| Место постройки | Заложен | Спущен на воду | Введён в строй | Стоимость |
| Портсмут | 24 февраля 1874 | 27 апреля 1876 | 18 октября 1881 | 812485 ф.ст. |
| Размерения, м | 97,5 х 22,9 х 7,48/8,08 | |||
| Водоизмещение, т | 11880 (корпус и броня 7720,оборудование 4160) | |||
| Вооружение | 4 16" 80-тонных дульнозарядных 6 20-фунтовых (вес бортового залпа 3155 кг) 2 подводных и 2 надводных торпедных аппарата | |||
| Броня, мм | цитадель: борт 610/508/406, траверзы 589/457/356, башни 432/406 (компаунд), палуба 76, боевая рубка 305 обшивка 25 (общий вес брони 3275, или 27,5 % водоизмещения) | |||
| Механизмы | «Элдер & С0»: два комплекта трёхцилиндровых компаунд, один цилиндр высокого давления (диаметр 1778 мм), два цилиндра низкого давления (диаметр 2286 мм), ход поршня 1219 мм, 12 котлов (давление 4,2 атм) два двуххлопастных винта (диаметр 6096 мм, 65 об/мин), мощность машин 8407 и.л.с, ход 14,7 уз (в нормальном грузу) | |||
| Запас топлива, т | 1200/1300 | |||
| Площадь парусов, м2 | 1719 | |||
| Экипаж,чел. | 440 | |||
| Конструктор Александр Милн | ||||
"Инфлексибл" сочетал в себе целый ряд нововведений. Он первым из британских броненосных линкоров получил расположенные эшелонно башни, в которых были установлены самые тяжёлые орудия из когда-либо до этого поступивших на вооружение Королевского флота. Корабль имел практически неуязвимую цитадель, высокие надстройки в носу и корме, и защищенные подводной палубой оконечности с развитым подразделением на мелкие отсеки выше неё, призванные надёжно локализовать район затопления. "Инфлексибл" был закован в намного более толстую броню, нежели любой корабль до или после него, причём впервые применили броню-компаунд. Он также нёс две 60-футовые миноноски и торпедные аппараты новейшей конструкции, из которых два впервые были подводного типа. Броненосец отличался самой большой метацентрической высотой среди современных ему британских боевых кораблей, на нём впервые появились цистерны - активные успокоители качки, а также электрическое освещение. "Инфлексибл" является одной из вех британского военного кораблестроения и как предтеча кораблей с центральной цитаделью, и как первый тяжёлый артиллерийский корабль, на котором место вертикальной брони вдоль всего борта заняла броневая палуба ниже уровня ватерлинии. Несомненно, центральная цитадель оказала лишь временное влияние на развитие конструкции линейного корабля, однако палубе под ватерлинией впоследствии было суждено сталь общепринятым элементом броневой защиты тяжёлых кораблей всех флотов.
Помимо этих конструктивных особенностей корабль представлял собой радикальный отход от всех принятых ранее стандартов проектирования - так же как и в части его орудийной мощи, толщины брони и расположения артиллерии. Стимулировав появление этого линкора как "новоманирной боевой машины" с претензией на установление новых критериев оценки боевых качеств кораблей будущего, его заказчики в итоге пожали лишь разовый успех, поскольку их надеждам не было суждено сбыться в последующих модификациях "Инфлексибла", так что в итоге он стал неудачным примером того, что можно назвать преждевременной гипертрофией.
В течение всего первого года становления концепции цитадельного броненосца "Инфлексибл" неизменно получал восторженную прессу; впоследствии, когда выяснилось, что его боевая остойчивость находится под вопросом, хор похвал сильно поутих. Правда, позднее его способность сохранять прямое положение в бою была более или менее реабилитирована и на короткий срок корабль снова стал предметом национальной гордости и веры. Однако с поступлением на вооружение новых тяжёлых единиц флота более лёгких и скорострельных орудий авторитет "Инфлексибла" стал стремительно клониться к закату, и всего через пять лет после подъёма флага новая казнозарядная артиллерия окончательно вывела его из первой линии боевых кораблей флота.
Но каковы бы ни были его недостатки, "Инфлексибл" выделяется как самый большой корабль, когда-либо воплощавший концепцию Барнаби - в большей степени за счёт новизны проекта, нежели из-за применения огромных орудий и массивной брони. Он определённо оказался выдающемся кораблём и в значительной степени олицетворял решение проблемы противоборства самого большого орудия и самой толстой брони, решение лучшее, чем те, которые последовали в будущем. И всё же этот линкор стал локальным успехом. Британии следовало вообще проигнорировать "Дуилио", как впоследствии поступили с остальными гигантскими творениями Брина; даже не принимая во внимание тот факт, что итальянцам всегда гораздо лучше удавалось создавать хорошие корабли, нежели сражаться на них, "Дуилио" с его медленно заряжающимися и неточными орудиями - из которых можно было стрелять только по одному во избежание повреждений корпуса и надстроек - никогда не смог бы противостоять любому из предложенных вариантов модификации "Фьюри". Однако к несчастью Совет поддался убеждению, что "британским кораблям необходимо иметь орудия самого мощного образца" и так "Инфлексиблу" выпала участь стать первым разочарованием Адмиралтейства в последующей череде кораблей со сверхтяжёлыми орудиями, к которым в будущем присоединились "Бенбоу", "Санс-Парейль" и "Фьюриес".
В основе концепции всех этих кораблей лежала идея о том, что с противником возможно покончить единственным удачным попаданием, так сказать, нокаутирующим ударом, который, однако, так никогда и не пришёлся на долю ни единого броненосного корабля в истории морских войн. Одного сокрушительного удара можно было ожидать лишь при хорошо управляемом залповом огне, а не при спорадической стрельбе из одиночного огромного орудия. К счастью для Королевского флота, первая фаза создания броненосных линкоров со сверхтяжёлыми калибрами и началась, и закончилась "Инфлексиблом".
Для более наглядного представления об общей идее этого корабля его следует представить как бы состоящим из трёх отдельных частей:
1. Центральной цитадели размерами 33,5 х 22,9 м, возвышающейся на 2,9 м над водой и опускающейся на 1,8 м ниже её уровня, с башнями в противоположных углах и помещающимися внутри неё гидроприводами заряжания орудий, погребами боезапаса и прочими вспомогательными механизмами. Цитадель защищалась бронёй из двух слоев, разделённых и подкреплённых тиком, так что в сумме она состояла из 508 мм железа и 533 мм тика выше ватерлинии, 610 мм железа и 432 мм тика по ватерлинии и 406 мм железа и 635 мм тика у нижней кромки.
Подводного корпуса, ограниченного сверху 76мм броневой палубой, простиравшейся от тарана до головы руля, с машинно-котельными отделениями, расположенными под цитаделью, и везде, где только возможно, разделённого на водонепроницаемые отсеки.
Надводного корпуса и надстроек выше броневой палубы перед и за цитаделью, незащищённого бронёй и конструктивно предназначенного только для поддержания остойчивости.
Создателями "Инфлексибла" особо отмечалось, что непробиваемая цитадель [Выд. авт. - Ред.] будет способна "при любых возможных повреждениях небронированных оконечностей сплошными и/или разрывными снарядами поддерживать корабль наплаву в совершенной безопасности пока все полученные повреждения не будут исправлены" - и это обстоятельство особенно выпячивалось как принципиальный смысл его итоговой конструкции.
Являясь последователем Рида, Барнаби оказывал предпочтение небольшому отношению длины к ширине, и корпус "Инфлексибла" он сделал самым полным изо всех созданных до этого боевых кораблей. При разработке его обводов главный строитель основывался на проведённых Уильямом Фрудом исследованиях о влиянии пропорций кораблей на их характеристики, которые проводились посредством буксировки их моделей в специальном бассейне - было выяснено, что соотношение L/B равное 4,5:1 оставалось допустимым без понижения заданной скорости хода будущего броненосца или без увеличения мощности его механизмов на поддержание этого хода. В свете необходимости придания кораблю наиболее возможной ширины корпуса для сообщения его эшелонно расположенным башням максимальных секторов обстрела в сочетании с необходимостью обеспечения надёжной прочности и остойчивости корпуса польза работ Фруда выразилась в обосновании двигательной установки в 8000 л.с. для развития "Инфлексиблом" полного хода в 14 уз, хотя его L/B составляло всего порядка 4,1 [320:75 даёт соотношение 4,27. - Ред.].
Однако во времена проектирования "Инфлексибла" ещё не существовало ясности о поведении в море коротких и широких кораблей, быстро терявших скорость при движении против волны. Корпус типа "скользящая тарелка" оказался хорош в теории и на испытаниях в бассейне, но в службе показал себя неважно. Это обстоятельство оставалось непонятым ещё какое-то время, в течение которого Барнаби, вполне удовлетворённый модельными испытаниями "Инфлексибла", продолжать проектировать корпуса своих кораблей кургузыми, при этом сильно экономя в тоннаже и, как ему казалось, обеспечивая необходимую скорость без существенного приращения мощности.
"Инфлексибл", вне всякого сомнения, оказался самым некрасивым кораблём своей эпохи, особенно при взгляде с носа и кормы, когда его огромная ширина корпуса дисгармонировала с узкой надстройкой, по бокам которой выступали две огромные башни, напоминавшие стога сена. Повсеместно плавные линии корпуса были испещрены всевозможными выступами и впадинами, а две уродливые дымовые трубы венчали его неуклюжий силуэт.
16" (406,4мм) дульнозарядные нарезные орудия "Инфлексибла" вели огонь 763,9кг снарядами, покидавшими ствол со скоростью 485 м/с и пробивавшими железную плиту толщиной 584 мм с дистанции 900 м. Скорость стрельбы составляла один выстрел на орудие в две минуты. После вступления в строй корабль нёс также шесть 20-фунтовых пушек в качестве противоминных (из них же производилась и салютационная стрельба), которые в 1885 г. заменили 102мм казнозарядными орудиями, а эти последние в 1897 г. - 120мм скорострельными пушками. В 1900 г. возник план об установке батареи 6й орудий, однако до этого дело так и не дошло, поскольку старый корабль уже того не стоил. Погреба боезапаса располагались под броневой палубой за пределами травезного бронирования цитадели.
Оно было смешанным и состояло из двух 14" (355,6мм) надводных аппаратов и двух подводных труб в носу - установка последних носила опытный характер, поскольку впервые подобные устройства появились на броненосном корабле. В верхней части форштевня имелся особый ковш, по которому торпеда соскальзывала после старта, а за ним имелись специальные стрелы, которыми, собственно, торпеда и выпускалась - изо всех способов пуска торпед этот оказался самым неудобным и причинял лишь постоянные проблемы. На кормовой надстройке хранились две миноноски, предназначенные для ночных атак, но использовать их было возможно только при самом благоприятном стечении обстоятельств.
Как и цитадель, башни бронировались по системе "сандвич" - защита была выполнена двухслойной: внешний слой из 229мм брони-компаунд и внутренний из 178мм железа, для которых в качестве разделительного слоя и подкладки использовалось в общей сложности 460 мм тика, причём лобовые броневые плиты были на дюйм толще, а общая толщина дерева здесь уменьшалась также на дюйм. Наружный диаметр по броне составлял 10,3 м, вес каждой башни равнялся 750 т. Для их поворота были установлены гидропривода Рендела, ранее успешно опробованные на "Тандерере" - они заменили применявшиеся прежде паровые механизмы. На полный поворот башни вокруг своей оси требовалось чуть больше минуты. Орудия были установлены на станках, скользящих по фиксированным направляющим, восприятие отдачи и обратный накат осуществлялось гидроцилиндрами.
Вследствие увеличившейся [до 18 калибров. - Ред.] длины ствола заряжание производилось из-за пределов установки: двойные неподвижные зарядные посты находились под 76мм броневой палубой, перекрывающей цитадель сверху. У основания установок вдоль бортов (в корму от левой башни и к носу от правой) палубная броня несколько приподнималась в виде гласисов и, когда стволы опускались в положения заряжания, они оказывались ниже кромки этого гласиса, под защитой которого прибойники (также оснащённые гидроприводами) последовательно досылали в канал ствола заряд и снаряд. Новая система определённо являлась заметным улучшением по сравнению с зарядными портами на "Тандерере".
Центральная цитадель-короб, ключевой элемент в обеспечении боевой остойчивости "Инфлексибла", уже описывалась выше. Её длина (33,5 м) была установлена исходя из условия использования брони толщиной 610мм - только такая защита считалась способной надёжно противостоять 16" сплошным снарядам; если бы потребовалось сделать цитадель более протяжённой для сообщения кораблю большего запаса плавучести и остойчивости, то пришлось бы применить более тонкую броню и пожертвовать большим ради меньшего. Таким образом, единственный снаряд, пробивший броню цитадели, мог вывести корабль из строя, в то время как одиночный снаряд, попавший в его небронированную часть, не мог всю её уничтожить - так что впервые в практике проектирования защищенных бронёй кораблей лишь одна броневая цитадель обеспечивала достаточную остойчивость, чтобы поддерживать корабль на плаву в боевом положении независимо от любых повреждений оконечностей.
За пределами цитадели плавучесть по ватерлинии обеспечивалась броневыми палубами и подразделением корпуса на мелкие и глухие отсеки с пробкой и парусиной. Пространство высотой 1,98 м между находящейся несколько выше ватерлинии главной палубой и расположенной под ней броневой палубой было разделено на отсеки, заполненные углем или корабельными запасами в водонепроницаемых ёмкостях, формируя тот самый "плот", который и поддерживал плавучесть, локализуя затопление через снарядную пробоину лишь одним подобным отсеком - с наибольшей вероятностью им должна была оказаться бортовая угольная яма. Одним из несомненных пробелов проекта являлось то, что 2/3 всего угля пришлось хранить в бункерах за пределами цитадели, так что когда корабль шёл в бой, эти отсеки заполнялись водой с целью предотвращения его возгорания при разрыве фугасного снаряда. Угля, остававшегося в распоряжении на время сражения, имелось лишь 400 т в бортовых боевых угольных ямах внутри цитадели - это количество всегда сохранялось неприкосновенным и готовым к использованию.
На протяжении 21 м к носу и корме за пределами цитадели пространство между угольными ямами на нижней палубе и бортовой обшивкой подразделялось на отсеки шириной 1,2 м, заполненные пробкой, которые, в свою очередь, отделялись от внутреннего пространства корпуса дополнительным коффердамом шириной 0,6 м. Он был наполнен парусиной и паклей, и также простирался на всём протяжении угольных бункеров. Опытный расстрел 68-фунтовым фугасным снарядом железных ящиков в уменьшенном масштабе, заполненных смоченной хлористым кальцием пробкой, продемонстрировал, что она плохо горит и может использоваться для предотвращения затопления, а парусина и пакля склонны засасываться в пробоины и способствовать их закупорке.
Согласно расчётам, даже при пробитии всех заполненных пробкой отсеков и разрушении коффердама позади них корабль должен был оставаться наплаву и быть способен продолжать бой. К несчастью, после замены 60-тонных орудий 80-тонными все расчёты по остойчивости пришлось переделать заново. По выражению Барнаби "изменение вооружения поставило нас в большую зависимость от целостности небронированных частей корабля, нежели чем это было тогда, когда корабль только был спроектирован". Эти радикальные изменения итогового проекта привели к неизбежному результату - в то время как более протяжённая цитадель с увеличенным запасом плавучести была отвергнута из-за меньшей прочности более тонкой брони (при том же её суммарном весе), более тяжёлые орудия всё-таки заняли место прежних более лёгких, хотя в расчёт не было принято сопутствующее этому уменьшение остойчивости забронированного пространства корпуса, что в целом отдавало корабль на милость состояния небронированной надстройки в оконечностях.
Носовая и кормовая надстройки, поднимающие верхнюю палубу на высоту 5-6 м, обеспечивали хорошую мореходность и немало способствовали повышению остойчивости, вместе с этим образуя пространство для офицерских кают. Носовая надстройка имела ширину 6,55 м, кормовая - 9,1 м. Между трубами возвышалась вентиляционная шахта, параллельно служащая основанием для ходовой рубки, мостик вокруг которой соединялся узкими переходами и носовой и кормовой надстройкой. Огонь по диаметральной плоскости в нос и корму, хотя и предполагавшийся номинально, на самом деле вызывал страшное сотрясение надстроек, так что стрелять прямо по курсу или наоборот допускалось только во время боя при самом критическом положении корабля; что же касается стрельбы каждой из башен на противоположный борт поверх палубы, то она сильнейшим образом встряхивала все надстройки, причём наиболее неприятно чувствовали себя люди в ходовой рубке.
Эта ходовая рубка была небронированной, но на одном мелкомасштабном отчётном чертеже перед носовой трубой показана небольшая броневая рубка. Поскольку поверх неё возвышалась штурманская рубка, а по бокам располагались вентиляционные раструбы, сильно ограничивающие обзор, об этой конструкции не приходится говорить как о полноценной боевой рубке. В то время необходимость в надёжно бронированном посте управления ещё не осознавалась со всей ясностью. Способы передачи приказаний и сигналов всё ещё оставались очень несовершенными, и полноценная боевая рубка в том её качестве, в котором она обрела форму в последующем, ещё не могла быть эффективным центральным постом управления кораблём в бою. Поэтому считалось неправильным и неоправданным расходовать вес на бронирование подобной цели - это объясняет, почему "рубки управления" (pilot towers), равно как и ранние боевые рубки были небольшими и слабо защищенными.
На приёмных ходовых испытаниях "Инфлексибл", сделав четыре пробега на мерной миле в Стоукс-Бей, развил среднюю скорость 14,75 уз при мощности 8407 л.с. - однако на них он вышел облегчённым, имея осадку всего 5,74 м носом и 7,0 м кормой. Четырёхлопастные гребные винты расценили как слишком большие для его машин и заменили их двухлопастными, а затем продолжили испытания. Вентиляция оказалась вне всякой критики, так что пребывание в машинных отделениях сделалось невыносимым: в итоге две вертикальных вентиляционных шахты к кожухам дымовых труб и ещё две к раструбам пришлось оснастить вытяжными вентиляторами и заборными шахтами свежего воздуха - в результате температура и в пределах цитадели, и в нижних палубах достигла допустимых значений. При естественной тяге корабль развивал 12,8 уз при 6500 л.с, к концу же службы он мог дать лишь около 10,5 уз.
С целью обеспечения остойчивости даже для случая, когда оконечности могли быть разнесены неприятельскими снарядами, метацентрическую высоту приняли равную 2,44 м; это, однако, сделало корабль склонным к быстрой бортовой качке. Хотя "Инфлексибл" и получился более устойчивым на волне, чем опасались, его период качки составлял всего 5,5 с, против 7 у "Беллерофона" и 8 у "Геркулеса", считавшихся устойчивыми кораблями с медленной качкой. Поэтому для достижения качеств лучшей орудийной платформы без ущерба для остойчивости теперь пустились на внедрение новинки - цистерн-успокоителей качки (их разместили в носу и корме; правда, носовые всё же чаще использовались просто для хранения воды). Они представляли собой большие балластные объёмы, соединённые между собой располагавшимися поперёк корпуса трубопроводами, через которые при качке вода перепускалась с борта на борт в противофазе с размахами судна. Корабельный журнал не отражает результатов применения этих цистерн-успокоителей, но по слухам, на практике вода не успевала переливаться из одной цистерны в другую достаточно быстро, так что амплитуда колебаний броненосца с борта на борт порой даже усиливалась, а не становилась меньше.4 В общем "Инфлексибл" прослужил в первой линии лишь семь лет, проведя их в два приёма в составе Средиземноморской эскадры, где его низкий надводный борт всего в 3 м высотой не был серьёзным недостатком.
Изначально задуманной в качестве боевой единицы только с лёгкими мачтами, "Инфлексибл" для плаваний мирного времени получил парусную оснастку брига, так что его экипаж имел возможность участвовать в парусных учениях вместе с остальным флотом. Мачты имели высоту 22,9 и 12,8 м, стеньги 14,0 м, брам-стеньги 11,9 м, реи были длиной 24,2 м, марса-реи 13,7 м и бом-брам-реи 11,1 м. Площадь парусов составляла 1718,7 м2, косых парусов он не нёс.
Эта оснастка, что нередко отмечал Барнаби, появилась "не вследствие расхождения во взглядах морских офицеров, а была частью итогового проекта, на которой настояли те, за кем оставалось окончательное решение" - восхитительная колкость по поводу предрассудков Уайтхолла. Тот, кто настоял на принятии этого абсурдного решения, повинен в совершении тяжелейшей ошибки, хотя корабль и страдал от этого всего четыре года. К 1885 г. полный рангоут уступил место боевым марсам, и во время ремонта "Инфлексибла" в том же году на нём установили шестовые мачты с круглыми боевыми марсами и лёгкими сигнальными реями. В 1900 г., когда его собирались "модернизировать" с добавлением батареи 6" орудий, верфь в Портсмуте изготовила для него оснастку "Султана" с двумя марсами на каждой мачте. Однако в итоге, как и в случае с "Дредноутом", согласия казначейства на эти расходы так и не последовало, так что этим мачтам было суждено много лет пролежать на угольной пристани как напоминание того, на что мог быть похож этот старый корабль на исходе его дней.
Внутреннее устройство "Инфлексибла" оказалось намного сложнее по сравнению с его предшественниками и после вступления корабля в строй путаницы в нижних палубах удалось избежать только благодаря изобретательности его первого командира кэптена Дж.А.Фишера.
"Инфлексибл" имел новую конструкцию, был напичкан сложными машинами и весь испещрён многочисленными отсеками и извилистыми коридорами; люди терялись, заблудившись в этих запутанных железных лабиринтах, не понимая, в какой палубе они находятся, в каком отсеке, и вообще, двигаются ли они в нос или корму корабля -так что командиру стало ясно, что когда он поведет свой корабль в бой, то в низах всё запутается окончательно и его приказы вообще вряд ли будут правильно переданы и поняты. Поэтому ему пришлось серьёзно взяться за дело и, призвав на помощь офицеров и применяя разнообразные и остроумные приёмы - такие как окраска переборок и коридоров в разные цвета, а также и другие новшества, он через несколько месяцев, лично наблюдая за всем, добился наведения порядка в этом хаосе сделал свои корабль ценной боевой машиной. Проводимые время от времени различные утомительные учения в нижних палубах при свете свечей, так необходимые для повышения боевой эффективности корабля, делались не для отвода глаз. Никто со стороны не имел представления о том, что происходит внутри этого корабля, и вполне возможно, что экипажи других кораблей полагали будто бы команда нашего доблестного гиганта по большей части предаётся сну - и это впечатление ещё более усиливалось, когда на борт прибывали офицеры с других кораблей и созерцали поднимающихся из мрачных низов матросов, которые моргали и щурились на дневной свет, словно совы.
Когда же на корабль прибыла адмиральская комиссия, именно такое впечатление и стало причиной того, что деятельность командира и офицеров по устранению всех подобных недостатков и их стремление привести его ["Инфлексибл"] в настоящее боевое состояние оценили невысоко, а вследствие того, что экипаж не смог поднять брам- и бом-брам-реи и заменить марсели так же ловко, как экипажи остальных судов эскадры, это вызвало даже тень недовольства кораблём. После инспекции командир задумался над этим, поскольку подобное отношение начальства являлось не просто неприятностью, но и прямо вредило моральному состоянию экипажа. В итоге, превратив свой корабль в реальную боевую единицу и не получив за это надлежащей оценки руководства, он с равной энергией начал тренировать своих людей на рангоуте и парусах, и за очень короткое время его корабль поднялся в глазах начальства с глубин недовольства до самого зенита славы, получив заслуженное прозвище "самого лихого корабля эскадры", что и было венцом похвалы".
Введён в строй 5 июля 1881 г. в Портсмуте, но окончательная готовность последовала только в октябре, поле чего корабль убыл для нахождения в составе Средиземноморской эскадры. Во время бомбардировки Александрии его огонь оказался на редкость точным, хотя 16" снаряды и не показали той разрушительной силы, которой от них ожидали. Всего выпустил 88 тяжёлых снарядов по фортам Рас-эль-Тин, Мекс, Ада и Фарос и получил самые тяжёлые повреждения изо всех британских кораблей, участвовавших в акции. Один 10" фугасный снаряд попал в небронированную часть борта ниже ватерлинии, срикошетил вверх, пробив палубу, и убил плотника и офицера, командующего 20-фунтовыми орудиями на надстройке. Сотрясения от выстрелов собственных орудуй повредили верхние надстройки и разбили несколько шлюпок. В 1885 г. со множеством повреждений прибыл в Портсмут для ремонта, во время которого была снята парусная оснастка, установлены боевые марсы и заменена вспомогательная артиллерия. С февраля 1885 г. находился в резерве, повторно введён в строй для смотра 1887 г. и манёвров 1888 и 1889 г. В июле 1890 г. снова пришёл на Средиземное море, где пробыл до ноября 1893 г. После этого вернулся в Портсмут, где в течение четырёх лет состоял кораблём портовой охраны. В октябре 1897 г. переведён в Резерв флота, а в ноябре 1901 г. - Резерв верфей. Продан в сентябре 1903 г. за 20100 ф. ст.
