Тридцатые, предвоенные годы
30-е годы прошедшего столетия можно назвать золотым веком речного кораблестроения: по динамике развития с советскими речными силами могли сравниться только силы подводные. В итоге к 1941 г. Советский Союз являлся обладателем самого многочисленного речного военного флота. Впрочем, если не брать в расчет колониальные и марионеточные, а также всякие экзотические латиноамериканские и южно-азиатские государства, то перед Второй мировой войной речные флотилии имели лишь Румыния, Югославия и Польша. Их основу составляли мониторы. Причем первым двум они как бы достались по наследству от Австро-Венгерской империи и трудно сказать, стали бы Румыния и Югославия строить такие корабли сами. А вот Польша в 30-е годы их строила. Причем именно для своих восточных границ с Советским Союзом. На Дальнем Востоке речной флотилией в бассейне реки Амур располагало марионеточное государство Маньчжоу-Го, находящееся под контролем Японии.
Уже в 30-е годы целесообразность постройки речных кораблей в Европе именно для военных, а не полицейских функций, по разным причинам вызывала сомнения. С одной стороны далеко не все реки имели «выход» на территорию потенциального противника, а, с другой - густая сеть хороших автомобильных дорог и бурное развитие бронетанковой техники девальвировали маневренно-ударные качества речных кораблей. Вот .если сопредельная территория имела слаборазвитую сеть наземных коммуникаций, тогда реки становились естественными высококачественными магистралями. Кстати, отчасти именно этот фактор побудил Польшу в середине 30-х годов добавить к шести мониторам постройки 20-х годов еще два.
Можно считать, что «дорожный» фактор, а также отсутствие развитой, не то что танковой, но и просто автомобильной промышленности, сделали речные корабли очень привлекательными для России, особенно в годы Гражданской войны. Опыт не пропал даром, и к началу Великой Отечественной войны в составе советского ВМФ имелись Дунайская, Пинская и Краснознаменная Амурская флотилии. Все они, а также сформированные уже в ходе военных действий Волжская и Днепровская внесли очень существенный вклад в дело победы советского народа сначала над Германией, а затем Японией. А если добавить корабельные соединения, действовавшие на Ладожском, Онежском и Чудском озерах, а также на озере Ильмень, то можно сказать, что именно речные и озерные флотилии, наряду с Северным флотом, являлись наиболее активно действующими объединениями советского ВМФ.
Но это будет потом, а к концу 20-х годов Советский Союз реально имел лишь Амурскую военную флотилию. В 1928 г. в составе советского ВМФ появился новый класс кораблей - мониторы. К ним отнесли все амурские башенные канонерские лодки, за исключением Вихря.
В 1923 г. Вихрь переименовали в Амур и в 1928 г. переоборудовали в плавбазу гидроавиации. Для этого с него сняли надстройки и все вооружение, тем более что исправной артиллерии на все корабли не хватало, и соорудили на верхней палубе большой ангар. В нем размещались четыре гидросамолета МР-1, поплавковый вариант Р-1, а также необходимые мастерские и склады. Задняя стенка ангара откидывалась и превращалась в гидроспуск.
К 1929 г. отремонтировали и ввели в строй мониторы Свердлов (бывший Вьюга), Красный Восток (бывший Ураган), Сун-Ят-Сен (бывший Шквал), Ленин (бывший Шторм), а также канонерские лодки Бурят, Беднота (бывший Вогул), Пролетарий (бывший Вотяк) и Красное Знамя (бывший Сибиряк). Правда, состав вооружения мониторов изменился. Отчасти это было связано с тем, что в свое время снятая артиллерия на флотилию так и не вернулась. В итоге получилось далее лучше чем раньше - артиллерия мониторов стала однородной. Поскольку в наличии оказалось только четыре 152-мм орудия, то их установили на Свердлов, но до 1928 г. они находились за щитами, так как исправных башен не имелось. Ленин, Красный Восток и Сун-Ят-Сен получили по четыре спаренные 120-мм башни. Кроме этого каждый монитор вооружили двумя 76,2-мм зенитными орудиями Лендера или 40-мм автоматическими пушками Виккерса.
Изменилось вооружение канонерских лодок Пролетарий и Беднота — на них вместо снятых ранее 120-мм орудий установили 102/60. Кроме этого они получили вместо 122-мм гаубиц 76,2-мм зенитки Лендера, а Красное Знамя - полевую пушку того же калибра.
В состав Амурской флотилии входили уже известные нам бронекатера Копье и Пика, а также Барс. Последний представлял собой бывший моторный катер длиной 17,5 м, построенный в 1908 г. и вооруженный одной 37-мм пушкой и пулеметом. В 1930 г. его разобрали на металл. Бронекатера имели 8-мм бронирование борта, палубы и боевой рубки.
Вот в таком составе Амурская военная флотилия приняла участие в первом после Гражданской войны крупном вооруженном конфликте на КВЖД в 1929 г. Эти события, во-первых, подтвердили необходимость усиления Амурской флотилии, так как в том приграничном районе она являлась самой мощной и мобильной группировкой. Во-вторых, помогли командованию ВМФ найти понимание и даже некоторую поддержку у руководства РККА в отношении начала строительства новых речных кораблей. Может именно поэтому, при обсуждении кораблестроительных программ вопросов по ним обычно не возникало.
Усиление Амурской флотилии шло путем ввода в начале 30-х годов в строй оставшихся трех мониторов типа Шквал: Дальневосточный комсомолец (бывшая плавбаза Амур), Дзержинский (бывший Тайфун) и Киров (бывший Смерч). Штатной артиллерии им уже не досталось, поэтому они получили на вооружение по четыре 130/55 одноорудийные башни. В 1932 г. вступили в строй отремонтированная канонерская лодка Монгол и первые советские бронекатера Тревога и Партизан (во время войны с Японией они будут называться БК-91 и БК-92).
В конце 20-х годов, наряду с Дальним Востоком, напряженная обстановка оставалась и на западных рубежах советского государства. В годы Первой мировой и Гражданской войн на этом направлении действовало сразу несколько речных флотилий. Однако в условиях изменившихся границ для Советской России актуальным остался только Днепровский бассейн. Первое советское формирование Днепровской военной флотилии (расформировано в декабре 1920 г.) состояло, за исключением бронекатеров, из мобилизованных судов. Все уцелевшие из них в начале 20-х годов возвратили в народное хозяйство. Учитывая оперативно-стратегическое положение Днепра, как естественной рокадной магистрали на юге-западе страны, а также ее правых притоков, выводящих непосредственно к государственной границе, в июне 1931 г. на базе отдельного отряда судов реки Днепр вновь создается Днепровская
военная флотилия. Речных кораблей для нее не было, но в конце 1930 г. в Киеве заложили «самоходную плавучую батарею для Днепровской военной флотилии» по пр. СБ-12. Еще до спуска на воду в 1932 г. ее переклассифицировали в монитор и назвали «Ударный». Он представлял собой плоскодонное относительно широкое низкобортное судно с частичным противопульным бронированием. Из-за значительного «перевеса» корпуса строителям не удалось выполнить главное требование заказчика - обеспечить осадку не более 49 см.
Первый советский монитор оказался своеобразным кораблем и, прежде всего, своей архитектурой. А она для военного корабля определяется отнюдь не эстетическими изысками, а эффективностью применения оружия. В целом корпус в уменьшенном варианте повторял амурские башенные канонерские лодки. Это вполне естественно, так как Днепр, сам по себе менее полноводен, чем Амур. Ударный имел смешанную систему набора корпуса и одиннадцать главных отсеков. Днище и палубы набирались в основном по продольной системе, борта - по поперечной. В форпике, 2-, 10- и 11-м отсеках весь набор выполнялся поперечным. Корпус -клепаный. Сварка применялась лишь при изготовлении некоторых дельных вещей и небольших цистерн. Первоначально на корабле установили четыре дизеля фирмы МАН общей мощностью 400 л.с. С ними Ударный развил скорость около 9 узлов или 16,7 км/ч. В 1939 г. в ходе ремонта с модернизацией монитор получил два серийных дизеля 38-КР-8 Коломенского завода.
С артиллерией для нового корабля определились быстро, тем более что особого выбора не было: реально из современных морских артиллерийских систем имелись только 130/55 и 102/60 орудия. Естественно выбрали более мощные и специально для Ударного создали одноорудийные башенные установки Б-7. При заданном водоизмещении на корабле могли разместить только две такие башни. Далее стал вопрос об их размещении на мониторе, но для этого требовалось определиться с приоритетами предполагаемых боевых задач. С точки зрения живучести, равномерного распределения нагрузки, наиболее предпочтительным являлось размещение орудий главного калибра в оконечностях корабля. Если считать главным предназначением монитора поддержку войск на берегу, то такое расположение орудий оставалось вполне приемлемым. Другое дело, если видеть основной задачей корабля бой с себе подобными. В этом случае очень важно максимально усилить носовые (кормовые) курсовые углы, так как в отличие от моря в условиях реки корабли чаще всего не могут привести цель на свой траверз, а значит какая-то группа артиллерии, носовая или кормовая, окажется вне сектора стрельбы. В то время для мониторов виделась еще одна типовая задача: прорыв укрепленного района противника и уничтожение его переправ. Тут уж предпочтение для сектора стрельбы однозначно отдавалось носовым курсовым углам.
Исходя из предполагаемых боевых задач, сошлись на концентрации артиллерии главного калибра в носу. Здесь тоже существовали варианты. Первый из них напрашивался сам собой - двухорудийная башня. Такие имели амурские мониторы, а также бывшие австро-венгерские. Там же можно было «подсмотреть» другой вариант концентрации артиллерийского огня по носу: установка двух башен в диаметральной плоскости. Однако советские конструкторы разместили 130-мм орудия по ступенчато-возвышенной схеме. Явным недостатком подобного подхода являлось увеличение высоты и площади силуэта. Последнее не только увеличивало заметность и «рабочую площадь» корабля как цели, но и ухудшало маневренные качества. Дело в том, что большая парусность предполагает сильный ветровой снос, с которым тем труднее бороться, чем меньше имеет скорость корабль. А сравнительно тихоходные мониторы, как правило, выполняют огневые задачи на стопе или на малых ходах. Впрочем, тогда на это мало обращали внимание, так как считали, что течение реки превалировало над ветровым сносом.
Первый советский монитор получил схему приборов управления стрельбой Гейслера, в обеспечении 2,4-м дальномера «Барр и Струд», размещенного в дальне-мерной рубке. ПУС обеспечивали прицельную наводку орудий, и не имели ни каких счетно-решающих приборов. Таким образом, Ударный мог вести огонь только по видимым целям, или не видимым, но только при стоянке на якоре или швартовых. В этом смысле он повторял амурские мониторы типа Шквал. Правда, приборы Гейслера обслуживали и зенитную артиллерию, что являлось некоторым прогрессом. Во всяком случае, теперь можно было выдавать зенитчикам дистанцию до цели, для замера которой имелся специальный 1,5-м зенитный дальномер.
Здесь можно отметить, что при проектировании Ударного конструкторам чуть ли не впервые пришлось рассматривать вопрос противовоздушной обороны корабля. То есть сама по себе эта проблема уже стояла, и ее как-то решали для других кораблей в ходе модернизаций, но впервые это надо было делать на этапе проектирования. В качестве зенитного оружия Ударный получил две спаренные 45-мм башни 41-К и четыре счетверенных 7,62-мм пулеметные установки. Расположение зенитных огневых средств позволяло сосредоточить на любом направлении усилия не менее одной башни 41-К и двух пулеметных установок, а на траверзных курсовых углах - чуть ли не всех зенитных средств. То есть все сделали почти по классике, но только к началу Великой Отечественной войны и 45-мм полуавтоматы и 7,62-мм пулеметы, как зенитные огневые средства уже безнадежно морально устарели, а потому Ударный оказался фактически безоружен перед воздушным противником. Но на момент вступления корабля в строй в 1934 г. об этом еще не догадывались. А погиб он 19 сентября 1941 г. у Кинбурнской косы именно от удара авиации, когда решал задачу по недопущению высадки на косу морского десанта через Днепровский лиман.
В целом первый блин оказался комом. Корабль получился слишком велик для Днепра, во всяком случае, на оперативно значимых направлениях, таких как Припять, он действовать не мог. Принятые компоновочные решения были далеки от оптимальных. Все это привело к тому, что у Ударного приемников не оказалось.
В 1932 г. выдается задание на проектирование нового речного корабля для Днепра, первоначально классифицируемого как канонерская лодка. За основу взяли нереализованный эскизный проект, разработанный еще в 1930 г. Интересно, что корректировки этого проекта потребовали армейцы, указав на слишком большую длину прототипа (59 м) «затруднявшую ее использование на театре противника», то есть на Припяти. При этом они согласились на увеличение осадки на 10 см. Предназначением нового монитора являлось «участие в бою против речных сил противника, обстрел флангов и тыла армии противника, поддержание флангов частей Красной Армии».
Монитор пр.СБ-30 под наименованием Активный заложили опять же в Киеве в 1934 г. Чисто внешне можно было считать его прямым наследником монитора Эриксона: низкий бронированный корпус с возвышающейся над ним артиллерийской башней. На этот раз проблему концентрации огня в носовом секторе решили установкой двух орудий в одной башне. Правда, калибр стал поменьше - 102 мм, а не 130, но так и габариты корабля уменьшились.
В качестве главного калибра избрали 102-мм орудия Б-2 с углом возвышения 60°. По сути, это было старое 4" орудие с длиной ствола, укороченной до 45 калибров. Последнее нарушило уравновешенность качающейся части на станке, и пришлось ввести пружинный уравновешивающий механизм - компенсатор. Зато к новой пушке подходил весь боезапас четырехдюймовки. Два орудия Б-2 разместили в башне МК-2-4. Первую установку испытали на берегу в мае 1934 г., где сразу подтвердилось крайне затруднительное заряжание орудий при углах возвышения более 45°. Дело дошло до того, что рекомендовалось заряжать установку на угле возвышения 35°, а затем выполнять вертикальную наводку. То есть получилось, что затея с Б-2 оказалась напрасна, так как стрелять по воздушным целям она все равно не могла.
Все это вызвало большое напряжение в отношениях между проектантами и заказчиками. Дело в том, что еще в начале XX столетия, при проектировании амурских башенных мониторов возникли предложения вооружить их не корабельной, а полевой артиллерией. В пользу этого существовало два основных аргумента. Во-первых, настильная траектория не позволяла поражать цели на обратных склонах, да и обрывистые берега, характерные для большинства рек, сильно затрудняла выбор огневых позиций, тем более закрытых.
В этих условиях наличие на кораблях гаубиц значительно расширило бы сферу применения корабельной артиллерии. Во-вторых, для речных кораблей с флотской артиллерией приходилось создавать свою систему снабжения боеприпасами, зачастую дублирующую армейскую. Однако тогда этот вопрос всерьез не рассматривался. С одной стороны, специфика Амура с его обширными плесами и низменными островами не вносила каких-либо существенных ограничений по применению корабельной артиллерии. С другой стороны у армейцев не было достойных аналогов, да и их система снабжения в том регионе сама во многом зависела от речных путей.
При проектировании Ударного вопрос об установке на корабле полевой артиллерии опять поднимался, но и на этот раз армейцам нечего было предложить. А вот когда калибр мониторов скукошился до 102 мм, возник совершенно резонный вопрос об установке на корабли модернизированных 107-мм полевых орудий образца 1910/30 г. За счет применения раздельно гильзового заряжания можно было ожидать снижения скорострельности, зато становилось возможным снабжать корабли боеприпасами с армейских складов. Но дискуссия приняла официальный характер уже по результатам не совсем успешных испытаний артиллерийской башни на полигоне, то есть когда изделие уже имелось в металле, а корабль на плаву. И тут выяснилось, что для замены 102-мм орудий на 107-мм пушки требуется переделать башню более чем на 25%. В тех условиях на такое пойти уже не могли. Тем более что поступило встречное предложение сделать орудие лейнированным и выдать ему в комплект сразу два лейнера калибром 102 и 107 мм. Но все это так и осталось на бумаге.
Приоритет речного боя сподвиг конструкторов еще на одну оригинальную идею. По целому ряду вполне резонных соображений не хотели сооружать отдельную надстройку: здесь и желание уменьшить силуэт, и обеспечить круговой сектор стрельбы. Но откуда-то управлять кораблем надо, и боевую рубку разместили прямо на крыше башни, и та вращалась вместе с ней. То есть, как бы совместили главный командный пункт корабля и пост управления стрельбой: считалось, что так командиру БЧ-2 будет легче управлять огнем по речной цели. Однако для управления кораблем это было крайне неудобно.
Активный на родной Днепр так и не попал. Его, даже не спуская на воду, секциями перевезли на Дальний Восток. Там в Осиповском затоне под Хабаровском собрали, 28 августа 1934 г. спустили на воду, 16 октября 1935 г. сдали флоту. А Днепровская флотилия получила в 1936-37 гг. сразу шесть мониторов по улучшенному пр.СБ-37 типа Железняков.
Наиболее существенное конструктивное отличие новых мониторов от Активного заключалось в том, что артиллерийская башня вращалась вокруг неподвижной 750-мм трубы, на которой размещался главный командный пункт. Таким образом, при повороте башни боевая рубка оставалась неподвижной. Плоскодонный корпус на всем протяжении имел прямые вертикальные борта и туннельную корму, заканчивающуюся транцем. Высота борта по всей длине - 2,1 м. Система набора являлась аналогичной первым мониторам. Корпус подразделялся на 13 главных отсеков, из них девятый — отделение главных и вспомогательных механизмов -имел две продольные переборки. В двух его бортовых помещениях размещались главные дизели марки 4-СД 19/32, в среднем — два дизель-генератора и другие вспомогательные механизмы.
Всего по пр. СБ-37 построили Железняков, Жемчужин, Левачев, Мартынов, Флягин и Ростовцев. Они специально проектировались для верхнего течения Днепра и Припяти, в целом вполне соответствовали своему региону по габаритам и, главное, по осадке. Кстати, при их создании исходили из того, что по ту сторону границы, у поляков, к тому времени также имелись шесть мониторов. При вдвое меньшем водоизмещении польские корабли несли по три 75-пушки или три 100-мм гаубицы. Уже сам факт применения гаубиц в качестве главного калибра говорит о том, что основным предназначением своих мониторов поляки видели содействие войскам, а не бой с советскими кораблями. Можно сказать, что эти корабли в большей степени отвечали ведению военных действий на реке Припять, чем отечественные.
С польскими мониторами корабли типа Железняков не только не встретились в бою, но даже воевали вместе. Часть из них успела послужить на Дунае, но все кроме самого Железнякова, погибли на Днепре. Жемчужин 11 августа 1941 г. в сопровождении двух канонерских лодок выдвигался в район Кременчуга, когда попал под огонь германских танков. Благополучно выйдя из-под обстрела, командир отряда решил вернуться и уничтожить танки противника. В результате боя на мониторе вышла из строя машина, и он приткнулся к берегу в районе деревни Тарасовка. 12 августа, находясь под обстрелом и израсходовав свой боезапас, корабль был взорван экипажем. 18 сентября 1941 г. Ростовцев, Левачев и Флягин взорваны личным составом во время оставления нашими войсками Киева, а Мартынова постигла та же учесть в 4 км выше селения Благовещенское. Железняков, единственный из мониторов Дунайской флотилии, в июле 1941 г. в Днепр не вошел, а потому не попал в западню в районе Киева. Провоевав всю войну, он 30 августа 1944 г. пришел в Измаил в качестве флагманского корабля воссозданной Дунайской флотилии.
С вводом в строй в 1936-37 гг. шести мониторов типа Железняков, советское командование сочло, что Днепровская флотилия получила необходимую боевую устойчивость, чего нельзя было сказать о традиционно недружелюбном Дальневосточном регионе. А обстановка там складывалась не простая. Не надо забывать, что в те годы южная часть Сахалина принадлежала Японии. Таким образом, в случае войны Татарский пролив вместе с устьем
Амура становился районом боевых действий. Одновременно в 1933 г. в будущем Комсомольске-на-Амуре заложили новый судостроительный завод, который в перспективе рассматривался как крупнейший промышленный центр на советском Дальнем Востоке. Все это вместе взятое, а также специфические физико-географические условия Татарского пролива и нижнего течения Амура требовали создания специальных кораблей для боевых действий в этом районе. Ими могли стать мореходные канонерские лодки, мониторы или броненосцы береговой обороны. По существовавшим в то время взглядам на боевое применение и конструктивные особенности кораблей различных классов выходило, что оптимальным вариантом будет некий симбиоз монитора и броненосца. Напомним, что в 30-е годы морской монитор виделся как корабль, имеющий одну артиллерийскую башню крупного калибра (305—356 мм) и предназначенный для обстрела береговых объектов. Общепринятым образцом для подражания считался британский Erebus. Новейшие броненосцы береговой обороны принадлежали скандинавским странам, где сразу выделялись финские типа Vainamoinen. Эти корабли имели нормальную «броненосную» архитектуру, артиллерию «умеренного» 280-мм калибра, были более мореходными и маневренными, чем британские мониторы. Кроме этого они являлись универсальными в том плане, что предназначались как для поражения береговых объектов, так и для боя с кораблями противника. От морского монитора в британском видении сразу отказались именно из-за его узкой специализации. Броненосец в финском видении подходил более, но был слишком крупным кораблем для реки, хоть и такой полноводной, как Амур. Поэтому новый корабль решили строить близким по основным размерам к хорошо себя зарекомендовавшим мониторам типа Шквал, но по броненосной схеме, то есть более мореходными и с классической архитектурой. В частности, согласно ТТЗ от 26 декабря 1933 г., восемь 130-мм орудий предполагалось разместить в четырех линейно-возвышенных башнях.
Как это часто бывало ранее, все пожелания заказчика в заданное водоизмещение уложить не удалось. Поэтому в утвержденном 2 июля 1935 г. техническом проекте, получившем номер 1190, при увеличившемся водоизмещении отсутствовал зенитный калибр дальнего боя. Зато появились 45-мм орудия, но в башнях Т-28, то есть совершенно не пригодные для ведения огня по воздушным целям. Можно предположить, что в документации так «неудачно» названы башни 40-К, испытания которых как раз завершались. Впрочем, в проекте оговаривалась возможная замена 45-мм орудий на 37-мм зенитные автоматы. В техническом проекте также отсутствовали минные рельсы, но предусматривались гидросамолет СПЛ и грузовая стрела для него.
Головной монитор пр. 1190 Лазо (с 1940 г. Хасан) заложили на заводе Красное Сормово 18 апреля 1936 г. За ним последовали еще два - Симбирцев (Перекоп) и Серышев (Сиваш). Но 2 марта 1938 г. Нарком ВМФ утверждает изменения в проект уже строившихся кораблей. При этом водоизмещение еще возросло, а количество башен главного калибра сократилось до трех. Вместо четвертой решили установить спаренную 7 6-мм зенитную установку 39-К. Теперь стандартное водоизмещение должно было составить 1630, а полное - 1790 т при длине 83 м, ширине — Ими осадке -2,85 м. Собственно с таким вооружением мониторы пр.1190 и построили, но их размерения еще увеличили.
Корабли имели плоскодонный корпус с ледокольным образованием носовой части, а также подкрепления для ледового плавания и небольшой полубак, который обеспечивал мореходность до 5-7 баллов. Набор выполнялся клепаным, наружная обшивка и палуба - сварными. Высота борта в середине корпуса составила 4 м, начальная метацентрическая высота - 1,4 м.
Постройка мониторов шла медленно и осложнялась переделками проекта, вызванными изменениями состава вооружения и возрастанием массы башен главного калибра. Дело в том, что для этих кораблей решили спроектировать новые башенные установки Б-28. Задание на их разработку выдали еще в марте 1936 г., но работа затянулась, и рабочий проект утвердили только в декабре 1939 г. Башня Б-28 разрабатывалась параллельно с Б-2-ЛМ, предназначенной для эсминцев. Сначала, в декабре 1938 г. подготовили эскизный проект установки Б-2-КМ, на 80% унифицированной с Б-2-ЛМ и планировавшейся для крейсеров и мониторов. Но тогда от них отказались в пользу Б-28. Полигонные испытания опытного образца проводились в марте-апреле 1941 г., и в том же апреле начались заводские испытания первых шести серийных образцов, из которых три доставили на Амур и установили на головном мониторе Хасан. Поскольку производством Б-28 занимался завод «Большевик», то с началом блокады Ленинграда их производство само по себе прекратилось и из-за своей малосерийности нигде не возобновлялось. Но Перекоп и Сиваш уже находились на плаву, вот тогда и реанимировали идею модификации Б-2-ЛМ. В 1943 г. завершили разработку башни Б-2-ЛМТ с усиленным бронированием и в 1946 г. изготовили шесть таких установок специально для второго и третьего корпусов мониторов пр. 1190.
Таким образом, «артиллерийский долгострой», а затем обстоятельства военного времени предопределили то, что даже головной корабль не был готов к началу Великой Отечественной войны. Корпус Хасана, тогда еще Лазо, разобранный на 260 фрагментов, в 1939 г. перевезли по железной дороге в Хабаровск, где заложили вторично на судомеханическом заводе им. С.М. Кирова (завод 368). Спустили его на воду 30 августа 1940 г., а в строй он вошел лишь в 1942 г. Два других монитора тоже успели спустить на воду в 1941 г.:
Перекоп вступил в строй в 1944 г., а Сиваш- в 1946 г. Но это ни на что не повлияло: развитие событий в 1945 г. несколько отличалось от того, как это виделось в середине 30-х. Отсутствие противника в устье Амура исключило применение имеемых двух мониторов в ходе военных действий с Японией. После освобождения Сахалина они стали вообще не нужны на Дальнем Востоке: слишком большая осадка делала невозможным их применение на пограничном участке Амура, а слишком низкая мореходность не позволяла эффективно использовать их в районе пролива Лаперуза и Южных Курил. По этой причине, прослужив всего 7-10 лет в Петропавлоске-на-Амуре, мониторы пр. 1190 вывели из боевого состава флота.
Параллельно с проектированием мониторов пр. 1190 в 1934 г. начались работы по созданию мониторов пр.СБ-57 типа Жилка. Эти корабли виделись как уменьшенный вариант пр. 1190, предназначались для среднего течения Амура и должны были заменить мониторы типа Шквал. Идентичность систем вооружения и технических средств позволила бы значительно упростить тыловое и техническое обеспечение боевого ядра Амурской флотилии. Три корабля пр.СБ-57 заложили в Киеве на заводе № 300, в декабре J939 г. под наименованиями Шилка, Аргунь и Волочаевск. Первый и третий корпуса спустили на воду весной 1941 г. Но к тому времени резко изменилась ситуация в европейской части страны. В июне 1940 г. формируется Дунайская военная флотилия. И тут дело даже не в том, что сам по себе Дунай более полноводный, чем Днепр. Там имелась румынская дивизия речных кораблей, в состав которой входили мониторы, хоть и устаревшие, но гораздо более мощные, чем отечественные корабли типа Железняков. По этой причине все три корабля однозначно решили передать в Дунайскую флотилию, и два первых корпуса в сентябре 1940 г. даже переименовали в Видлицу и Каховку. Именно на Видлицу и Волочаевск, спущенные на воду весной 1941 г. установили первые четыре башни Б-28. Переориентация мониторов на новый театр, по мнению ВМФ, требовала некоторой переработки проекта. Так в январе 1941 г. моряки вышли с предложением количество башен 41-К и ДШКМ-2Б увеличить до пяти каждую. Но и эти меры считать временными, в перспективе хотели 45-мм полуавтоматы заменить 37-мм автоматами. Одновременно требовалось увеличить скорость, для чего хотели заменить дизеля 38-КР-8 на 9Д с наддувом мощностью 1100 л.с. Все это должно было привести к увеличению численности экипажа на 22 человека и осадки до 1,2 м.
Распоряжением Комитета Обороны от 28 мая 1941 г. разрешались: замена дизелей; увеличение количества башен 41-К до шести, а ДШКМ-2Б - до четырех; оборудование на верхнем ярусе надстройки поста управляющего зенитной стрельбой с оснащением его визирами целеуказания ВЦУЗ-1; размещение части личного состава в подвесных койках. И это в то время, когда два корпуса из трех уже спустили на воду. Тем более что с новыми дизелями скорость возрастала всего на один узел с 12 до 13, а дальность плавания оставалась прежней.
К началу войны мониторы не успели войти в строй, и спущенные на воду корабли решили вывести из Днепра в Черное море. Однако их успели отбуксировать только до Запорожья, когда германские войска форсировали Днепр ниже по течению. По этой причине недостроенные корабли передали на месте Юго-Западному фронту. При дальнейшем наступлении германских войск, 19 августа затопили Видицу, при этом сбросив ее башни за борт. Волочаевск затопить не успели, так как в это время взорвали Днепрогэс, и образовавшейся волной его просто выбросило на берег. Еще какое-то время корпус использовали войска как укрытие, а 4 октября -взорвали. Каховку спустили на воду 18 сентября и только для того, чтобы затопить в ковше завода. После оккупации Киева германские специалисты несколько раз пытались поднять Каховку, так как она не позволяла использовать судостроительный завод по прямому предназначению. Однако это им не удалось, и корабль подняли 10 декабря 1944 г. советские спасатели. После осмотра корпуса его восстановление признали нецелесообразным, и корабль сдали на металл.
Внеплановое перераспределение строящихся речных кораблей привело к тому, что все оказались недовольными новыми мониторами: для Пины они оказались излишне крупными (тип Железняков), для Амура - наоборот (Активный), для Дуная слабыми (СБ-57) и так далее. Действительно три основных речных региона оказались существенно отличными друг от друга как по физико-географическим, так и по военно-политическим условиям. Все это привело к тому, что в августе 1940 г. решили подготовить оперативно-тактическое задание на разработку нового монитора для Дуная, а чуть позже - на монитор для среднего течения Амура, так как СБ-57 все равно туда возвращать не планировали.
Основные параметры монитора для реки Дунай командованию ВМФ виделись следующими. Предназначение: борьба с речными кораблями противника и содействие сухопутным войскам. Главный калибр: две башни со спаренными 152-мм гаубицами-пушками обр. 1937 г. (МЛ-20), с боекомплектом по 150 выстрелов на ствол. Зенитное вооружение должно было составлять две счетверенные 37-мм башенные установки (боекомплект по 8000 выстрелов), а также четыре 12,7-мм пулемета. Жизненно важные части корабля размещались в цитадели: борт и траверзы 75-мм, палуба — 60 мм. Вертикальное бронирование боевой рубки и башен - 100 мм, а горизонтальное - 60 мм. Осадка ограничивалась 1,6 м, а ширина - 12 м. Дизельная главная энергетическая установка должна была обеспечить максимальный ход 18 узлов и дальность плавания экономичным - 1000 миль.
Проекты ОТЗ на монитор для реки Дунай поручили разработать Военно-морской Академии. В течение месяца работу завершили, подготовив сразу два альтернативных варианта: пушечный и гаубичный. Причем и в первом случае речь шла об армейских пушках, а не морских. Последние с рассмотрения сняли сразу: они имели явное преимущество лишь при решении задачи уничтожения бронированных кораблей противника на ходу, но и это только в условиях длинных и широких плесов, а их на Дунае было мало. Пушечный вариант предусматривал вооружение монитора двумя башнями со спаренными 122-мм пушками обр. 1931 г.
В результате рассмотрения обоих вариантов ОТЗ предпочтение отдали гаубичному и в декабре 1940 г. его утвердили. Работа шла быстро, сказывались наработки по пр. 190 и пр.СБ-57, уже 26 апреля 1941 г. утверждается предэскизный проект, а через два дня выдается ТТЗ. Новые двухорудийные башни с 152-мм гаубицами-пушками обр. 1938 г. (МЛ-20) получили обозначение АМ-2-152. Рассматривалось два варианта предэскизного проекта: с двух и трехзальной главной энергетической установкой. В последнем случае скорость полного хода на глубокой воде возросла бы до 15 узлов, а на мелкой - до 12, против 11 с двухвальной установкой. Однако от трехвального варианта отказались из-за технологических соображений: сложности с размещением дизелей, формирования кормовой оконечности. Впервые для речных кораблей предусматривалось
размагничивающее устройство. Мореходность монитора определялась в 5 баллов, что позволило бы ему совершать кратковременные морские переходы. Вообще корабль получался «рослый» — высота борта составляла 3,2 м, а визир КДП возвышался над водой на 12,5 м. По сравнению с пр. 1190 и СБ-57 появились новые элементы бронирования, например, труба кабельных трасс от центрального артиллерийского поста до боевой рубки, защищенная 50-мм броней. Румпельное отделение имело 50-мм бронирование бортов и траверс, а также 40-мм палубы. Артиллерийская башня АМ-2-152 защищалась сверху 60-мм броней, а с боков - 100-мм. Такое же бронирование предусматривалось для барбетов.
Как уже отмечалось, в 1940 г. начались проработки оперативно-тактического задания на проектирование монитора для среднего течения реки Амур вместо остающихся в европейской части страны кораблей пр.СБ-57. Основным предназначением монитора обозначили огневое содействие сухопутным войскам, борьба с речными кораблями противника также присутствовала, но как частная второстепенная задача. По-видимому, учитывалось отсутствие у потенциального противника бронированных кораблей и то, что мониторы типа Шквал списывать пока не собирались. Разработчикам предлагалось рассмотреть два возможных варианта артиллерии главного калибра: две башенные одноорудийные 152-мм гаубицы М-10, размещенные по типу Ударного, то есть в носу одна над другой, или одна двухорудийная башня АМ-2-152. В качестве зенитного калибра рекомендовались три 85-мм артиллерийские системы 90-К, а также две спаренные 12,7-мм установки ДШКМ-2Б. При этом требовалось, чтобы ПУС для 90-К обеспечивали стрельбу, как по воздушным, так и по морским и береговым целям. Бронирование корабля должно защищать жизненно важные части от 105-мм фугасных снарядов: пушечных на дистанциях 3 км (борт) и гаубичных -12 км (палуба). Осадка не более 0,8 м, скорость полного хода 12 узлов, дальность плавания - 1500 миль.
К дальнейшей работе приняли гаубичный вариант, и к концу 1941 г. уже имелся предэскизный проект. В нем дополнительно появились два 120-мм башенных миномета с боекомплектом в 800 мин. В погребах имелось 400 152-мм и 900 85-мм выстрелов. При стандартном водоизмещении 495 т, полное составило 514 т, длина - 70,1 м, ширина - 11,2 м, осадка наибольшая - 0,8 м. Главная энергетическая установка состояла из двух дизелей 38-КР-8 суммарной мощностью 1600 л.с. Они обеспечивали скорость полного хода 12 узлов и дальность плавания экономическими 8 узлами - 1500 миль. Бронирование цитадели: борт - 75 мм, палуба - 30 мм, траверсы и выгородки 85-мм погребов -40 мм. Корпус в оконечностях и транец прикрывала 20-мм броня. Боевая рубка имела вертикальное бронирование 75 мм, а горизонтальное - 30 мм, минометные башни — 20 мм. Экипаж составлял 107 человек, из них 10 офицеров и 35 старшин. Начавшаяся Великая Отечественная война поставила крест как на проекте монитора для Дуная, так и для Амура.
Кроме кораблей, построенных советской промышленностью, перед самой Великой Отечественной войной Пинская флотилия пополнилась мониторами Смоленск (бывший Krakow) и четырьмя типа Житомир: Бобруйск (бывший Horodyszeze), Винница (бывший Torun), Витебск (бывший Warszawa) и Житомир (бывший Pinsk). Это были польские корабли, затопленные своими экипажами при возвращении Советским Союзом западных белорусских и украинских земель. К июлю 1940 г. под наблюдением Артиллерийского управления мониторы перевооружили на отечественные армейские артиллерийские системы. На Смоленске в башне установили две 122/12,8 гаубицы обр.1910/30 с дальностью стрельбы до 7,5 км. Остальные корабли получили на вооружение 76/42 пушки с дальностью стрельбы до 4 км.
Бывшие польские мониторы мужественно боролись с немецкими захватчиками, и все были взорваны своими экипажами. Винница 15 июля 1941 г. высадил десант партизан в районе деревни Новая Белица и поддержал их огнем, но сам попал под ответный артиллерийский огонь, получил шесть попаданий и сел на мель. Все попытки сняться успеха не имели, и 16 июля корабль взорвали. Житомир и Бобруйск 31 августа прорывались из окружения в Киев. Оба корабля получили прямые попадания снарядов и сели на мель, откуда сняться не смогли. Первый взорван в районе деревни Сваромье, а второй -в районе деревни Козарович. Смоленск 2 сентября совершил переход в Чернигов для уничтожения там переправы противника. Задачу он выполнил, но сам попал в окружение и 15 сентября взорван. Витебск взорван 18 сентября при оставлении нашими войсками Киева.
Чтобы уже больше не возвращаться к «польскому наследию», отметим, что кроме указанных мониторов со дна реки подняли еще другие корабли и катера. В частности в состав Пинской флотилии вошли два однотипных бронированных башенных корабля Трудовой (17.07.1940 г.) и Белорус (21.02.1941 г.). В советском понимании они занимали промежуточное положение между мониторами и бронекатерами, а потому их отнесли к подклассу канонерских лодок.
В 30-е годы, среди других классов кораблей, велись проработки проектов мореходных канонерских лодок. Правда, процесс шел вяло: денег на все не хватало и приходилось в первую очередь думать о кораблях, так называемых основных классов. Однако если на реках отсутствие канонерских лодок специальной постройки в некоторой мере компенсировали вооруженные пароходы, а главное - шло бурное строительство мониторов, то с мореходными канлодками все обстояло иначе. Во-первых, специфика физико-географических условий многих прибрежных районов прилегающих морей, делала очень сложным привлечение для решения задач по береговым объектам не только линкоров и крейсеров, но и эсминцев. Кроме этого, большие артиллерийские корабли не могли решать «береговые» задачи на постоянной основе - у них имелись свои специфические задачи. А именно, постоянная совместная отработка задач с сухопутными войсками и непрерывное взаимодействие в ходе боевых действий являются основным залогом успеха. Во-вторых, почти отсутствовали подходящие гражданские суда, пригодные для отмобилизования в мореходные канонерские лодки. Ситуация осложнялась еще тем, что те грунтовозные шаланды, которые все же планировали с началом войны переоборудовать в канонерские лодки, по своим боевым возможностям скорее являлись плавучими батареями.
Все это командование ВМФ понимало, и именно поэтому работы по подготовке к созданию мореходных канонерских лодок, хоть и не активно, но велись постоянно. Причем понимание, что та или иная проработка заведомо не будет реализована, иногда приводило к тому, что проектировщики теряли чувство меры. Например, предложенный в 1935 г. ЦКБС-1 вариант канлодки имел шесть 180-мм орудий при водоизмещении корабля около 6000 т. Здесь уместно сравнение с крейсером Красный Кавказ. А ведь мореходные канонерские лодки предназначались, прежде всего, для действий в шхерных и мелководных районах Балтики, а также на Каспии. Позже к районам их боевого предназначения добавились северо-западная часть Черного моря и Татарский пролив.
Руководство ВМФ 31 августа 1936 г. выдало новое тактическое задание на канонерскую лодку для Балтийского моря: шесть 152-мм орудий в башнях, 150-мм бортовое бронирование, 16-узловая скорость при дальности плавания 1000 миль полным ходом. Осадка ограничивалась величиной 3 м, водоизмещение — 4000 т. Но и на этот раз работы шли очень медленно, проектанты не могли «втиснуть» заказанное вооружение в рамки заданного водоизмещения. Наконец, только в сентябре 1939 г. появился предэскизный проект канонерской лодки пр. 61. Он предусматривал две двухорудийные башни с 152-мм пушками, два 76-мм орудия, два счетверенных 37-мм автомата и четыре спаренных 12,7-мм пулемета. Бронирование включало 100-мм броневой пояс и 50-мм палубу. Скорость полного хода составила 18 узлов, стандартное водоизмещение около 2800 т, осадка 3,4 м. Проект рассматривался и согласовывался еще год, и только в ноябре 1940 г. его утвердили. К этому времени на морскую канонерскую лодку возлагались следующие задачи: поддержка с моря группировки сухопутных войск и действия в шхерных районах, разрушение долговременных огневых точек противника, подавление полевой и береговой артиллерии с орудиями калибра до 152-мм. Корабли предполагалось строить на Балтийском заводе, но до начала Великой Отечественной войны не успели разработать даже технический проект. Однако работы над ним продолжались вплоть до 1945 г.
Ко времени утверждения предэскизного пр.61 у руководства ВМФ имелись все основания предполагать, что головная новая канонерская лодка при самых благоприятных условиях войдет в строй не ранее 1944 г. К тому же, как показал опыт Советско-финляндской войны, отмобилизованные в канлодки грунтовозные шаланды фактически являлись слабо мореходными плавучими батареями. Кстати подобная картина складывалась и по ряду кораблей других классов, прежде всего, тральщикам и сторожевикам.
Кроме этого, общая экономическая ситуация в стране, военно-экономическая политика, конъюнктурный расклад сил в военных ведомствах давали основания предположить, что с началом военных действий финансовоемкое военное судостроение будет частично заморожено и лишится многих ресурсов. Все это привело к мысли разработать еще в мирное время упрощенные проекты наиболее востребованных на войне классов кораблей. Для их
постройки предполагалось по возможности обойтись без дефицитных материалов, исключить сложные технологические процессы при формировании корпусов, использовать самые простые и отработанные приборы и механизмы. Так появились задания на проектирование упрощенных сторожевых кораблей, тральщиков, охотников за подводными лодками, самих подводных лодок, а также канлодок. Правда, ОТЗ на проектирование морской канонерской лодки утвердили уже в ходе войны, 17 сентября 1941 г.
В новом задании сразу бросается в глаза два принципиальных момента. Во-первых, предлагая рассмотреть гаубичный и пушечный варианты вооружения, заказчик оговаривается, что морские орудия использовать только в том случае, если не удастся спроектировать систему с армейскими гаубицами. Во-вторых, из трех орудий главного калибра предписывается два иметь в корме. Это объяснялось тем, что в отличие от речных кораблей, мореходная канлодка обладала большими возможностями для маневра и выбора огневой позиции. Одновременно считалось, что более уязвимый по отношению к береговым батареям корабль всегда должен быть готовым решать свою огневую задачу на отходе, выходя из-под огня противника. Кроме трех 152-мм гаубиц или трех 130-мм орудий Б-13 (по 200 выстрелов на ствол), задание оговаривало две 76-мм установки 34-К и шесть 12,7-мм пулеметов. Также требовалось предусмотреть возможность постановки мин и наличие бомбосбрасывателя на 18 больших глубинных бомб. Кстати, оговаривалось наличие шумопеленгатора. Бронирование должно было защищать жизненно важные части корабля от крупнокалиберных пуль на дистанции 200 м. Для орудий предусматривались лишь щиты. Приборы управления стрельбой могли быть самыми простейшими, обеспечивающими стрельбу лишь по береговым целям, но должны включать два 60-см прожектора. Скорость полного хода 18 узлов, дальность плавания 2000 миль, автономность 10 суток, осадка не более 2,5 м. Далее работы по данному проекту не проводились.
Как уже отмечалось, в предвоенный период речные канонерские лодки не строились. Тем более что по взглядам конца 30-х годов на применение речных сил не совсем было ясно, зачем они вообще нужны. Теоретически, при достаточном количестве мониторов и бронекатеров, последние способны решать все типовые задачи сил флота на реках. Другое дело, что на войне кораблей много или даже достаточно не бывает, а потому всегда потребуется усиление, в том числе речных флотилий. Делать это планировалось за счет переоборудования в боевые корабли гражданских судов. Вот тут и виделось место канонерским лодкам - как вооруженным мобилизованным судам. В мирное время в составе речных флотилий имелось лишь две таких канлодки: пинские Верный и Передовой. Они воевали еще в Гражданскую войну. Потом на некоторое время их вернули к мирной жизни, по в 1925 г. вновь призвали. Они стали ядром сначала отряда кораблей реки Днепр, затем Днепровской флотилии вплоть до вступления в строй мониторов. К тому времени, в ходе вооружения и капитального ремонта, на обоих канлодках выполнили столь значительный объем корпусных работ, что возвращение их прежним судовладельцам в качестве буксиров сочли нецелесообразным. Так Верный и Передовой оставались до начала Великой Отечественной войны единственными речными канонерскими лодками не специальной постройки.
По состоянию на 22 июня 1941 г. в составе советского ВМФ, кроме речных, числились мореходные канонерские лодки Красное знамя, типа Каре (2 ед.), типа Бакинский рабочий (3 ед.), типа Эльпидифор (4 ед.) и Пионер.
О первых трех кораблях, то есть Красное знамя (бывший Храбрый) и типа Каре мы уже упоминали и здесь лишь надо отметить, что в 30-40 гг. они прошли несколько капитальных ремонтов с модернизацией и потому к середине 1941 г. вполне соответствовали предъявляемым к ним требованиям. На Красном знамени даже усилили горизонтальное бронирование: 25 мм (12-78 шп.), 38 мм (0-12 шп.). Кстати, кроме нескольких модернизаций корабли прошли и несколько переименований. Так 19 мая 1920 г. Каре получает новое имя Ленин, а однотипный Ардаган — Троцкий, но 1 февраля 1927 г. последний вновь переименовывают, на этот раз в Красный Азербайджан.
Канонерские лодки типа Бакинский рабочий — это бывшие минные крейсера, а затем эскадренные миноносцы. Их заложили в 1904 г. в Риге под наименованиями Украина, Войсковой и Туркменец, и в 1905 г. они вошли в состав Балтийского флота. В 1919 г. переведены речным путем в Астрахань, в 20-х и 30-х годах прошли капитальный ремонт и модернизацию.
23 августа 1926 г. переклассифицированы в канонерские лодки. За это время первая из них последовательно побывала Карл Маркс, Маркин, а с 29 февраля 1924 г. -Бакинский рабочий; вторая - Фридрих Энгельс, а с 25 марта 1923 — Маркин; третья - Туркменец- Ставропольский, Мирза Кучук, а с 31 декабря 1922 г. - Альтфатер. Канонерские лодки типа Эльпидифор проектировались в годы Первой мировой войны как десантные корабли. За прототип взяли азовские паровые шхуны, отличавшиеся малой осадкой при сравнительно большой грузоподъемности и удовлетворительной для условий Черного моря мореходностью. Изначально планировалось их использовать в качестве боевых кораблей только в военное время, а после окончания войны их надлежало продать гражданским фирмам для каботажного плавания. По этой причине при их проектировании учитывались требования к коммерческим перевозкам. Это, в частности, отразилось на мощности машин и скорости хода. Первые корпуса, построенные в ходе войны, увели за границу белогвардейцы, и в состав советского ВМФ вошли корабли, построенные уже после освобождения
Николаева. Всего в составе Черноморского флота служили Красная Абхазия, Красный Аджаристан, Красная Армения, Красная Грузия. Две последние погибли в ходе боевых действий. Так Красную Армению 21 сентября 1941 г. потопила авиация противника у Тендры, на переходе из Севастополя в район Григорьевки, для обеспечения высадки морского десанта. Спасено шесть человек. Красная Грузия 7 февраля 1943 г. в результате попадания катерной торпеды села на грунт в районе Мысхако. Сидящая на мели канонерская лодка подвергалась периодическим ударам авиации и артиллерии противника, появились новые повреждения, убито четыре и ранено двенадцать человек, корабль потерян безвозвратно.
Мореходных канонерских лодок специальной постройки явно не хватало, а потому предусматривался призыв по мобилизации гражданских судов. Так в ходе Советско-финляндской войны КБФ пополнился тремя канонерскими лодками типа Кронштадт. К кораблям данного типа обычно относят канонерские лодки Кронштадт, Красная горка, Сестрорецк и Ораниенбаум переоборудованные из грунтовозных шаланд, построенных в Германии еще до Первой мировой войны. Кроме этого к этому типу относят канонерскую лодку Лахта, переоборудованную также из грунтовозной шаланды, но голландской постройки 1899 г. Вот первые три и являлись участницами Советско-финляндской войны. После завершения военных действий их вернули прежним хозяевам, а в преддверии Великой
Отечественной войны призвали вновь. Техническое состояние оказалось столь плачевным, что Красную горку и Ораниенбаум сразу поставили в капитальный ремонт в Риге, где их и бросили при отступлении. Кронштадт погибла 28 августа 1941 г. от подрыва на мине во время Таллинского перехода. Оставшиеся два корабля этого типа активно воевали на Ладоге.
Имелись пять аналогичных, но более современных канонерских лодок типа Буг на Черноморском флоте. Их построили в 1927 г. в Германии как грунтовозные шаланды для Азовтехфлота Спецгидростроя НКВД. Эта организация занималась дноуглубительными работами на подходах к портам Азовского моря, в которых строились предприятия тяжелой промышленности, в частности Мариуполя. С началом войны эти шаланды призвали и поставили на переоборудование в канонерские лодки, после чего предполагали их использовать на Дунае. Однако даже первые отмобилизованные единицы туда уже не попали, а включились в оборону Одессы и Очакова. Вскоре все они, кроме Кубани собрались под общим командованием опять на Азовском море. Кубань провоевала всю войну, а вот остальные корабли погибли, в основном взорванные личным составом из-за невозможности прорваться из Азовского в Черное море.
Наиболее современными мобилизованными канонерскими лодками в годы Великой Отечественной войны стали одиннадцать кораблей типа Амгунь. Их переоборудовали из грунтовозных шаланд германской постройки, входивших в состав Балтехфлота Спецгидростроя НКВД. Эта организация занималась дноуглубительными работами в Финском заливе. Малая осадка, большая грузоподъемность и хорошее техническое состояние, все постройки 1939-40 гг., сразу обратили на себя внимание военных, и с началом войны их стали переоборудовать в канонерские лодки. В отличие от других отмобилизованных шаланд, корабли типа Амгунь имели бронирование. Например, у Камы верхняя палуба в районе цитадели прикрывалась 24-мм броней, а у Биры - 100-мм. Все канлодки имели бронированные боевые рубки (10-12 мм). Корабли активно воевали в Финском заливе и на Ладоге. После того как советские войска разгромили противника под Ленинградом и начали освобождение Прибалтики, бывшие грузо-водные шаланды, а ныне канонерские лодки стали самыми крупными и мощными надводными кораблями Краснознаменного Балтийского флота, действовавшими к западу от Кронштадта. В ходе военных действий потеряли два корабля этого типа: Амгунь 10 ноября 1944 г. подорвалась на мине и погибла у острова Аэгна, и Олекма, 5 октября 1941 г. тяжело поврежденная авиацией на Ладоге, на другой день затонула. Побывала на грунте и Кама. 22 июня 1943 г. ее атаковала авиация противника у острова Лавенсари. Несмотря на маневрирование и интенсивный огонь в канлодку попало несколько бомб и Кама медленно перевернулась верх килем. Погибло и пропало без вести 11 человек, ранено - 27. 28 сентября поднята и отбуксирована в Кронштадт, где поставлена в ремонт. 16 ноября вновь вошла в строй и продолжила участие в боевых действиях. Как показала практика боевого применения бывших шаланд, морскими канонерскими лодками их можно было назвать с очень большой натяжкой. Прежде всего, именно в силу малой мореходности даже для условий Финского залива. Недаром в документах 1945 г., последние оставшиеся в составе ВМФ корабли типа Амгунь называли озерными канонерскими лодками.
Наряду с мониторами, в 30-е годы большое внимание уделялось бронекатерам. Причем проектные работы по ним начали еще в годы Гражданской войны. Как уже отмечалось в 1920 г. на Коломенском заводе заложили два бронекатера. К марту 1922 г. их корпуса довели до 50-60% готовности, но в связи с окончанием войны и вселенской разрухой, работы прекратили, и только после событий на КВЖД в 1929 г. их постройка продолжилась. Первые советские бронекатера в 1932 г. вошли в состав Амурской флотилии под названиями Тревога и Партизан.
Но еще раньше, 3 февраля 1925 г. выдается задание на разработку новых бронекатеров. Оно предусматривало 15-узло-вую (26,3 км/ч) скорость, осадку не более 2,5 фут. (76 см), дальность плавания до 1500 верст (1600 км) и броневую защиту от винтовочных пуль на дистанции 250 м. Оговаривалась возможность транспортировки бронекатеров по железной дороге. В целом задание как бы повторяло ТТЭ Тревоги и Партизана. Впрочем, возможно, что их достраивали уже под новое задание. В любом случае ничего нового по сравнению с катерами царской постройки не наблюдалось.
В очередном задании на разработку проектов бронекатеров, утвержденном 12 ноября 1931 г., предусматривались два типа: большой для действий на Амуре и малый для Днепра. Основой артиллерийского вооружения катеров хотели сделать 76-мм орудия в танковых башнях. Большой катер предполагалось вооружить двумя такими башнями, а малый - одной. Кроме этого предусматривались пулеметные башенки. Задание на «амурский» бронекатер уточнялось в июне 1932 г. и в августе 1933 г. В результате конкретизировали типы башен (от танка Т-28) и моторов (ГАМ-34). Скорость полного хода на стоячей воде по заданию 21,6 уз (38 км/ч), дальность плавания 500 миль (876 км). Катер предназначался для тактической разведки речных сил противника, действий по тылам и флангам сухопутных войск, для переброски и обеспечения разведывательно-диверсионных групп.
Проект «амурского» бронекатера, получивший номер 1124, разрабатывался ленинградским Речсудопроектом в 1933-34 гг. Для уменьшения осадки корпусу придали большую полноту образований, обеспеченную прямостенными бортами с небольшими радиусами скруглений у скул и плоским днищем с открытыми тоннелями гребных валов. Корпус с поперечной системой набора подразделялся водонепроницаемыми переборками на десять отсеков, для внутреннего сообщения между которыми в переборках предусматривались лазы. Среднюю часть корпуса занимала бронированная цитадель, в которой размещались подбашенные отсеки, моторное отделение, топливные баки и радиорубка. В районе топливного отсека защиту усилили - два броневых листа склепывались между собой. Броневые листы служили также палубным настилом и бортовой обшивкой, опускаясь на 200 мм ниже ватерлинии. Таким образом, броня участвовала в обеспечении общей прочности корпуса. Броневая часть корпуса (цитадель) выполнялась клепаной, небронированная - сварной. При этом все детали сварных конструкций соединялись встык. Набор к броне приклепывался, а к обшивке вне цитадели - приваривался.
Жилые помещения имели высоту в свету всего 1,55 м и естественную вентиляцию. В то же время проектировщикам удалось оборудовать их водяным отоплением, а также снабдить другими элементарными удобствами, в том числе естественным освещением через иллюминаторы. Управление катером осуществлялось из бронированной рубки, оборудованной переговорными трубами и машинным телеграфом. Рубка располагалась непосредственно над бензоцистерной емкостью 4 т. Для предотвращения взрыва паров бензина применялась оригинальная система заполнения бензобаков отработавшими газами катерных двигателей. Система включала конденсатор, из которого газы поступали в разделенный на семь отсеков бензобак и далее в газоотводную трубу с подводным выхлопом (для снижения шумности). Моторы типа ГАМ-34 охлаждались по замкнутому циклу: забортная вода самотеком поступала в специальные водомасляные радиаторы охлаждения. Машинное отделение оборудовалось углекислотной станцией пожаротушения. Катера имели два руля расположенных непосредственно за винтами.
Первую серию из 28 больших бронекатеров программы 1933 г. построили на Зеленодольском заводе (№ 340) в 1935-1938 гг. Головной катер проходил испытания осенью 1936 г. и в целом подтвердил проектные задания. Однако из-за небольшого развала бортов на малых и средних ходах носовую часть верхней палубы заливало водой до самой рубки. На некоторых из уже построенных катерах пришлось увеличивать развал шпангоутов, устанавливать фальшборт или волноотбойник в носовой оконечности корпуса. Первые двадцать единиц убыли на Дальний Восток в состав Амурской флотилии.
В 1939-40 гг. с учетом опыта эксплуатации построенных бронекатеров пр.1124 откорректировали. В соответствии с корректурой 1940 г., корпус получил развал бортов в носовой части, вооружение усилили установкой спаренного пулемета калибром 12,7 мм в специальной башне ДШКМ-2Б. Прежние башни главного калибра (от танка Т-28) сначала хотели заменить аналогичными, но с углом возвышения 70°. Однако от этого пришлось отказаться, так как к тому времени танк Т-28 сняли с производства, а вместе с ним прекратили изготовление его башен. Это событие застало ВМФ врасплох, дело дошло до того, что на семи корпусах up. 1124 пришлось устанавливать совершенно несуразные для этих катеров и того времени открыто расположенные пушки Лендера. Правда, после пытались объявить эти бронекатера катерами ПВО, но в 1940 г. более малоэффективного зенитного орудия, чем пушка Лендера периода Первой мировой войны в ВМФ просто не существовало. Уже не говоря о том, что катеру ПВО совершенно незачем иметь такое бронирование.
Но нет худа без добра, пушка КТ-28 безнадежно устарела. Сначала .хотели иметь для бронекатеров свои «флотские» башни, но с танковой пушкой. На это, кроме всего прочего, толкал малый угол возвышения в танковых башнях - 25°. Для стрельбы из танка прямой наводкой этого было достаточно, а вот у бронекатеров получались обширные мертвые зоны из-за того, что часто потенциальные цели находились на возвышенных берегах. Поэтому создали и в 1940 г. испытали на бронекатере башенные артиллерийские установки МУ с 76/24 пушкой Л-10. Угол возвышения этой башни по техническому описанию должен был составлять 70°. Установка испытаний не выдержала, и хотя еще не менее шести бронекатеров с Л-10 в 1941 г. поступили на Черное море, от МУ как и от Л-10 отказались (Один из бронекатеров с Л-10 (заводской № 347) провоевал всю войну сначала на Онежском озере, а затем на Балтике. Он имел штатную танковую башню с углом вертикального наведения 23°). В этих условиях приняли мудрое решение вооружить бронекатера второй серии башнями танка Т-34 с 76/41,5 орудиями Ф-34. Правда и здесь не обошлось без проблем. Дело в том, что до конца 1942 г. практически все башни шли только на танки и для катеров их просто не выделяли. И опять стали ставить пушки Лендера (По некоторым данным пушки Лендера в общей сложности установили на 30 катерах пр.1124 и пр.7725 завода № 340). Кроме этого на катерах второй серии усилили корпус, в частности иллюминаторы остались только в кубрике и каюте командира. На них устанавливались модифицированные бензиновые двигатели типа ГАМ-34-БС, при этом из-за увеличения водоизмещения скорость полного хода снизилась на пол узла.
Проектирование «днепровских» (малых) бронекатеров пр. 1125 велось также ленинградским Речсудопроектом на тех же принципах и конструктивных решениях, но несколько позже. Стремление к унификации отчасти отрицательно повлияло на качество проекта и самого катера. Малый бронекатер имел одновальную установку с одним двигателем ГАМ-34, и, следовательно, худшие маневренность и живучесть по сравнению с пр.1124.
Первые 18 бронекатеров пр. 1125 вступили в строй в 1938-1939 гг. Их теперь уже сложно было называть «днепровскими», так как часть из них убыла на Амур. В 1939 г. утверждается технический проект для второй серии катеров. Кроме башни от Т-34, они должны были иметь двигатель экономического хода ЗИС-5. До начала Великой Отечественной войны по улучшенному пр. 1125 заложили несколько десятков катеров, около десятка корпусов были готовы, но сдачу их флоту сорвало отсутствие башен от Т-34.
На 22 июня 1941 г. серийную постройку бронекатеров вели: пр.1124 - заводы 340 в Зеленодольске, 264 в Сталинграде, 363 и Ижорский под Ленинградом; пр. 1125 - завод 300 в Киеве и Красноармейская верфь в Сталинграде. Всего до начала войны они сдали заказчикам (ВМФ и Морпогранохране НКВД) до 75 бронекатеров. Уже в первые месяцы войны часть заводов-строителей оказалась на оккупированной территории или в непосредственной близости от линии фронта. Эвакуация оборудования этих заводов, их специалистов и заготовок, материалов и механизмов строящихся бронекатеров осуществлялась на ряд тыловых предприятий. Однако в конечном итоге постройку кораблей этого класса в годы войны производили завод 340, завод 638 в Астрахани, завод 344 в Молотове, а также ограниченно судостроительно-судоремонтные верфи Наркомречфлота в Куйбышеве, Новосибирске, Омске и Красноярске. Как мы видим, если за пр. 1124 все же остался хоть один «родной» завод, то up. 1125 их полностью лишился. Сами условия военного времени, а также сужение производственной базы заставило вновь возвратиться к корректировке проектов бронекатеров, но теперь в сторону их технологического упрощения. И, прежде всего, это коснулось пр. 1125, так как их постройку требовалось наладить на новых заводах, ранее этим не занимавшихся.
С 1942 г. на бронекатерах, прежде всего пр. 1125, кроме практически полного отказа от отделки жилых помещений, повсеместно оцинковку и линолеумное покрытие палубы заменили покраской, дюралюминиевые настилы - стальными и даже фанерными, красномедные трубы частично стальными. В пожарной, осушительной и оросительной системах установили ручные насосы Гарда вместо электрических. Вообще источники потребления электроэнергии сократили до минимума, на некоторых бронекатерах отсутствовали даже прожектора. Также на пр. 1125 ликвидировали электрокомпрессор и даже гальюн заменили на «выносное ведро». Это позволило ставить на катера любые имеющиеся в наличии маломощные генераторы. Зато бронирование в районе бензобаков усилили до 14 мм. Кроме этого разработали документацию по замене также ставших дефицитными двигателей ГАМ-34БС на импортные, получаемые по ленд-лизу. Естественно отказались и от двигателя экономического хода ЗИС-5.
В развитие пр. 1125 по заданию НКВД в 1939 г. разработали пр.С-40 дизельного бронекатера для Аму-Дарьи. Путем некоторого увеличения длины и ширины конструкторам удалось добиться заданного ограничения осадки. Учитывая особенности реки (илистое дно, большое количество взвешенных частиц в воде), для танкового дизеля марки В-2 предусмотрели замкнутый цикл охлаждения. В феврале 1940 г. Наркомат ВМФ также сформулировал ОТЗ на малый дизельный бронекатер. Требования его соответствовали типу С-40, но с усилением зенитного вооружения 12,7-мм пулеметами. Их своевременную сдачу флоту сорвало отсутствие танковых башен и дизелей, всего же построили семь единиц.
С 1942 г. часть бронекатеров стали вооружать 82-мм реактивными установками М-8-М и 132-мм - М-13-М, тем более что артиллерийских башен все равно не хватало. Установки приняли на вооружение 29 ноября 1942 г. Правда только на up. 1124 пусковую установку М-13-М монтировали вместо одной башни, на пр. 1125 М-8-М являлась дополнительным вооружением. Боекомплект 82-мм ракет составлял 100 штук (24 на пусковой и 76 в стеллажах), а 132-мм ракеты в количестве 16 штук находились только на пусковой.
