и вышел в море. Крейсером командовал недавно назначенный на должность командира капитан 2 ранга А. М. Гущин. В районе боевой подготовки у мыса Чауда сыграли боевую тревогу и подготовили к стрельбе все четыре аппарата. Крейсер шел вдоль берегов Крыма со скоростью 22 уз. Вскоре на горизонте по курсовому 40° сигнальщики обнаружили корабль-цель. Крейсер дал полный ход и лег на курс сближения с целью. Нарком приказал стрелять из торпедного аппарата № 2. При подходе на дистанцию залпа крейсер лег на боевой курс и произвел залп тремя торпедами. По следу торпед, прошедших под килем атакуемого корабля, было видно, что цель поражена в районе средней трубы. Первым это заметил сам нарком, оценив стрельбу на «отлично» ³⁶³.

Крейсер «Красный Кавказ», 1940 г.

Незадолго до войны с фашистской Германией все крейсера бригады прошли капитально-восстановительный ремонт. Первым в период 1938—1940 гг. ремонтировался «Красный Кавказ». В процессе ремонта корпуса и механизмов решался вопрос о перевооружении корабля. Его артиллерийские башни, система подачи боеприпасов к орудиям, схема центральной наводки и приборы управления артиллерийским огнем, спроектированные в начале 30-х годов, уже не отвечали современным требованиям. Переписка по этому поводу между артиллерийским управлением Черноморского флота и Наркомсудпромом заняла немало страниц. Недостатки артиллерии главного калибра «Красного Кавказа» были настолько серьезны, что в 1939—1940 гг. командование Черноморским флотом настаивало на замене одноорудийных 180-мм башен крейсера 130-мм спаренными установками Б-2-ЛМ, испытания опытного образца которых намечалось провести с декабря 1940 по май 1941 г. на лидере «Ташкент» в Севастополе. Броневая защита башни Б-2-ЛМ была выполнена из противопульной брони и предохраняла также боевое отделение от попадания воды. Дальность стрельбы 130-мм орудия Б-13 достигала 25,5 км, скорострельность башенной установки составляла 12 выстрелов в минуту. Но поскольку ЛМЗ еще не приступил к серийному выпуску этих установок, от замены пришлось отказаться, и только категорическое требование наркома ВМФ Н. Г. Кузнецова заставило Наркомсудпром принять срочные меры по приведению 180-мм башен «Красного Кавказа» в исправное состояние. Одновременно схема центральной наводки и приборы управления артиллерийским огнем были заменены на более современные ³⁶⁴. Крейсер «Красный Кавказ», которым командовал тогда капитан 2 ранга А. М. Гущин, вышел из ремонта осенью 1940 г., быстро сдал курсовые задачи для одиночного корабля и включился в совместную боевую подготовку кораблей бригады.

Зенитная 100-мм артиллерия крейсера «Красный Кавказ»

Летом 1939 г. Севастопольский морской завод им. С. Орджоникидзе приступил к ремонту «Червоной Украины». Крейсер прошел докование, ремонт подводной части, а затем был ошвартован у заводской причальной стенки для ремонта машин и котлов. Экипаж на время ремонта был размещен в казармах на Северной стороне.

К работам широко привлекался личный состав корабля. Моряки трудились и в боевых частях по своим специальностям, и использовались для общекорабельных и различных подсобных работ — очистки корпуса, покраски, такелажных работ, транспортировки грузов. Благодаря активному участию личного состава капитально-восстановительный ремонт «Червоной Украины» продвигался быстро — в общей сложности он не занял и двух лет.

Группа краснофлотцев-турбинистов крейсера «Красный Кавказ», участвовавшая в ремонте турбин корабля на заводе в г. Николаеве, декабрь 1940 г.

Уже в январе 1941 г. закончились швартовные испытания крейсера, затем начались ходовые. К 1 мая 1941 г. крейсер успешно завершил все испытания. На «Червоной Украине» был поднят военно-морской флаг. В ходе ремонта, кроме выполнения корпусных работ, на «Червоной Украине» были установлены новые более современные средства связи, созданные за годы пятилеток отечественной радиопромышленностью, и технические средства кораблевождения (гирокомпасы, эхолоты и др.). В ноябре 1939 г., когда «Червона Украина» находилась в ремонте, на крейсере сменилось командование. В должность командира корабля вступил капитан 1 ранга Н. Е. Басистый, участник гражданской войны в Испании. Несколькими днями позже на корабль прибыл новый военный комиссар В. А. Мартынов, служивший до этого военкомом эсминца «Дзержинский» ³⁶⁵.

Почти одновременно с «Червоной Украиной» вышел из ремонта ветеран Черноморского флота крейсер «Коминтерн», который находился на заводе с конца 1940 по май 1941 г. В 1931 г. перед вступлением в строй крейсера «Красный Кавказ» крейсер «Коминтерн» был выведен из боевого ядра Черноморского флота и зачислен в ранг учебного корабля. В период второго капитального ремонта, который закончился в середине июля 1931 г., крейсер подвергся значительным переделкам в связи с переоборудованием его в учебный корабль. Количество стволов артиллерии главного калибра сократилось вдвое. В процессе ремонта на крейсере демонтировали носовую группу котлов, оставшиеся 12 котлов позволяли развивать ход 12—13 уз. Но на крейсере сохранили устройства для приемки и постановки мин заграждения, поэтому в документах во время войны он именовался минным заградителем или вспомогательным крейсером, а иногда просто крейсером «Коминтерн» ³⁶⁶.

Первомайский праздник 1941 г. крейсера бригады встречали в строю других кораблей Черноморского флота, выстроившихся для парада в Северной бухте. «Красный Крым» готовился сразу же после первомайского праздника стать на ремонт у причала Севастопольского морского завода им. С. Орджоникидзе. Но война нарушила план ремонта, сроки его проведения были значительно сокращены, в середине августа «Красный Крым» уже вышел из ремонта и начал боевую деятельность в составе бригады.

Во время ремонта крейсеров артотделом Черноморского флота неоднократно ставился вопрос об усилении зенитно-артиллерийского вооружения крейсеров новыми автоматическими пушками, но их пока не хватало даже на строящиеся корабли. Близилась война, спешно заканчивался ремонт, а этот вопрос так и остался нерешенным ³⁶⁷.

К началу Великой Отечественной войны зенитное вооружение советских кораблей было недостаточно сильным, чтобы противодействовать современной авиации. Оно ограничивалось 45-мм полуавтоматическими пушками 21-К и крупнокалиберными 12,7-мм пулеметами ДШК. Вся «полуавтоматика» этих пушек заключалась лишь в самоэкстрагировании гильзы после выстрела. Бурное развитие авиации в 30-х годах и опыт гражданской войны в Испании, в которой в качестве добровольцев-интернационалистов участвовали многие советские военные моряки, показали, насколько важное значение имеет зенитное вооружение кораблей, особенно при отражении атак пикирующих бомбардировщиков, которые появились в фашистской Германии.

Стало ясно, что борьба с современными пикирующими бомбардировщиками возможна только при наличии на кораблях достаточного количества скорострельных автоматических пушек Это позволяло создать заградительный огонь с целью не допустить воздушного противника к выходу в атаку, заставить его отказаться от прицельного бомбометания и сбросить бомбы с большой высоты. В Советском Союзе началась разработка палубного 37-мм автомата 70-К ³⁶⁸. Однако эта пушка была запущена в производство слишком поздно, только в самом конце 30-х годов, и на корабли попасть не успела. Во время войны на вооружение кораблей поступил единственный палубный счетверенный 37-мм автомат 46-К (опытный образец). Он был установлен на линкоре «Октябрьская революция». Специально для крейсеров типа «Киров» была разработана одноорудийная 100-мм универсальная установка Б-34, которая могла использоваться для стрельбы как по надводным, так и по воздушным целям. Скорострельность этой пушки достигала 15 выстрелов в минуту. Она была установлена на всех новых крейсерах, в том числе и на «Кирове». Итальянскими же 100-мм пушками, закупленными для крейсера «Киров», усилили артиллерийское вооружение старых крейсеров. При этом на «Красном Кавказе» установили четыре спаренных установки системы Минизини, а на «Красном Крыме» и «Червоной Украине» — по три.

Таким образом, зенитное вооружение крейсеров «Красный Крым» и «Червона Украина» к началу войны состояло из шести 100-мм и шести 45-мм орудий, объединенных в две зенитные батареи, а также из семи крупнокалиберных 12,7-мм пулеметов. Зенитное вооружение крейсера «Красный Кавказ» незначительно отличалось от них. Как уже говорилось, оно включало восемь 100-мм пушек Минизини, два 76,2-мм орудия 34-К, четыре 45-мм орудия 21-К и шесть зенитных пулеметов ДШК.

Весной 1939 г. после приемки лидера «Ташкент» в Италии Л. А. Владимирскому ³⁶⁹ было приказано срочно прибыть в штаб флота. Командующий Черноморским флотом Ф. С. Октябрьский ознакомил Л. А. Владимирского с приказом о назначении его командиром бригады крейсеров.

Новый комбриг капитан 1 ранга Л. А. Владимирский много внимания уделял боевой подготовке кораблей бригады. Принимая лидер «Ташкент» в Ливорно, Л. А. Владимирский видел, каким мощным военно-морским флотом обладает Италия — союзница фашистской Германии — и сделал для себя вывод, что в случае войны не исключена возможность прорыва итальянских кораблей через Дарданеллы и Босфор в Черное море ³⁷⁰. Это заставляло Л. А. Владимирского предъявлять к командирам жесткие требования при сдаче кораблями курсовых задач, выполнении зачетных артиллерийских и торпедных стрельб, постановке мин. В конце 1939 г. он был повышен в должности и назначен командующим эскадрой Черноморского флота. В должность командира бригады крейсеров вступил капитан 1 ранга С. Г, Горшков. Он поднял свой флаг младшего флагмана на крейсере «Красный Крым», так как «Красный Кавказ» находился в ремонте. «Красным Крымом» командовал капитан 3 ранга А. И. Зубков, один из наиболее опытных командиров кораблей Черноморского флота. Лихость в управлении маневрами корабля, особенно при швартовке, сочеталась у него с точным расчетом, прочными навыками и большим опытом. «Красный Крым» сиял чистотой палубы и надстроек,— делился первыми впечатлениями С. Г. Горшков,— медь горела на солнце, вахтенные в тщательно отутюженной форме четко исполняли все команды» ³⁷¹.

14 июня 1941 г. начались большие общефлотские учения в северо-западном районе Черного моря совместно с войсками Одесского военного округа. Время их проведения было не совсем обычным. Такие большие учения проводились, как правило, осенью. Они завершали собой летний период боевой подготовки кораблей Черноморского флота. Это говорило о том, что командование ВМФ, отчетливо сознавая приближение войны, стремилось предотвратить внезапное нападение гитлеровской Германии и еще раз проверить готовность Черноморского флота к немедленному ведению боевых действий. «Но через два дня мы услышали по радио и прочитали в газете «Красный Черноморец» сообщение ТАСС, опровергавшее слухи о близости войны между СССР и Германией,— вспоминает А. М. Гущин,— Это сообщение буквально ошарашило всех нас» ³⁷².

Для участия в учениях на Черноморский флот из Москвы прибыл адмирал И. С. Исаков, который разделял мнение Н. Г. Кузнецова, что война может начаться с минуты на минуту. И. С. Исаков проинформировал Военный совет Черноморского флота о международной обстановке и об осложнении обстановки на границах с фашистской Германией. В связи с этим на время учений был установлен специальный сигнал, при получении которого надлежало прервать учения и сразу же перейти на повышенную оперативную готовность. К началу войны на флотах и флотилиях была отработана система так называемых оперативных готовностей (ОГ), которая позволяла по мере обострения обстановки и нарастания угрозы военного нападения повышать оперативную готовность от готовности мирного времени ОГ-3 до полной готовности к ведению боевых действий ОГ-1. На время учений на Черноморском флоте была объявлена готовность ОГ-2. Наряду с проведением артиллерийских и торпедных стрельб, постановкой минных заграждений план учения предусматривал высадку десанта на западное побережье Крыма и поддержку его артиллерийским огнем. Флот «синих» (им командовал Л. А. Владимирский) перед высадкой должен был форсировать оборонительное минное заграждение у побережья «красных». В артиллерийской поддержке участвовали крейсера «Красный Кавказ» и «Червона Украина», которые, кроме того, перевозили десантные части. На второй день учения в одесском порту началась погрузка на транспорты и боевые корабли 150-й стрелковой дивизии. Десант был успешно высажен, учения продолжались по плану и закончились 18 июня — за три дня до начала войны. Корабли возвратились в Севастополь, Начальник Главного морского штаба адмирал И. С- Исаков объявил руководству учением, что задерживаться дольше не может и сразу же убыл в Москву, возложив разбор учения на Ф, С. Октябрьского. 19 июня в штаб Черноморского флота из Москвы поступила телеграмма Военного совета ВМФ: «Вне всякой очереди. По флоту. Оперативная готовность номер два. Подана в 17 ч 15 мин». Обычная пометка «Учебная» отсутствовала.

На следующий день выходов кораблей в море на боевую подготовку не намечалось, но объявленная по флоту 14 июня оперативная готовность ОГ-2, подтвержденная телеграммой наркома от 19 июня, продолжала действовать. После учений командование флота решило предоставить личному составу отдых, в рамках установленной оперативной готовности. К вечеру 21 июня улицы Севастополя заполнились уволенными на берег краснофлотцами, командирами в белых форменках и кителях, празднично одетыми жителями Севастополя, Все в этом городе так или иначе были связаны с кораблями и морем, и окончание учений, возвращение домой родных и близких становилось настоящим праздником.