Приложение I : Вооружение речных кораблей
Навигационное вооружение
Общий уровень развития отечественных средств навигационной техники в 30-е годы привел к тому, что речные корабли и катера имели очень примитивное штурманское вооружение. И не потому, что кто-то считал не нужными гирокомпасы, лаги, эхолоты и так далее. Просто подходящие образцы или физически отсутствовали, или производились в столь малых количествах, что их не хватало для оснащения морских кораблей. В дефиците оказались даже такие остро необходимые приборы как хронометры, их производство удалось наладить на 1-м МЧЗ только в 1950 г. Некоторое корабельное навигационное вооружение в ходе войны получили по ленд-лизу, но оно поставлялось лишь в объемах, необходимых для замены и ремонта такой же техники на переданных в аренду кораблях.
Из всех рассматриваемых кораблей гирокомпасы имели только канлодки: балтийская Красное знамя, черноморские типа Эльпидифор, каспийские типа Каре, да мониторы пр. 1190 типа Хасан. Все канонерские лодки получили первые отечественные приборы «ГУ марка 1» (модели 1 и 2) с ртутными сосудами, прообразом которого являлся британский «Сперри Марка VIII» (По этой причине в документах тех лет эти гирокомпасы называли то ГУ-I, то ГУ-VIM, что на самом деле одно и тоже). Мониторы вооружались уже гирокомпасами нового поколения «Курс-1». Его прототипом стал «Новый Анщютц», созданный в Германии в 1926 г. Новый прибор относился к двухроторным гирокомпасам с чувствительным элементом в виде плавающей гиросферы.
К началу Великой Отечественной войны советский ВМФ не имел гирокомпасов, пригодных для оснащения кораблей 3 и 4 ранга, боевых катеров и малотоннажных судов. С одной стороны, отечественная промышленность еще была не способна создать малогабаритный гирокомпас с приемлемыми характеристиками. С другой стороны, считалось, что эти корабли, катера и суда будут действовать в прибрежной зоне и вполне могут обойтись магнитными компасами. Однако война показала другое. И дело даже не в том, что малые корабли, особенно на Севере, уходили далеко в море. Главным «заказчиком» гирокомпасов на малых кораблях стала мина. Во-первых, резко возросли требования к точности курсоуказания при плавании в опасных от мин районах. Во-вторых, борьба с магнитными минами потребовала всерьез заняться размагничиванием кораблей, а это ухудшило условия работы магнитных компасов. В 1943 г. для катеров разработали малогабаритный гирокомпас «Гиря», однако серийно он начал поступать на корабли уже после войны. В частности его получили морские бронекатера пр. 186.
Показания гирокомпасов могли поступать на репитеры, курсографы, автоматические прокладчики и автоматические рулевые, а также в приборы управления стрельбой. Однако если не считать Красное знамя и корабли типа Хасан, где курс свой от гирокомпаса поступал в ПУС, на всех остальных счастливых обладателях гирокомпасов, реально из всех потребителей имелись только репитеры. Они располагались в различных боевых постах и после их включения и согласования с гирокомпасом показывали курс корабля. На крыльях мостика они снабжались пеленгаторами, позволявшими брать пеленг на видимые объекты. Картушка пеленгатора подсвечивалась лампочкой для работы ночью.
Отечественные магнитные компасы являлись одними из лучших в мире. Проблеме создания картушек с рациональной системой стрелок компаса, обеспечивавшей как отсутствие девиаций (Девиация магнитного компаса - это отклонение чувствительного элемента компаса от плоскости меридиана под воздействием внешних сил (инерции, намагничивания железа и т. д.)) высших порядков, так и высокие механические свойства, в российском и советском флоте уделялось первостепенное внимание. По свидетельству специалистов, работавших после войны на трофейных и полученных по ленд-лизу кораблях с магнитными компасами различных фирм, не все из них находились на отечественном уровне.
На надводных кораблях использовались 127-мм магнитные компасы в трех модификациях: на высоком нактоузе (главный компас); на низком нактоузе (путевой компас) и на настольной плите (рубочный компас). На катерах устанавливались 75-мм компасы в двух модификациях: на нактоузе и в ящике, который крепился к транцевой доске (шлюпочный компас). Цена деления картушки у всех компасов составляла 2°.
В 1941 г., когда для борьбы с магнитными минами на кораблях стали монтировать первые обмотки размагничивания, для компенсации их влияния на магнитные компасы создали специальные компенсирующие устройства (КУС). При наличии одной, двух, трех обмоток размагничивания устанавливались изделия КУС-3, КУС-6, КУС-9 соответственно.
С 1936 года на надводных кораблях стали устанавливать вертушечные лаги «ГО марка III, модель 1». За прототип взяли лаг, сконструированный до революции офицером Черноморской Гидрографии Черникеевым. У этого прибора в выступавшем за борт суппорте находился подводный механизм с вертушкой и с контактным устройством, размещенном в герметической камере, заполненной маслом. На ходу корабля при вращении вертушки от контактного устройства во внутриотсечные приборы передавались электрические импульсы, количество которых было пропорционально числу оборотов вертушки и, следовательно, пройденному расстоянию. К сожалению, этот лаг обладал серьезным недостатком - нестабильностью поправок во времени (изменения иногда превышали 4%). К тому лее в его конструкции имелось большое количество размыкающихся контактов, что снижало надежность работы прибора, быстро изнашивались шестерни и звездочки, а в камеру подводного механизма попадала вода. В комплект лага входил резервный источник питания - аккумуляторная батарея емкостью 45 ампер-часов. Переключение на резервное питание обеспечивало непрерывность выработки исходной для счисления информации при аварийных ситуациях. Именно такой лаг имелся на мониторах типа Хасан и мореходных канонерских лодках.
Для малых кораблей с 1939 г. выпускался вертушечный лаг БЛС и с 1942 г. - лаг «ГО марка-III упрощенный» (комплектация СМТ) общим весом до 140 кг и с указанием только пройденного расстояния, без выработки скорости хода. Последний устанавливался на морских бронекатерах пр.161 и пр. 186.
К 1939 г. на вооружении кораблей ВМФ находились навигационные эхолоты ЭЛ и ЭМС-2. Оба прибора были в основном подобны, но несколько отличались в деталях. ЭМС-2 не имел батареи накала для усилителя и питался полностью от корабельной сети. Он имел больший диапазон измерения глубин (до 1000 м) и режим автоматического переключения (через 5-10 с) с одного диапазона на другой. Ввиду большого количества приборов и значительного размера вибраторов ЭМС-2 мог устанавливаться только на кораблях большого водоизмещения, в частности он стоял на мореходных канонерских лодках
Красное знамя и типа Эльпидифор. К его недостаткам относились: недостаточная точность показаний на малых глубинах (15-20 м), ненадежность работы на «автомате» и громоздкость. Несомненным достоинством эхолота ЭМС-2 являлась установка вибраторов в специальных танках, что позволяло производить их ремонт и замену без докования корабля. В ходе войны (1944 г.) поступил на вооружение магнитострикционный (Магнитострикционный эффект-это изменение формы и размеров некоторых металлов при их намагничивании и обратное явление - изменение намагниченности металлов (тел) при их деформации. На этом эффекте основана работа магнитострикционных гидроакустических средств) эхолот НЭЛ-2, а в 1945 г. - НЭЛ-З. Последние имелись на морских бронекатерах пр. 186.
Все речные корабли, включая монитор Хасан, оснащались исключительно ручными лотами. Только вступивший в строй в 1946 г. Сиваш получил на вооружение эхолот НЭЛ-З.
В предвоенный период активно развивалась сеть морских радиомаяков, количество которых к началу войны достигло 50. В 1937 г. флот получил первые отечественные радиопеленгаторы для надводных кораблей «Градус-К». Несмотря на то, что с 1942 г. на вооружение кораблей ВМФ стали поступать более совершенные приборы «Бурун-К» с гониометрической антенной, на вооружении мореходных канонерских лодок оставался радиопеленгатор «Градус». Но и это надо считать большим достижением, так как, например, в это время еще даже не все подлодки имели подобные приборы. Пеленгование радиосигналов для определения места производилось на слух, и пеленг отсчитывался при полном исчезновении слышимости в телефонах сигнала пеленгуемой радиостанции. Речные корабли, естественно, радиопеленгаторов не имели.
Артиллерийское вооружение
Речные корабли, как и мореходные канонерские лодки, являлись кораблями с преимущественно артиллерийским вооружением. При этом, несмотря на то, в некоторых проектах фигурировали артиллерийские установки калибром в 406 мм, фактически он не превышал 152 мм, а наиболее распространенным являлся 76 мм. Наряду с корабельной артиллерией на речные корабли и катера планировали и устанавливали армейские образцы. Особой популярностью по понятным причинам пользовались танковые пушки. В предвоенные годы по своему предназначению отечественная корабельная артиллерия подразделялась на главную и вспомогательную, а последняя -на противоминную (для отражения торпедных атак миноносцев и катеров), зенитную дальнего и ближнего боя. У рассматриваемых нами классов кораблей противоминная артиллерия отсутствовала, редко встречалась зенитная дальнего боя. Корабельная артиллерия также подразделялась на крупнокалиберную (от 280 до 406 мм), среднекалиберную (от 100 до 203 мм) и малокалиберную (от 37 до 85 мм).
Подготовка к стрельбе и поражение целей артиллерией осуществляется, как в 30-40 гг., так и сейчас, по определенным правилам, которые изложены в специальных документах, называемых «Правила артиллерийской стрельбы», или сокращенно ПАС. Такие правила существуют для стрельбы по морским (речным), береговым и воздушным целям. Стрельба по морской (речной) цели в зависимости от условий стрельбы и средств наблюдения за целью стрельба начиналась:
- поражением цели без пристрелки на основании данных полной подготовки или переноса огня от предварительно пристрелянного репера;
- пристрелкой непосредственно по цели.
В зависимости от условий стрельбы и приборного вооружения корабля применяются следующие способы пристрелки: по измеренным дальностям и измеренным направлениям (пристрелка репера), по измеренным отклонениям, по измеренным дальностям, по наблюдению знаков падений; а также следующие способы поражения: по измеренным отклонениям, по измеренным дальностям, по наблюдению знаков падений.
Пристрелка репера заключается в стрельбе по какому-либо контрастному береговому ориентиру, пеленг и дистанцию до которого вводят в центральный автомат стрельбы (ЦАС). Наблюдая падения своих снарядов относительно этого репера, замеряют отклонения и вводят их в виде корректур в ЦАС. В море, где береговых ориентиров нет, пристреливают «фиктивный репер». На ЦАС выставляют пеленг и дальность до какой-то условной точки, а самой точке задают курс и скорость своего корабля. Таким образом, приборы управления стрельбой вырабатывают данные для стрельбы по фиктивной цели, которая идет курсом и скоростью своего корабля на заданных курсовом угле и дистанции. По этой фиктивной цели дают несколько одиночных выстрелов из разных артиллерийских установок. При падении своих снарядов замеряются их отклонения от «фиктивного репера» и вводятся в качестве корректур в ЦАС. Таким образом, если в ходе подготовки стрельбы какие-либо параметры не учли или их учли с ошибкой, то пристрелкой репера они «выбираются».
Способами «по измеренным дальностям» и «по измеренным отклонениям» речные корабли и мореходные канонерские лодки, за исключением «Красное знамя», не использовались, поскольку они требовали для своей реализации ПУС с центральными автоматами стрельбы, а также развитого дальномерного вооружения. Так что основным способом пристрелки и поражения являлся способ «по наблюдению знаков падения». Он предусматривал лишь фиксацию факта перелета (+) или недолета (-) снарядов относительно цели с последующим внесением корректур. Для реализации этого способа можно вообще обойтись простым биноклем.
Стрельба по береговой цели
Все береговые цели, как объекты поражения, подразделяются на три вида: видимые с корабля; невидимые с корабля, но наблюдаемые с береговых или воздушных наблюдательных пунктов; ненаблюдаемые. Стрельба по видимой цели напоминает стрельбу по морской цели способом «по наблюдению знаков падения». Она может вестись как с задействованием основной схемы приборов управления стрельбой, так и лишь с использованием прицелов, каждой артиллерийской установкой самостоятельно. Стрельба по невидимой, но наблюдаемой береговой цели относится к наиболее организационно сложной и требует очень высокой точности определения места корабля. Последняя задача решаться «по штурманским данным» или с использованием вспомогательной точки наводки (ВТН), но это возможно только при наличии специальной группы приборов и механизмов в составе приборов управления стрельбой. В первом случае место корабля с требуемой точностью определяет штурман своими способами, во втором случае место корабля как бы определяется косвенно. На берегу выбирается хорошо различимый объект, и его берут на сопровождение приборы управления огнем, то есть в ЦАС постоянно поступает курсовой угол и дистанция до него. Одновременно по топографической карте определяются азимут и дистанция от выбранного ВТН до цели, и их вводят в специальный счетно-решающий прибор. Он учитывает отстояние ВТН от цели, и когда приборы управления отслеживают видимый ВТН, орудия наводятся на невидимую цель. Наблюдаемость цели обеспечивают корректировочные посты, которые засекают взрывы своих снарядов относительно цели в прямоугольной системе координат север-юг, восток-запад и по радио передают эти отклонения на корабль. Там на специальном планшете или приборе эти отклонения пересчитывают в плоскость стрельбы и вводят в качестве корректур в ЦАС.
Стрельба по ненаблюдаемой береговой цели отличается от предыдущей тем, что никаких корректур не вводится, корабль просто выпускает назначенное количество снарядов, как говорят по площади.
Стрельба по воздушной цели
В годы войны зенитные артиллерийские системы ближнего боя вели огонь с использованием своих прицелов путем отслеживания выбранной воздушной цели, с учетом упреждения. Зенитные артиллерийские системы дальнего боя, не имевшие зенитных автоматов стрельбы (ЗАС), вели огонь на самоуправлении с помощью своих прицелов или централизованно постановкой завес табличным способом. Для этого способа создали специальные таблицы, где для различных дальностей до цели рассчитывались исходные данные для стрельбы с учетом времени полета снаряда, то есть в упрежденное место цели. Управляющий стрельбой выбирал из этих таблиц «сигнальную дальность» до цели и командовал на орудия установки прицела и целика, а когда самолеты противника приходили по данным дальномерщиков на эту дальность, батарея открывала огонь в надежде, что самолеты противника «наткнутся» на разрывы наших снарядов. Зенитные артиллерийские системы дальнего боя, имевшие ЗАС, кроме уже указанных способов, могли пользоваться «основной схемой». Этот способ напоминал стрельбу по морской цели способом «по наблюдению знаков падения», но только в трехмерном пространстве.
В зависимости от условий стрельбы и приборного вооружения корабля орудия могли вести огонь на самоуправлении, то есть децентрализованно или централизованно с задействованием приборов центрального артиллерийского поста (ЦАП). В первом случае, получив целеуказание, командир орудия (башни) вел огонь по назначенной цели с использованием орудийных (башенных) приборов управления огнем (прицелы, визир командира башни, башенный автомат стрельбы, башенный дальномер).
При централизованном управлении, приборы управления стрельбой в зависимости от своего состава обеспечивали центральную или прицельную наводку орудий. При центральной наводке ПУС вырабатывают углы вертикального и горизонтального наведения орудий. Угол вертикального наведения включает в себя следующие углы: прицеливания (Угол прицеливания - это угол в вертикальной плоскости между линией выстрела и линией цели; в ЦАС вырабатывается из прицела), места цели и поправок стрельбы. Угол горизонтального наведения включает в себя курсовой угол на цель и целик (Целик - это численное значение поправки в угол горизонтального наведения, учитывающей боковое перемещение цели и стреляющего корабля, боковой ветер и деривацию). Если углы наведения учитывают качку корабля, то тогда они называются полными углами наведения. При прицельной наводке ПУС вырабатывает только прицел (Прицел - а) это баллистическая дальность, т. е. дальность, на которую будет заброшен данный снаряд данным зарядом в данных условиях; прицел зависит от дальности стрельбы и ряде, поправок (перемещения цели и стреляющего корабля, ветра, плотности воздуха и т. д.); б) это прибор для осуществления наведения орудия на цель) и целик. В этом случае наводчики орудий должны постоянно отслеживать цель в прицелы, то есть сами вырабатывать недостающие углы наводки.
Поражение цели осуществляется очередью, шквалом или неподвижной завесой. Очередью называются три залпа, данные с назначенным темпом на разных установках прицела с учетом ВИР(ВИР - величина изменения расстояния за одну минуту) и на одной установке целика. В очереди различают средний (расчетный) залп и крайние залпы. Разность между прицелами двух соседних залпов очереди с учетом ВИР называют шагом прицела. При стрельбе по морской цели шаг прицела равен 4Вд (четыре срединных отклонения по дальности), при стрельбе по береговой цели шаг прицела может быть равен 2Вд. Величины срединных отклонений выбираются из основных таблиц стрельбы для данного калибра.
Например, для калибра 130/50 (Б-13 и Б-28) при стрельбе боевым зарядом на дистанции 100 кб одно Вд составит 73 м, а на дистанции 60 кб - 45 м. Эти же величины для калибра 100/56 (Б-34) составят 80,5 м и 49,4 м. Для сравнения - срединное боковое отклонение Вб для калибра 100/56 для тех же условий составят 7,7 м и 3,66 м соответственно.
Шквалом называется ряд последовательных залпов, данных на одном (текущем) прицеле и целике (с учетом ВИР и ВИП(ВИП - величина изменения пеленга за одну минуту)) с заданной скорострельностью.
Неподвижной завесой называется ряд последовательных залпов, данных на неизменной (без учета ВИР) установке прицела. Таким образом, шквал как бы перемещается вместе с движущейся целью, а завеса в пространстве неподвижна. Кроме этого, когда необходимо поразить площадь, выполняют стрельбу на трех прицелах и трех целиках. При стрельбе по подвижным береговым целям применяют разновидности завесы: стрельба по рубежам, стрельба на сопровождение (подвижная завеса).
К началу 1917 г. Морское ведомство России имело 117 новых 130-мм орудий с длиной ствола в 55 калибров. Большинство из них перешло в наследство советскому флоту. После Революции этими орудиями вооружили, как и предполагалось проектом, легкие крейсера типа Светлана - Красный Крым и Червона Украина, а также минный заградитель Марти и канонерские лодки типа Эльпидифор. Все остальное, что сохранили и изготовили уже при советской власти, пошло в береговую оборону и в мобилизационный резерв. Оттуда они в 1941 г. попали на отмобилизованные морские канонерские лодки типа Буг.
Кроме этого, два орудия 130/55 пошли в феврале 1930 г. на создание щитовых одноорудийных установок Б-7 для монитора Ударный. Заказ выполнили, и в июне-августе 1932 г. Б-7 отправили на Киевскую верфь, а в июне 1934 г. монитор вошел в строй. Монитор Ударный, а также корабли типа Шквал и большинство мореходных канонерских лодок имели на вооружении несколько модернизированные ПУС Гейслера, то есть у них отсутствовали центральные автоматы стрельбы. Кроме этого, в наследство от царского флота, советскому достались артиллерийские установки 152/50 в одноорудийных башнях и 120/50 - в двухорудийных, установленные на мониторах типа Шквал.
Все 120- и 152-мм артиллерийские системы бывшего императорского флота к началу 30-х годов морально устарели, а 130-мм - оказались чрезмерно тяжелыми и громоздкими. В связи с этим в ноябре 1929 г. Научно-технический комитет представил эскизный проект 130-мм орудия с длиной ствола в 45 калибров. За счет увеличения давления в канале ствола планировали получить баллистические данные орудия, аналогичные старой 130/55 установке. Проектом предусматривались раздельно-гильзовое заряжание, досылка гильзы ручная, затвор клиновой с полуавтоматикой. В январе 1930 г. решили внести в проект ряд изменений, в частности, гидропневматические досылатель и полуавтоматику заменить на пружинные и увеличить скорострельность с 10 до 14 выстрелов в минуту. В декабре того же года выдали заказ заводу «Большевик» на изготовление к октябрю 1932 г. опытного образца этого орудия, получившего обозначение Б-13. К тому времени оказалось, что советская промышленность не способна выдать металл требуемого качества, организовать производство гильз и многое другое. Поэтому пришлось снизить давление, увеличить длину ствола до 50 калибров, ввести картузное заряжание и как следствие клиновой затвор заменить на поршневой. При изготовлении первого орудия наибольшие проблемы возникли с досылателем: дело дошло до того, что на 1 октября 1933 г. при готовности системы на 50% по досылателю еще не было даже чертежей. Первое заводское испытание проводилось в апреле-мае 1934 г. при большой некомплектности орудия. В ходе этих испытаний выявили целый ряд существенных замечаний и пушку отправили назад на завод. Повторные испытания проводились уже в апреле 1935 г. Система вновь оказалась не укомплектована: отсутствовали щит, штатная система эжекции и так далее, кроме того, орудие имело перевес на дуло, то есть не было уравновешено на станке. При отстреле выяснилось, что досылатель не удовлетворяет техническим требованиям, так как его работа зависела от длины отката. Несмотря на это Б-13 принимают на вооружение. Пушка выпускалась тремя сериями: с 1935 г., с 1939 г. и с 1945 г., при этом каждая последующая имела некоторые доработки по опыту эксплуатации предыдущих. Б-13 стала самой массовой артиллерийской установкой среднего калибра отечественного флота, ее устанавливали на кораблях специальной постройки, мобилизованных, а также на берегу. В том числе ее имели многие канонерские лодки.
Мореходная канонерская лодка Красное знамя, единственная из рассматриваемых кораблей, имела приборы управления стрельбой «Мина» с ЦАС-2 и КДП2-4. Последний оснащался визиром центральной наводки ВМЦ-2 и двумя 4-м стереодальномерами ДМ-4. Кроме этого в комплект КДП входили два телескопических визира наводчиков поста ТПТ и визир наклона оси цапф ВНЦ. Наведение поста осуществлялось вручную. При 2-мм бронировании и расчете в восемь человек, КДП весил 6,5 т. Габариты ЦАС-2 составляли 1760 х 740 х 1650 мм, а вес - 1840 кг. Он мог обеспечить как прицельную, так и центральную наводку. Вместо разделения самоходной части автомата и части наблюденных данных, как это имело место в более совершенном, но и более громоздком крейсерском ЦАС-2, здесь предусматривался комбинированный вариант: работа велась либо по данным наблюдений, либо по самоходу с проверкой расхождений по наблюденным данным. Но это теоретически, а практически точность автоматных данных оказалась недопустимо низка из-за больших погрешностей штурманского гирокомпаса, от которого в схему поступал свой курс. Кроме этого, в ЦАС-2 применялась значительно сокращенная схема решения баллистической задачи, полученная в результате нескольких допущений, пристрелка обеспечивалась только методом по измеренным отклонениям. Пределы измерения дистанции 15-150 кб, максимальная скорость цели - 60 узлов. В ПУС «Мина» отсутствовала гировертикаль, и стабилизация траектории полета снарядов осуществлялась вручную из КДП по линии оси цапф артиллерийских установок. Все это в принципе снижало качество стрельбы главного калибра, но применительно к тем задачам, которые решала канонерская лодка, это не являлось критичным. Хуже, что отсутствовал специальный счетно-решающий прибор (планшет) для стрельбы по невидимой береговой цели на ходу, прибор 99-А. При работе с этим планшетом в районе огневой позиции корабля выбирался на берегу хорошо различимый ориентир, по карте снимали расстояние и азимут от него до невидимой цели и вводили эти данные в прибор. КДП брал на сопровождение выбранный ориентир, называемый вспомогательной точкой наводки, определял на него КУ свой и дистанцию до него. При этом ЦАС совместно с прибором 99-А вырабатывали полные углы наведения орудии для поражения невидимой береговой цели. Несмотря на то, что этот прибор мы «подсмотрели» у немцев еще в 1939 г. и сразу стали создавать свой аналог, в качестве полноправного компонента впервые он вошел в ПУС «Мина-30», фактически уже после завершения войны.
Оценивая опыт гражданской войны в Испании, где произошел ряд боевых столкновений на море, советское военно-морское руководство сделало вывод о возросшей угрозе штурмовой авиации и сочло необходимым свести до минимума количество незащищенного личного состава на верхней палубе, укрыв всех в бронированные рубки и башни. Реализуя эту концепцию, приступили к созданию артиллерийских башен главного калибра сначала для лидеров, а затем и для эскадренных миноносцев. В конечном итоге обе версии объединили, и получилась артиллерийская башня Б-2-ЛМ с двумя орудиями Б-13. В отличие от башен более крупного калибра, на них отсутствовали вращающиеся перегрузочные площадки — вместе с башней вращались сами снарядные и зарядные элеваторы. Их загрузка осуществлялась в подбашенном отделении, куда из погреба подавались снаряды. Заряды подавались в соседнее помещение, а оттуда через турникеты в подбашенное отделение к элеваторам. Серийные Б-2-ЛМ предназначались для лидеров пр.48 (типа Киев) и эсминцев пр.30 (типа Огневой). Кроме этого, прорабатывались варианты перевооружения этими артиллерийскими системами крейсера Красный Кавказ и применения их в качестве противоминного калибра проектируемых тяжелых артиллерийских кораблей. В частности, еще в декабре 1938 г. подготовили эскизный проект установки Б-2-КМ на 80% унифицированной с Б-2-ЛМ и предназначенной для крейсеров и мониторов. В 1943 г. завершили разработку башни Б-2-ЛМТ с усиленным бронированием. В 1946 г. шесть таких установок изготовил завод № 402 в Северодвинске для амурских мониторов Сиваш и Перекоп. В отличие от Б-2-ЛМ, Б-2-ЛМТ имела толщину лобовой брони 100 мм при всем остальном бронировании в 50 мм, вес ее достиг 90,9 т.
Б-2-ЛМТ на мониторах Сиваш и Перекоп являлись «не родными» башнями этих кораблей, и их создание во многом определилось условиями военного времени. Еще в марте 1936 г. КБ завода «Большевик» выдали задание на разработку 130-мм двухорудийных башен для речных мониторов проектов 1190 (типа Хасан) и СБ-57 (типа Жилка). Разработка затянулась, и рабочий проект установки, получившей обозначение Б-28, утвердили только в декабре 1939 г. В отличие от Б-2-ЛМ башня Б-28 не долилась продольной переборкой на два орудийных отсека, кроме этого, из-за малой высоты борта мониторов, подбашенное отделение оказалось прямо в погребе, что позволило сократить количество перегрузок, а значит и расчет башни. Снарядный погреб располагался внутри жесткого барабана, а зарядный вне него. Полигонные испытания опытного образца проводились в марте-апреле 1941 г., и в том же апреле начались заводские испытания первых шести серийных образцов, которые успели закончить до начала войны. Четыре башни отправили в Киев, где они и пропали вместе с недостроенными мониторами Видлице (бывший Шилка) и Волочаевск, а другие три доставили на Амур и установили на головном мониторе пр. 190. Поскольку изготовлением Б-28 занимался завод «Большевик», то с началом блокады Ленинграда их производство само по себе прекратилось и из-за своей малосерийности нигде не возобновлялось. Другое дело Б-2-ЛМ. Они нужны были для достройки эсминцев пр.30, заложенных в Северодвинске (в то время Молотовск). Поэтому в 1942 г. заводу № 402 выдали заказ на 16 башен. И хотя план на 1943 г. сначала сократили до восьми, а потом до двух установок, производство организовать так и не смогли и фактически Б-2-ЛМ начали серийно выпускать после войны. Естественно, к тому времени проще было построить шесть несерийных образцов с усиленным бронированием, чем организовывать совершенно новое производство Б-28. Вот так на однотипных мониторах оказались башни разных образцов.
Приборы управления стрельбой мониторов пр. 1190 «Мол» основывался на ЦАС-4М с КДП2-4л-П. Последний, являясь копией КДП2-4 ПУС «Мина», был лучше защищен: стенки, крыша и головка ВМЦ-2 - 8 мм, а кожуха дальномеров — 2 мм. Естественно КДП имел и более солидный вес -9,45 т. В отличие от своего предшественника ЦАС-4, созданного еще в 1929 г. специально для мобилизуемых судов, новый ЦАС-4М работал на переменном токе и имел повышенные точности. Он обеспечивал центральную наводку, предназначался для стрельбы по наблюденным данным. ЦАС не имел самохода, мог работать на дистанциях 0-150 кб, при скорости цели до 46 узлов. В состав ПУС входил прибор 99А. Башни Б-28 имели свой автомат стрельбы 1-Б, который в том числе обеспечивал стрельбу по невидимой береговой цели с использованием вспомогательной точки наводки. Такого башенного автомата не имел ни один флот мира. Башни обеспечивались визирами ВБ-1 и МБ-3. Отсутствовали посты ночной центральной наводки и дистанционного управления боевым прожектором, хотя один 60-см прожектор МПР-э6,0-3 предусматривался.
Еще одним наследием императорского флота являлось прекрасное для своего времени 4" (101,6 мм) орудие с длиной ствола в 60 калибров. Успешно прошедшее в марте 1911 г. испытание, его приняли на вооружение, прежде всего строившихся новых эскадренных миноносцев типа Новик. К 1917 г. успели изготовить на Обуховском заводе 225 таких орудий. Не прекратили их выпуск и после Революции, продолжая вплоть до 1935 г., правда, годовое производство при Советской власти не превысило десять орудий в год. Во время Гражданской войны 4" пушками вооружались различные канонерские лодки и плавучие батареи, а после ее завершения их получили на вооружение первые советские сторожевые корабли типа Ураган. Пушка имела клиновой затвор и унитарный (т. е. снаряд и заряд в гильзе представляли собой единый патрон) выстрел. В июле 1927 г. рассмотрели проект 102-мм орудия для подводных лодок с углом возвышения 60° под обозначением Б-2. По сути, это было старое 4" орудие с длиной ствола в 45 калибров, последнее нарушило уравновешенность ствола на станке, и пришлось ввести пружинный уравновешивающий механизм - компенсатор. Зато к новой пушке подходил весь боезапас четырехдюймовки. В апреле 1930 г. начались испытания первого опытного образца, а в 1931 г. их уже стали устанавливать на подводные лодки типа Декабрист. Испытания Б-2 на подлодках показали низкую скорострельность (4—6 выстрелов в минуту) и крайне неудобное заряжание при углах возвышения более 45°, что сделало ее полностью непригодной для борьбы с самолетами. Вот на базе этой пушки в сентябре 1931 г. сконструировали новую двухорудийную качающуюся часть Б-18, которую поместили в башню МК-2-4. Первую установку испытали на берегу в мае 1934 г., где, прежде всего, подтвердилось крайне неудобное заряжание орудий при углах возвышения более 45°. Дело дошло до того, что рекомендовалось заряжать установку на угле возвышения 35°, а затем выполнять вертикальную наводку. Тогда же задумались о том, что при взаимодействии с частями сухопутных войск, в отрыве от своих баз могут возникнуть трудности со снабжением мониторов боезапасом, так как в армии не существовало такого калибра. Вначале хотели вообще в качестве качающейся части использовать полевую 107-мм пушку образца 1910/30 г. Однако это потребовало бы переделки всей башни на 25%. Тогда предложили пушку сделать лейнированной и выдать ей в комплект сразу два лейнера: калибром 102 и 107 мм. Но все это так и осталось на бумаге. Двухорудийную башню, получившую обозначение МК-2-4, установили на мониторы проектов СБ-30 (Активный) и СБ-37 (тип Железняков). Причем на Активном на крыше башни смонтировали главный командный пункт, и тот вращался вместе с ней. На мониторах типа Железняков башня вращалась вокруг неподвижной 750-мм трубы, на которой и размещался главный командный пункт. За боевым отделением располагался 9-футовый дальномер фирмы «Барра и Струда».
Неудачная конструкция Б-2 заставила заняться разработкой нового орудия для подводных лодок, получившего обозначение Б-24 и имевшего длину ствола в 51 калибр. С 1936 г. оно стало поступать на флот. В это же время приняли решение о создании аналогичного орудия для надводных кораблей для замены дореволюционной «четырехдюймовки». Первое испытание новой пушки, получившей обозначение Б-24-БМ, провели в 1938 г. и почти сразу запустили ее в серийное производство. После появления «сотки» для надводных кораблей базовый вариант орудия стали обозначать Б-24-ПЛ. Модификация БМ отличалась от ПЛ длиной ствола в 56 калибров и броневым щитом обтекаемой формы толщиной сначала 7 мм, а с февраля 1939 г. - 8 мм. Принципиальным отличием Б-24 от всех предшествующих артиллерийских орудий являлось наличие так называемой свободной трубы, то есть легкосъемного ствола-моноблока, замена которого, также как лейнера, предусматривалась в корабельных условиях. Орудие имело клиновой затвор с полуавтоматикой и унитарный выстрел. Благодаря значительному мобилизационному запасу Б-24-БМ, они, наряду с Б-13, стали основным артиллерийским вооружением канонерских лодок, переделанных из гражданских судов. С началом войны их выпуск прекратился и только в 1944 г. флот получил от промышленности пять новых Б-24.
На надводных боевых кораблях специальной постройки, имевших в качестве главного калибра орудия 102 и 100 мм, смонтировали несколько модернизированные ПУС Гейслера. Для мобилизованных кораблей имелись два переносных прибора, которые можно было установить прямо на открытом мостике. Один из них назывался ПВЦ (прибор ВИР и целика), имел размеры 430x400x80 мм и весил 9,5 кг, а другой назывался РАП (ручной автомат прицела), имел размеры 425х 256x280 мм и весил 12 кг.
Об усилении опасности с воздуха начали говорить еще в конце Первой мировой, начавшаяся Вторая мировая война вопросы противовоздушной обороны кораблей в море, наряду с защитой от подводных лодок, вывела в разряд самых приоритетных. Противовоздушная оборона стала строиться эшелонировано из расчета поражения торпедоносцев и высотных бомбардировщиков еще до сброса ими своего оружия, то есть на удалении доброго десятка километров. Такую задачу могли решить лишь артиллерийские системы калибром 76-мм и более.
Первым представителем зенитного калибра дальнего боя в отечественном флоте стала знаменитая 76,2-мм пушка Ф.Ф. Лендера с полуавтоматическим клиновым затвором (автоматическое открывание затвора после выстрела и экстракция гильзы). Это орудие имело единый боеприпас с не менее знаменитой 3" полевой пушкой обр. 1902 г., самой массовой в российской армии периода Первой мировой войны. Поэтому, несмотря на то, что пушка Лендера создавалась исключительно как корабельная, она нашла широкое применение в армии. Для повышения вероятности поражения воздушных целей установку оснастили механизмом автоматического рассеивания в вертикальной плоскости относительно линии прицеливания. Подобный механизм имел и привод горизонтального наведения для увеличения эффективности огня по подвижным морским или береговым целям завесами. 76,2 мм пушку Лендера фактически сняли с вооружения только после Великой Отечественной войны. А в ходе ее она не только выполняла роль зенитного калибра некоторых канлодок, но и являлась главным калибром бронекатеров пр. 1124 и пр. 1125, которым не хватило танковых пушек. Их называли катерами ПВО, и имеются свидетельства как минимум о двух случаях сбития германских самолетов бронекатерами из пушек Лендера.
Первые советские корабельные зенитные артиллерийские установки создали на базе 76,2-мм германской полуавтоматической пушки, принятой на вооружение Красной Армии под обозначением 3-К. Одноствольную 76,2-мм корабельную установку 34-К после испытаний на канонерской лодке Красная Абхазия приняли на вооружение в 1936 г. и серийно выпускали по 1941 г. На абсолютном большинстве кораблей, где ее установили, она применялась на самоуправлении.
Артиллерийская установка 34-К стала родоначальницей сразу двух спаренных 76-мм корабельных зенитных артиллерийских установок. В 1940 г. промышленность изготовила палубный аналог 39-К под обозначением 81-К, расчет установки прикрывался коробчатым щитом толщиной 8 мм. Всего было изготовлено шесть таких артиллерийских систем, по две для каждого линейного корабля типа Севастополь. Проектирование второй, впоследствии получившей обозначение 39-К, начали еще в 1936 г., но только в августе 1939 г. смогли провести ее морские испытания на эсминце Шаумян. В 1940 г. изготовили первые шесть серийных систем, в 1941 г. еще девять, на этом их производство завершилось. Эта орудийная установка являлась башенной и предназначалась для эсминцев пр.30 и речных мониторов пр. 1190.
Одну из 39-К установили на недостроенный черноморский эсминец пр.30 Огневой, и на нем она попала в эвакуацию на Кавказ. Там ее демонтировали и установили в октябре 1941 г. на лидер Ташкент. После гибели лидера установку вернули на Огневой. Еще шесть башен 39-К отправили в Комсосмольск-на-Амуре для мониторов пр. 1190. Несколько башен пропали при оставлении Николаева, другие остались ждать своего часа, но так и не дождались - после войны их законное место на новых эсминцах заняли аналогичные башни, но с орудиями калибром 85 мм.
Еще в проекте эсминцев типа Гневный предусматривали возможность размещения ПУС зенитного калибра, но полным ходом шла постройка кораблей уже улучшенного проекта 7у, а МГГУАЗО все не было. Первыми, согласно приказу Наркома ВМФ, их должны были получить вступающие в 1940 г. Свирепый и Сообразительный. Но, несмотря на то, что эти эсминцы
вошли в строй только на следующий год, ПУС ЗК им все равно не достались. Наконец на Способном, вошедшим в состав ЧФ 19 июля 1941 г., установили первый комплект отечественного МПУАЗО «Союз-7у» со стабилизированным визирным постом СВП-29 и гировертикалью «Газон-1». Последняя являлась копией аналогичного авиационного гироприбора фирмы «Сперри». Однако гиростабилизации еще не доверяли, и в основании (барбете) СВП-29 располагался вспомогательный пост стабилизации, где находились два визирщика. Они с помощью двух оптических приборов ВС-4 визировали линию горизонта в диаметральной плоскости корабля и в плоскости шпангоутов, тем самым стабилизируя пост. Эта схема стабилизации считалась резервной, но она работала и совместно с гировертикалью для «корректуры данных качки». СВП-29 имел дальномер ДМ-3, визиры центральной наводки и наведения поста ВН-2, пределы стабилизации по килевой качке ±4° и ±12° - по бортовой, расчет 5 человек и вес 4,5 т. Ядром ПУС являлся зенитный автомат стрельбы (ЗАО «Союз». Этот счетно-решающий прибор обеспечивал выработку данных центральной наводки для стрельбы по видимой с корабля воздушной или морской цели, но не учитывал изменение высоты цели, то есть стрельба велась в упрежденное место цели только в горизонтальной плоскости. ЗАС имел три режима работы: по воздушной цели при УМ>10°; по воздушной цели при УМЛО°; по морской цели и вырабатывал угол горизонтального наведения, угол возвышения и время, подрыва дистанционной трубки. Пределы измерения наклонной дальности 0-14 км, высоты цели 8150 м, угла места цели 85°, скорости воздушной цели до 150 м/с и скорости морской цели до 75 узлов. Вес ПАС «Союз» - 1000 кг. 8 января 1942 г. в состав Черноморского флота вступает второй эсминец с ПУС ЗК - Свободный, затем подобную систему получили балтийские эсминцы Строгий и Стройный, но без стабилизации по качкам. Правда, это ни на что не влияло, так как всю войну они простояли на Неве и вступили в строй уже после ее завершения. Для остальных кораблей пр.7у, даже при желании, ставить было нечего. А вот для мониторов типа Хасан нашлось. Там эта система ПУС называлась «Мол-3». Фактически она повторяла «Союз», но могла получать целеуказание не только от двух визиров ВЦУЗ-1, но и от командно-дальномерного поста главного калибра КДП2-4л-П. В комплект ПУС также входили ручные установщики дистанционных трубок и преобразователь координат. С его помощью в углы наведения орудий вводили поправки на текущие значения крена. При этом требовалось учитывать крен не только по оси ствола, что компенсировалось через полный угол вертикального наведения, но и перпендикулярную ему составляющую, то есть наклон оси цапф (НОЦ). Время подготовки первого залпа составляло 30 с, а вес ПУС «Мол-3» - 12 т.
В 1930 г. приняли решение о создании отечественной корабельной зенитной артиллерийской системы калибром 100 мм. Новая установка, получившая обозначение Б-14, как говорят, «не пошла», и в 1935 г. принимают очередное решение о создании 100-мм зенитной пушки. Новая установка получила обозначение Б-34 и с учетом модификаций состояла на вооружении до начала XXI века. Однако на время войны производство Б-34, а оно велось в Ленинграде, прекратилось. Их даже не хватило для достраиваемых в те годы на Дальнем Востоке двух крейсеров ир.26-бис. Но балтийцам повезло - им достались несколько Б-34, которые не успели вывезти из блокадного города. В частности их получила канонерская лодка Вира, но там эти орудия являлись главным, а не зенитным калибром.
В июле-августе 1941 г. прошла испытание 85-мм корабельная зенитная артиллерийская установка 90-К с качающейся частью от армейской зенитной пушки обр. 1939 г. Эта пушка находилась в массовом производстве для ПВО, и поэтому имелась возможность получать некоторое количество стволов для ВМФ: в 1942 г. - 4, в 1943 г. - 56, в 1944 г. -50, в 1945 - 18. Вот эти установки и пошли на вооружение всех новостроящихся кораблей, где изначально проектом предусматривались 100-мм орудия, а также для усиления зенитного потенциала мониторов типа Шквал. В то же время шло проектирование спаренной 85-мм башни 92-К, которая являлась развитием 76-мм 39-К и предназначалась для замены последней на эсминцах пр.30. Приняли ее на вооружение уже в 1946 г. и устанавливали на кораблях пр.30-Х и 30-бис, она же фигурировала в нескольких послевоенных проектах речных кораблей.
Еще перед Великой Отечественной войной встал вопрос о создании «чисто морской» башни для бронекатеров. Угол вертикального наведения штатных танковых пушек составлял 25°-30°. Для стрельбы прямой наводкой, а именно так применяли свою артиллерию танки, этого было достаточно, а вот для бронекатеров - нет. Во-первых, малый угол вертикального наведения часто сокращал зону поражения из-за наличия высоких речных берегов или прибрежной растительности. Во-вторых, такие углы искусственно уменьшали максимальную дальность стрельбы, так она обычно достигалась при углах более 45°, а это было очень важно, прежде всего, для боя с морским противником. Наконец, хотелось, что бы главный калибр бронекатера могли использовать для стрельбы по воздушным целям. В 1940 г. попытка создать для бронекатеров артиллерийскую установку МУ с 76/24 пушкой Л-10 успехом не увенчалась. Начавшаяся война временно прервала все работы в этом направлении, но в 1943 г. к ним возвратились и в 1944 г. спроектировали 85-мм башенную установку МК-85. Опытный образец изготовили в 1946 г. и тогда же ее запустили в серийное производство. В МК-85 использовали качающуюся часть танковой пушки ЗИС-С-53, которой в то время вооружались танки Т-34-85. Но, учитывая единые корни, баллистика этой пушки полностью совпадала с баллистикой 90-К, боезапас также подходил. Угол вертикального наведения составлял 77°. Вторым принципиальным отличием МК-85 от танковой пушки являлось наличие двух наводчиков — горизонтального и вертикального. Наконец установка сопрягалась со специально для нее созданными приборами управления стрельбой МБК. Эти ПУС обеспечивали стрельбу по видимой движущейся со скоростью хода до 60 узлов морской цели на дистанциях до 100 кб, по движущейся или неподвижной береговой цели на тех же дистанциях, а также по пикирующему самолету способом завес с заранее установленными трубками при углах возвышения орудий до 60°. МБК вырабатывал данные центральной наводки и обеспечивал централизованное замыкание цепи стрельбы. В качестве резервной схемы в башнях имелись прицелы ПТМ, куда вручную вводились прицел и целик. Прибор управляющего огнем имел визирную колонку с биноклем 7x50 и ЦАС. В последний вручную вводились дальность до цели (до 100 кб), целик (0-800 т.д.), корректуры в прицел (±15 кб) и в целик (±80 т.д.), скорость своя (до 30 узлов) и цели (до 60 узлов). В боекомплект входило то, что наиболее подходило от зенитки: осколочно-фугасные гранаты и бронебойные снаряды.
Основу зенитного калибра ближнего боя кораблей и катеров в годы войны составили артиллерийские системы калибром 45 и 37 мм, а также зенитные пулеметы. Кроме этого, в 1944-45 гг. ВМФ получил 330 25-мм автоматических зенитных установок, испытания которых завершили еще в июле 1941 г. Также в 1944 г. прошли испытание двухорудийная 2-У-23 и четырехорудийная 4-У-23 зенитные установки на базе 23-мм авиационной пушки ВЯ. Некоторое количество таких установок поступило на вооружение катеров еще до окончания войны, но после ее завершения их заменили на 25-мм 2М-3.
В 1934 г. началось массовое производство первой советской зенитной установки малого калибра 21-К. Эта система представляла собой армейскую противотанковую 45-мм пушку обр. 1932 г. с полуавтоматическим затвором, установленную на морской станок. Всего до 1944 г. промышленность поставила ВМФ около 3000 таких орудий. Однако как противовоздушное средство эта установка оказалась малоэффективна из-за низкой скорострельности, отсутствия дистанционного взрывателя у снаряда, а также примитивности прицела. В 1943 г. на вооружение стали поступать модернизированные орудия 21-КМ, отличавшиеся от прототипа в основном увеличенной длиной ствола и более надежной полуавтоматикой затвора. Эффективность стрельбы 21-КМ по воздушным целям осталась прежней. На базе 21-К в 1936 г. специально для речных мониторов создали башенную установку 40-К. а в 1937 г. спаренную башенную установку 41-К. Последнюю установили на мониторах Ударный, Активный, Железняков, Смоленск, а также ею планировалось вооружить новые мониторы типа Каховка.
С 1935 г. велась разработка 37-мм зенитных автоматов для армии и флота, что привело к появлению в 1939 г. сразу трех прототипов: одноствольной палубной 70-К, спаренной башенной 66-К и счетверенной башенной 46-К. Последние две имели водяное, а первая - воздушное охлаждение. Учитывая, что непрерывная очередь 70-К составляла порядка 100 выстрелов, против 200 у автоматов с водяным охлаждением, а также тот факт, что вода в море присутствует в неограниченном количестве, воздушное охлаждение являлось менее предпочтительным. Однако именно 70-К стал вторым по массовости зенитным автоматом отечественного флота периода Великой Отечественной войны, до Дня Победы изготовили 1774 таких орудий. Первое место принадлежало ленд-лизовскому 20-мм автомату фирмы «Эрликон» - 1993 орудия. Он имел длину ствола в 70 калибров, начальную скорость снаряда 835 м/с и был способен поражать морские цели на дистанции 24 кб, а воздушные на высоте до 3000 м. Унитарные выстрела с весом снаряда 0,12 кг укладывались в магазин по 60 патронов. Вес одноствольного автомата со щитом - 500 кг, а без него - 386 кг. Кроме этого, ВМФ получил еще 700 40-мм автоматов фирмы «Бофорс» с длиной ствола в 60 калибров. При начальной скорости снаряда 881 м/с он мог поражать надводные цели на дистанции до 55 кб, а воздушные - на высоте до 6900 м. Унитарные выстрела с весом снаряда 0,9 кг заключались в обоймы по четыре патрона. Вес одноствольной установки составлял 1107 кг. Уже в 70-е годы речные корабли последнего поколения стали вооружаться артиллерийскими комплексами АК-630 и АК-306, а также автоматическими гранатометами БП-30. Последний размещается в бронированной башне и может вести огонь 280-граммовыми гранатами (радиус сплошного поражения осколками - 6 м) на дистанцию до 1700 м. Темп стрельбы устанавливается 350-400 или 50-100 выстрелов в минуту. Питание ленточное, приводы наведения - ручные.
Принципиальное отличие АК-630М от АК-306, это отсутствие в составе последнего АРЛС, кроме этого зенитный автомат А-213М заменен на А-219. Он имеет пониженную скорострельность 600-1000 выстрелов в минуту, а потому в нем отказались от водяной системы охлаждения. Вращение блока стволов осуществляется от внешнего электропривода. Боекомплект 500 готовых выстрелов на установку. В остальном автомат А-219 идентичен А-213.
Как хорошо видно из описания речных кораблей и катеров, наряду с морскими на них ставились и планировались к установке армейские системы. Прежде всего, это касается танковых пушек. Действительно, на первый взгляд может показаться, что они являются идеальным оружием для бронекатеров, так как эти катера многие считают аналогом танка или бронепоезда, только речным. На самом деле это частичное заблуждение. Частичное потому что сами пушки действительно в основном обеспечивали решение свойственных бронекатерам огневых задач, но башни не годились. Прежде всего, это связано с углом вертикального наведения. Во-первых, бронекатера иногда просто не могли поражать цели, находящиеся на высоких берегах реки, а это случалось нередко, так как зеркало водоема «по определению» всегда ниже берегов. Во-вторых, пушка в танковой башне предназначалась, прежде всего, для ведения огня прямой наводкой, а это дистанции до 5000 м. Собственно и прицелы рассчитывались на эти дистанции: перископический панорамный ПТ-4 - на 3200 м, а телескопический ТМФД-7 - на 5000 м. Если для речных условий подобные дистанции в основном были приемлемы, то на широких плесах, озерах, в прибрежных районах моря подобные дистанции ведения прицельного огня оказались недостаточными. Например, бой БКА-102 с катерами противника 8 июля 1942 г. у острова Соммерс в Финском заливе начался с дистанции 9000 м. Да и сами прицелы из-за очень маленького поля зрения оказались малопригодными в условиях даже небольшой качки. А подобное имело место и на реках из-за волны соседних катеров или отраженной от берега. Это танк может стрелять с короткой остановки, а волну не остановишь. Кстати, все выше сказанное привело к относительно большим потерям командиров бронекатеров. Так только на Балтике и Волге в 1941— 42 гг. из 32 зафиксированных случаев выхода личного состава бронекатеров из строя - 11 командиров (34%), а если сюда добавить погибших командира дивизиона и командира отряда... Из этих одиннадцати командиров - как минимум трое получили ранения, когда управляли огнем, стоя на палубе у открытого люка башни. Сюда надо добавить, что прицелы имели деления в тысячных дистанции, а не в кабельтовых, что практически исключало пользование морскими Правилами артиллерийской стрельбы. Кроме этого моряки всегда хотели иметь на бронекатерах универсальный главный калибр, то есть чтобы орудия могли вести огонь и по воздушным целям. Учитывая те требования, которые предъявлялись к зенитным орудиям в конце 30-х годов, в этом желании не было ничего экстравагантного.
Вот в силу всех этих причин еще в 1940 г. на одном из бронекатеров испытали пушку Л-10 в специально спроектированной башне МУ с углом возвышения 70°. Пушка испытаний не выдержала, кстати, от нее отказались и танкисты. Заодно и промышленность заниматься производством мало серийных башен крайне не хотела. Одновременно, в 1941 г. в проекте морского бронекатера пр. 138 появляется башня ЗИС-15 с углом вертикального наведения 70°. Трудно сказать, чем бы все это завершилось, скорее всего, флот получил бы башни с большими углами вертикального наведения, но началась война, и в начальный ее период с большим трудом развернули крупносерийное изготовление танковых башен, так что было явно не до моряков. И все-таки, как мы уже знаем, специальная морская башня МК-85 для бронекатеров появилась, и ею вооружили несколько типов катеров. Поскольку до МК-85 на вооружение поступала та же пушка ЗИС-С-53, но в танковой башне, то можно провести некоторые сравнения. О прицельной дальности стрельбы уже говорилось, она и у Т-34-85 составляла 5000 м, правда баллистическая дальность из танковой башни достигала 12 900 м. У МК-85 прицельная дальность от ПТМ - около 9000 м, а с ПУС - теоретически вдвое больше, во всяком случае, обеспечивалась полная баллистическая дальность артиллерийской установки -15 500 м. И не надо забывать, что наличие ПУС в принципе придает артиллерии новое качество. Таким образом, специальная морская башня для бронекатеров - это необходимость. Однако закончилась война, революции в военном деле шли чередой, и в результате в конце 60-х годов мы оказались там, где были в конце 40-х.
Новые бронекатера пр.1204 получили на вооружение 76-мм танковую пушку Д-56ТС в башне от ПТ-76. Она имеет дульный тормоз, эжекционную продувку канала ствола и, что очень важно, двухплоскостную стабилизацию, но не имеет ПУС, да и сама по себе оказалась откровенно слаба. Корабли пр.1208 и пр. 1248 вооружили 100-мм пушкой Д-10-Т2С танка Т-55. Естественно являясь более мощной, чем Д-56ТС, она как оружие речного корабля имеет целый ряд недостатков. Прежде всего, это отсутствие ПУС для стрельбы по невидимым береговым целям и невозможность ведения огня по воздушным целям.
Кроме танковых пушек на речных кораблях и катерах ставились и планировались к установке орудия полевой артиллерии. Еще до Революции амурские канонерские лодки типу Вогул имели на вооружении по одной 122-мм гаубице обр. 1904 г. Амурские бронекатера дореволюционной постройки несли 76,2-мм орудия обр. 1909 г. и обр. 1913 г. Фактически это были идентичные пушки, просто первая являлось горной, а потому разборной. Максимальный угол наведения этих пушек на морском станке составлял 37°, а бронирование башни: борт - 7 мм, крыша - 4 мм. На бывших польских мониторах установили 76-мм пушки УСВ обр. 1939 г. с углом возвышения 45°, а на несерийном Смоленске — 122-мм гаубицы обр. 1910/30 с углом возвышения 43°. Не считая 85-мм зенитных пушек 52-К, которыми вооружили отмобилизованные в канонерские лодки волжские буксиры, более сухопутных артиллерийских орудий на кораблях не было, но они планировались на проектируемые мониторы. Там в качестве главного калибра рассматривались 152-мм гаубица-пушка МЛ-20 обр. 1937 г., 152-мм обр. 1938 г. и 122-мм обр. 1938 г. гаубицы, а также 122 пушки обр. 1931/37 г. Под МЛ-20 даже начали разработку двухорудийной башни АМ-2-152 с 100-мм вертикальным и 60-мм горизонтальным бронированием. После Великой Отечественной войны эти работы имели продолжение. В 1946 г. были спроектированы двухорудийная установка БЛ-112 для мониторов пр.311 и одноорудийная БЛ-113 для мониторов пр.303. В обеих установках качающейся частью являлась несколько переработанная МЛ-20 весом 5,1 т. В частности для увеличения скорострельности до 6 выстрелов в минуту поршневой затвор заменили на клиновой, ввели автоматический досылатель снарядов и устройства подачи боеприпасов. Поскольку от дульного тормоза отказались, то и длина ствола уменьшилась до 29 калибров. БЛ-112 при вертикальном бронировании 90 мм и горизонтальном 50 мм весила 53 т, а БЛ-113 - 25,5 т, но у нее передние и задние плиты имели толщину 125 мм, а боковые - 110. При этом вес вращающейся части составил 48,8 и 23,5 т соответственно.
Противолодочное и минно-тральное вооружение
Несмотря на то, что ни перед мореходными канонерскими лодками, ни тем более перед речными кораблями противолодочные задачи не ставились, но оружие для борьбы с подлодками некоторые из них имели, или оно планировалось. В частности это относится к мониторам типа Хасан, к канонерским лодкам пр. 61, к морским бронекатерам. Собственно все противолодочное вооружение сводилось к наличию на борту малых глубинных бомб марки БМ-1. Ее вес составлял 41 кг, что позволяло сбрасывать их вручную. Взрыватели К-3 и ВГБ обеспечивали подрыв 25 кг тротила на заданной глубине от 10 до 210 м, что создавало радиус поражения от 3,5 до 5 м. Скорость погружения БМ-1 составляла 2,1-2,3 м/с.
Еще в годы Первой мировой войны на вооружении отечественного флота имелась малая речная мина типа Рыбка. Естественно, в 30-е годы, прежде всего, занялись разработкой новых морских мин, и до речных очередь дошла только в 1937 г. В результате в 1939 г. приняли на вооружение корабельную речную гальваноударную мину Р-1 в обтекаемом корпусе. На реках продолжительность боевой службы этих мин была достаточно высокой, а при использовании мин Р-1 в море приходилось применять минреп диаметром 10,2 мм, что ограничивало район их постановки, так как на вьюшке размещалось всего 13,5 м такого минрепа.
В 1943 г. приняли на вооружение флота корабельную якорную малую морскую гальваноударную мину ЯМ, предназначенную для поражения мелкосидящих целей, так как ее якорный механизм обеспечивал постановку на малое заданное углубление. Эти мины, созданные специально для использования в восточной части Финского залива, поступили на флот только в 1944 г. Противотральных устройств ЯМ не имела, а небольшая длина минрепа (53 метра) ограничивала районы ее возможного использования, но позволяла применять на реках и озерах.
Исследования в области неконтактных взрывателей для минного оружия в СССР начали в 1923 г. В 1932 г. завершили разработку двух вариантов неконтактных мин с индукционными взрывателями: малой одноимпульсной индукционной донной мины РЕМИН, предназначавшейся для постановки на реках, и большой индукционной донной мины ВИД. В качестве датчика магнитного поля корабля в неконтактных взрывателях обеих мин использовалась индукционная катушка, располагавшаяся снаружи корпуса. Исполнительным элементом неконтактных взрывателей являлось гальванометрическое реле, замыкавшее цепь запала мины под воздействием тока от индукционной катушки, на которую воздействовало магнитное поле проходящего корабля. Однако эти мины на вооружение флота не приняли из-за срабатывания неконтактного взрывателя от воздействия подводных взрывов.
В 1935 г. разработали двухимпульсный индукционный неконтактный взрыватель, который был защищен от срабатывания при соседних взрывах, а в 1939 г. малая неконтактная донная мина с этим взрывателем успешно прошла испытания и была принята на вооружение флота. Задуманная как авиационная мина, в окончательном варианте она предназначалась для постановки с надводных кораблей, хотя сохранила первоначальный шифр МИРАБ (мина индукционная речная авиационная для постановки с бреющего полета). Первая модификация мины МИРАБ имела 64 кг взрывчатого вещества, но в начале войны некоторую часть таких мин модернизировали: вес заряда увеличили до 240 кг и обеспечили возможность для парашютного сбрасывания их с самолетов.
В первый год войны флоты лишились 1400 мин марки Рыбка. Из них на ЧФ 483 мины передали на сухопутный фронт и 217 были утеряны, на КБФ потеряли 700 таких мин.
Ко времени окончания Первой мировой войны на вооружении ВМФ имелось несколько типов тралов, в том числе морской трал Шульца. В 1920 г. для траления мин, главным образом в речных условиях, предложили применять облегченный трал Шульца, который можно было использовать с малых кораблей и катеров на реках, на мелководье и на узких извилистых фарватерах. Вскоре после этого сконструировали речной односторонний подсекающий трал, получивший наименование «Трал-А-1». В качестве отводителя тралящей части в нем использовался отводящий аппарат катерного трала.
В 1939 г. модернизируется облегченный трал Шульца, который с новыми тактико-техническими данными принимается на вооружение под маркой ОТШ-I и предназначается для использования на море и на глубоких реках. Старый вариант трала стал именоваться ОТШ-П и служил для траления мин на мелководных реках. В период 1939-1940 гг. разрабатывается новый катерный параванный трал КПТ.
Состоящие на вооружении ВМФ тралы позволяли производить траление только обычных якорных мин в светлое время суток. Средств борьбы с неконтактными минами и приспособлений для ночного траления не имелось. Существовавший катерный трал с одним подрывным патроном ПКТ-2 имел однократное действие.
В начале войны, в 1941 г., на вооружение принимается катерный параванный трал КПТ, который использовался при выполнении боевых операций с катеров на скорости хода до 9 узлов. Этот трал проходил испытания и окончательную доводку в 1940 г. на Балтике, причем делалось это в условиях боевого траления мин, оставшихся после советско-финляндской войны 1939 г. После создания в 1942 г. осциллятора этот трал использовался с катеров на скоростях до 12 узлов.
В 1942-1943 гг. разрабатывается серия тралов марки МТ, которые в 1943 г. подвергли морским испытаниям на Тихом океане. Два образца этих тралов в 1944 г. поступили на вооружение под наименованием морской тяжелый трал MT-I и морской трал МТ-П. В эти же годы разрабатывается малый трал для катеров, который приняли на вооружение в 1943 г. под наименованием малый подсекающий трал МПТ-1. Трал этот проектировался и изготавливался как односторонний; при практическом же использовании оказалось возможным применять его как двухсторонний. В 1944 г. этому двухстороннему тралу присваивается наименование морской трал MT-III.
Развитие отечественных средств борьбы с неконтактными минами началось в период Гражданской войны и борьбы с иностранными интервентами. В 1919 г. англичане поставили на Северной Двине магнитные мины. Это заставило изыскать методы и способы борьбы с новым оружием. Вначале использовали деревянные щупы, при помощи которых водолазы прощупывали дно. Таким методом удалось обнаружить, а затем разоружить несколько неконтактных мин. Кроме того, в 1919 г. для траления британских мин применялся электромагнитный трал В.Я. Павлинова, который представлял собой петлю из кабеля, питаемую током от аккумуляторных батарей, установленных на берегу. Можно считать, что его изготовление положило начало созданию средств борьбы с неконтактными минами. В 1928 г. разрабатывался одинарный электромагнитный трал, в 1928-1929 гг. - электромагнитный плотиковый трал. В 1934 г. поступило предложение использовать соленоид с сердечником в виде буксируемого трала. В таком виде трал представлял собой несколько электромагнитов, которые для создания положительной плавучести оплотовывались бревнами. Этот электромагнитный трал после нескольких лет испытаний значительно изменили, и в 1937 г. приняли на вооружение флота как речной электромагнитный трал РЭМТ. Непосредственно перед началом войны (21 мая 1941 г.) на вооружение приняли улучшенный вариант этого трала РЭМТ-1, который позволял производить траление индукционных и магнитных мин на глубинах до 10 метров. Для управления током в трале применили схему автоматического управления, которая предусматривала возможность одновременной или раздельной работы двух групп электромагнитов.
В 1941 г. в развитие РЭМТ изготовили катерный электромагнитный трал КЭМТ. После доработки он получил обозначение КЭМТ-2, и в 1942 г. его приняли на вооружение флота. Разрабатывался он специально для маломощных тральщиков, способных буксировать два плотика-электромагнита. Ток в обмотку электромагнитов подавался импульсами с задержкой 3-5 с, а удаление трала от корабля-буксировщика достигало 200 м.
Одновременно с разработкой электромагнитного трала в 1934-1336 гг. сотрудниками ЛФТИ проводились работы с целью усовершенствования метода измерения поля корабля и исследования методов его размагничивания. В результате этой работы в 1936 г. было оборудовано размагничивающей обмоткой и размагничено опытовое судно Дозорный.
В 1941 г. на Черноморском флоте разработали и применили в боевой обстановке электромагнитный баржевый трал. Он представлял собой несамоходную баржу с обмоткой, которая запитывалась от дизель-генератора постоянного тока мощностью 35-65 кВт, размещенного на шедшей за баржей шхуне. При тралении баржа буксировалась на двухсотметровом буксире, и магнитные мины взрывались под воздействием магнитного поля тралбаржи на носовых и траверзных курсовых углах в расстоянии до 60 м от нее и на глубинах до 50 м. Существенными недостатками баржевого трала являлись его громоздкость, небольшая скорость траления и необходимость иметь большое количество электрического кабеля и мощных генераторов. Применение тралбарж совместно с акустическими тралами позволяло уничтожать мины с комбинированными магнитоакустическими взрывателями. В первые годы войны баржевый электромагнитный трал занимал первое место по числу вытраленных магнитных мин.
После разоружения одной из немецких мин с акустическим взрывателем определили его резонансную частоту, которая составляла 90-100 Гц. Для траления таких мин предложили использовать электроотбойный молоток, расположенный в корпусе баржевых электромагнитных тралов. В 1942-43 гг. электромолоток вмонтировали в корпус ведущего буя змейкового трала. После ряда конструктивных доработок этот трал в 1944 г. приняли на вооружение как поверхностный буксируемый акустический трал БАТ-2. Новый трал имел радиус действия до 120-150 метров.
Разоружение и исследование конструкции немецких мин показало, что они имеют комбинированные неконтактные взрыватели (магнитоакустические), и поэтому могут вытраливаться только одновременным воздействием магнитного и акустического полей, причем звуковое давление должно нарастать постепенно. Первоначально такие мины тралили с помощью электромагнитной тралбаржи, сопровождаемой катером МО в расстоянии 50-70 м. Позже для имитации акустического поля корабля стали применяться специальные пульсаторы, которые позволяли периодически изменять мощность акустического сигнала, создаваемого излучателем трала БАТ-2. Пульсатор обеспечивал совместную работу акустического и петлевого электромагнитного тралов.
В ходе войны электромагнитные тралы типа КЭМТ и петлевые тралы совершенствовались. Трал КЭМТ-2 применялся на металлических понтонах и позволял приглублять электромагниты на глубину до 20 м. Принятый на вооружение петлевой электромагнитный трал ПЭМТ-3 являлся одинарным и использовался с малых тральщиков.
Великая Отечественная война характеризовалась массовым применением минного оружия, поэтому противоминная оборона на всех морских театрах, особенно в мелководных районах, стала одной из наиболее сложных проблем флотов. Наряду с морскими театрами очень сложная минная обстановка сложилась на реках, особенно на Волге и Дунае.
22 июля 1942 г. авиация противника начала ставить мины на Волге от Астрахани до Саратова (900 км). Мины сбрасывались в ночное время в наиболее узких участках. Всего в 1942 г. германская авиация выставила около 350 мин. В связи с этим на Волжской военной флотилии организовали размагничивание судов и противоминное наблюдение (более 560 постов), на наиболее важные участки выходили дозорные катера, велось наблюдение со всех кораблей и судов на переходе. Основным способом уничтожения мин являлось траление. Из речных судов оборудовали 19 тральщиков и шесть тралбарж. Дивизионы тральщиков дислоцировались в различных пунктах и отвечали за отдельные участки реки. Чтобы не прекращать движения судов в опасных от мин районах, там прокладывались обходные фарватеры, а уже затем тральщики приступали к тралению. К 1943 г. противоминная оборона Волги вполне соответствовала поставленным задачам. С конца апреля авиация противника возобновила постановку мин и бомбежки караванов судов. Флотилию усилили катерами-тральщиками, создали 424 поста противоминного наблюдения, 217 тральщиков - две бригады — тралили по 12-18 часов в сутки. Из 8 тыс. судов, которые прошли за летнюю кампанию, только 20 подорвались на минах.
Средства связи
В отличие от других организаций, занимавшихся разработкой систем корабельного вооружения, секция связи Научно-технического комитета Морского ведомства подошла к проблеме обеспечения радиосвязью сил флота комплексно. Уже в 1931 г. создается научнообоснованная, достаточно полная, единая система радиовооружения флота под названием «Блокада-1». Она включала семь образцов длинноволновых и два коротковолновых радиопередатчиков, четыре образца радиоприемников и ультракоротковолновую радиостанцию «Рейд». Последняя работала в режиме радиотелефонии в диапазоне 4-5 м и имела передатчик мощностью 5 Вт, дальность связи 4-15 миль, в зависимости от высоты антенны. Дальнейшее развитие сил флота и особенно освоение огромных театров на Севере и Дальнем Востоке потребовали совершенствования созданной системы, что привело к созданию новой под наименованием «Блокада-2». Аппаратура по новой системе радиовооружения стала поступать на корабли в 1937 г. и к началу Великой Отечественной войны большинство боевых кораблей ее получили.
Система радиовооружения «Блокада-2» применительно к речным кораблям включала в себя пять радиопередатчиков и два образца радиоприемников: «Вихрь» (200-10 000 м) и «Пурга» (15-220 м). Кроме этого, на всех кораблях устанавливался радиоприемник «Рейд». Дополнительно для боевых катеров разработали приемопередатчик «Ерш» мощностью 50 Вт, работавший в диапазоне волн 25-200 м при передаче и 25—600 м при приеме, дальность действия 80 миль. Для обеспечения связи с корректировочными постами на больших артиллерийских и речных кораблях имелись одна-две переносные армейские радиостанции типа РБ или РБУ. Первая переносилась двумя матросами и обеспечивала двустороннюю радиосвязь в диапазоне 50-200 м в режиме телеграфии (до 12 км) и телефонии (до 8 км). Вторая переносилась уже одним бойцом и в диапазоне 54— 100 м обеспечивала связь в телефонном режиме на расстоянии до 12 км.
Оптические средства наблюдения и связи
Самыми распространенными средствами наблюдения на кораблях являлись бинокли. Так же они применялись в ряде приборов управления артиллерийской стрельбы. Всего на вооружении ВМФ состояло четыре типа биноклей: 8x40 (Первая цифра означает степень увеличения в кратах, а вторая - световой диаметр объектива в мм) Б-2, 8x30 Б-3, 6x30 Б-6 и 7x50 БТ. Причем БТ наиболее полно отвечал специфике корабельной службы и считался основным. В отличие от других у него имелось ночное освещение угломерной сетки от электролампочки «Лилипут», питающейся от батарейки. Поле зрения у всех биноклей, кроме БТ, составляло 8°30', у БТ - 7°. Цена угломерной сетки составляла 5 т.д. Для лучшего учета индивидуальных качеств наблюдателя все бинокли имели диапазон коррекции зрения ±5 диоптрий и пределы установки расстояния между окулярами 65-74 мм.
В ВМФ применялись прожекторы трех видов: осветительные, сигнальные и боевые. Первые предназначались для освещения участка палубы или причала при проведении ночных работ. К ним относился прожектор МПЗ-Л3.5 (морской прожектор заливающего света с лампой накаливания диаметром зеркала 3,5 дюйма). Он имел максимальную длину по оптической оси 295 мм, перпендикулярно оси - 460 мм, общую высоту с подставкой - 632 мм, вес 12,5 кг и обеспечивал силу света 75 тыс. свечей.
Сигнальные прожекторы предназначались для передачи сигналов с использованием азбуки Морзе. Для этого они первоначально имели специальный выключатель, который подавал или выключал питание на лампу и таким образом обеспечивал проблески. Скорость передачи такими прожекторами была сравнительно низка, да и сами выключатели и лампы быстро выходили из строя. В начале войны некоторое количество таких прожекторов марки МСПТ-ЛЗ,5 (морской сигнальный прожектор для торпедных катеров) находилось на вооружении боевых катеров. Однако большая часть катеров уже имела на вооружении прожекторы МСПТ-Л2,5. Они были уникальны тем, что проблески в нем осуществлялись качанием отражателя. Остальные корабельные сигнальные прожекторы оснащались специальными жалюзи, которые управлялись от рукоятки и обеспечивали проблески света. Такие прожекторы были значительно надежнее и отличались большим быстродействием. На большинстве боевых катеров имелся один, на надводных кораблей два прожектора МСПА-ЛЗ,5, которые крепились на мостике в подвесе с помощью штока. Вес всей конструкции вместе с прожектором достигал 27 кг, но его можно было вынуть из подвеса и перенести в удобное место, в этом случае вес самого прожектора не превышал 14 кг. Кроме этого, на вооружении флота имелись ручные фонари «Люкас», ацетиленовые светосигнальные фонари и трехцветные светосигнальные фонари «Луч». Все они предназначались для использования в аварийной ситуации и на малых плавсредствах.
Боевые прожекторы предназначались для освещения цели в ночном артиллерийском бою. Они имели дуговые лампы, обеспечивающие гораздо большую силу света. В ходе войны они по прямому предназначению не использовались, постепенно демонтировались и к концу войны окончательно стали сниматься с вооружения, так как радиолокация полностью решала проблему стрельбы в ночных условиях.
Средства химического вооружения
На кораблях к средствам химического вооружения относились средства противохимической защиты, дымомаскировки, а также регенерации воздуха на подводных лодках. В конце 30-х годов были разработаны и приняты на вооружение стационарные дымовые аппаратуры ДА-1, ДА-2Б, ДА-2М, ДА-3, ДА-Т-4 (ТК), ДА-6, а также дымовые шашки МДШ. Кроме этого, уже в годы войны разработали несколько новых образцов дымовой аппаратуры для конкретных проектов кораблей, а также систему носовой дымаппаратуры.
За исключением аппаратуры ДА-1, предназначавшейся для кораблей с паросиловой энергетической установкой, все образцы дымаппаратуры являлись кислотными - в качестве дымообразующего вещества в них использовалась смесь C-IV (раствор сернистого ангидрида в хлорсульфоновой кислоте), которая с помощью сжатого воздуха подавалась к форсункам и распылялась в атмосферу. Аппаратура ДА-2Б монтировалась на корме мониторов, а ДА-2М - канонерских лодок. ДА-3 предназначалась для вспомогательных судов, но ею оснащались некоторые канлодки. ДА-Т-4 (ТКА), ДА-6 и ДА-7 устанавливалась на торпедных катерах, но последняя имелась на некоторых катерных тральщиках. ДА-Т-4-БК-1124 и ДА-Т-4-БК-1125 специально спроектировали для бронекатеров.
Морская дымовая шашка МДШ, принятая на вооружение в 1935 г., предназначалась для кораблей, не имеющих стационарной дымовой аппаратуры и как дополнительное средство - для кораблей, имеющих такую аппаратуру. В качестве дымообразователя в шашке используется твердая дымовая смесь на основе нашатыря и антрацена. МДШ проста по устройству, удобна в эксплуатации, безотказна в работе. При длине 487 мм и массе 40-45 кг, время ее работы составляет восемь минут, а создаваемая дымовая завеса достигает 350 м длины и 17 м высоты. За время войны израсходовали 94 888 дымовых шашек МДШ и 3818 т смеси C-IV.
