Глава I. БРОНЕНОСЦЫ БЕРЕГОВОЙ ОБОРОНЫ В РОССИЙСКОМ ФЛОТЕ

Уникальные коврики для авто. Коврики автомобильные ауди. Ваш ковер вас ждет.

Глава I
БРОНЕНОСЦЫ БЕРЕГОВОЙ ОБОРОНЫ В РОССИЙСКОМ ФЛОТЕ

Крымская война и концепция оборонительного флота

3 июля 1853 г. на Большом Кронштадском рейде выстроились для «высочайшего» смотра 63 вымпела второй и третьей дивизий Балтийского флота. В центре диспозиции — колонна из 18 линейных кораблей. На трехдечном гиганте под символическим названием «Россия»* развевался флаг генерал-адмирала. [* «Россия» — парусный линейный корабль водоизмещением 4904 т; имел три закрытых орудийных палубы (дека) и 128 орудий с массой бортового залпа 1402 кг. Спущен на воду в 1839 г.] Тысячи моряков приветствовали императорскую яхту «Александрия». Горизонт затянуло дымом от залпов сотен салютующих орудий.

Император Николай I остался доволен своим любимым детищем: Российская империя могла выслать в море крупнейший линейный флот в мире. Казалось, удалось превзойти уровень морской мощи, намеченный самим императором в начале царствования. Еще 31 декабря 1825 г. он «повелеть соизволил»: «Россия должна быть третья по силе морская держава после Англии и Франции и должна быть сильнее союза второстепенных морских держав»*. [* Цит. по кн.: Бескровный Л. Г. Русская армия и флот в XIX в. М., Наука, 1973. С. 494.]

Николай I взял под личный контроль деятельность военно-морского управления, направленную на доведение флота до «высочайше утвержденных» штатов. В них предусматривался освященный вековыми традициями приоритет корабельного флота — флота открытого моря — над гребным флотом, предназначенным для действия в финляндских шхерах, устьях Дуная, Днепра и Буга. По штатам корабельного флота полагалось 27 линейных кораблей для Балтики и 15 для Черного моря с дополнением соответствующего количества фрегатов, корветов, бригов, тендеров. В 1820— 1840-е годы на верфях Петербурга, Архангельска и Николаева велась планомерная постройка парусных кораблей, многие из которых стали шедеврами кораблестроительного искусства своего времени.

К началу 50-х годов в списках российского флота числилось 50 линейных кораблей против 85 в английском, 45 во французском, 17 в турецком, 10 в шведском и 5 в датском флотах*. [* Германского и японского флотов в то время не существовало, испанский и голландский пребывали в упадке, а флот США, имевший по спискам 10 линейных кораблей, на практике вооружал только фрегаты. Из 45 кораблей французского флота половина находилась на стапелях.] В составе флота было около 50 тыс. подготовленных матросов и офицеров, что позволяло России с объявлением войны немедленно выслать в море 40 линейных кораблей, не считая фрегатов и малых крейсеров. Опыт показал, что Англия могла выставить только 30 (после пополнения новобранцами), Франция — 25 с тем же условием, а Турция — всего 6 линейных кораблей. Казалось бы, Николай I мог рассчитывать на господство на Балтийском и Черном морях. Однако блестящий флот, радовавший глаз императора на июльском смотре 1853 г., уже носил черты «бумажного тигра»...

Первые военные пароходы для посылочной службы и буксировки парусных кораблей появились в составе флотов в 1820-х годах. Россия не составила исключения: 14-пушечный «Метеор» активно использовался в русско-турецкой войне 1828—1829 гг. В следующем десятилетии появились колесные пароходофрегаты и пароходокорветы водоизмещением до 1—2 тыс. т с бомбическими орудиями на поворотных платформах. Мощность их паровых машин превысила 1000 л. с.* [*Здесь и далее мощность паровых машин указана в индикаторных лошадиных силах. В случаях, когда речь идет о нарицательной (номинальной) мощности, следует н соответствующее обозначение — н. л. с.]

Первый русский пароходофрегат «Богатырь» был спущен на воду в Петербурге в 1836 г. В 40-е годы усилиями Пароходного комитета под председательством адмирала П. И. Рикорда часть парусных фрегатов в штатах Балтийского флота заменили паровыми. Кавказская война, а также инициатива главного командира флота и портов адмирала М. П. Лазарева и новороссийского и бессарабского генерал-губернатора М. С. Воронцова ускорили появление на Черном море быстроходных военных пароходов и пароходофрегатов. В мирное время часть их использовали для сообщения с Константинополем.

Колесные пароходофрегаты не могли заменить линейные корабли в качестве главной ударной силы флота: машинно-котельная установка занимала большое бортовое пространство, а главное — часть ее, в том числе громоздкие колеса, была открыта выстрелам неприятеля. Однако появление пароходофрегатов обозначило тревожную для безопасности страны зависимость России от иностранных государств в создании современной военной техники. Почти все паровые машины и значительную часть кораблей пришлось заказать за границей, главным образом в Англии. Военный флот этой страны опирался на быстрый прогресс коммерческого пароходостроения и связанное с ним процветание частных машиностроительных заводов. Достижения частных фирм заставляли подтягиваться и государственные верфи.

Российский флот традиционно ориентировался на казенную кораблестроительную базу. Почти все мастеровые столичных Нового и Охтинского, Архангельского и Николаевского адмиралтейств состояли на действительной военной службе в так называемых «рабочих экипажах». Это вполне соответствовало духу правления Николая I, считавшего казарму образцом порядка. Подневольный труд не отличался высокой производительностью, но возможности адмиралтейств в деревянном кораблестроении надо признать значительными, а сам процесс постройки кораблей достаточно отработанным и совершенным.

С переходом к паровому флоту возникла необходимость в строительстве «пароходных заводов» для производства паровых машин и котлов, а также в модернизации адмиралтейств с учетом перспективной постройки пароходов, в том числе с железными корпусами. Нужны были инженеры для создания паровых машин и специалисты, способные управлять ими на кораблях. Можно было опираться и на отечественный опыт: петербургский завод Ч. Берда построил первый пароход еще в 1815 г., а Камско-Воткинский и Сормовский заводы к 50-м годам уже освоили постройку железных пароходов. Требовались деньги и время.

В начале 40-х годов на военных кораблях появился гребной винт, запатентованный в 1836 г. англичанином Ф. Смитом и шведом Дж. Эриксоном (независимо один от другого). Такие «винтовые механизмы» находились ниже ватерлинии и поэтому были скрыты от выстрелов противника. В 1845 г., практически одновременно с Англией и Францией, в России принимается решение об установке на линейных кораблях и фрегатах гребных винтов. В 1848 г. со стапелей Охтинского адмиралтейства сошел на воду первый отечественный винтовой фрегат «Архимед». Он ненамного «отстал» от французского винтового фрегата «Помона» (1845 г.) и английских фрегата «Эмфайон» и линейного корабля «Бленхейм», вступившего в строй в том же 1848 г.* [* Морской сборник. 1851, № 1. С. 20—21.] Вскоре на практике подтвердилось очевидное тактическое преимущество винтовых кораблей над парусными. В масштабе флота этот перевес приобретал стратегическое значение, в корне изменяя соотношение сил на море.

Не вдаваясь в подробный анализ причин периодического «отставания» России от передовых западных государств,"следует отметить, что в этом порой играли далеко не последнюю роль и действия отдельных личностей.

Уверенность Николая I в благополучии флота ежегодно подкреплялась блестящими «всеподданнейшими» отчетами по Морскому ведомству, представляемыми его руководителем — начальником Главного морского штаба адмиралом А. С. Меншиковым. Между тем в Англии и Франции в 1847—1852 гг. были развернуты работы по изготовлению и установке паровых машин на линейных кораблях и фрегатах. Модернизация английского флота сопровождалась необходимым увеличением морского бюджета. Во Франции в мае 1850 г. сошел на воду первый винтовой корабль специальной постройки—90-пушечный «Наполеон», созданный талантливым кораблестроителем Дюпюи дс Ломом.

Российское Морское ведомство, несколько озадаченное гибелью «Архимеда» в 1850 г. в навигационной аварии у острова Борнхольм, все еще не спешило. Пароходные заводы в Николаеве и Кронштадте, заложенные еще в 1847 г., строились низкими темпами, возможно, и не без «помощи» приглашенных для руководства английских инженеров. Не было не только квалифицированных конструкторов паровых машин, но и инженеров-механиков для обслуживания их на кораблях: машинами пароходофрегатов управляли вольнонаемные иностранцы. Расходы на флот в 1847—1854 гг. составляли от 11,3 до 20,7 млн руб.* [* Огородников С. Ф. Исторический обзор развития н деятельности Морского министерства. Спб., 1902. С. 130.] Увеличить бюджет было весьма проблематично, оставалась возможность лишь гибко маневрировать им. Средства на строительство и переоборудование в винтовые линейных кораблей и фрегатов выделили только в 1851 —1854 гг., причем машины предусмотрительно заказали в Англии.

Уже после спуска «Наполеона», когда «парусное» кораблестроение в Англии и Франции ушло в прошлое, в России ежегодно сходили со стапелей прекрасные парусные корабли, построенные по лучшим чертежам прошлого: «Прохор» и «Вилагош» (1851), «Великий князь Константин» (1852), «Императрица Мария» (1853).

Почти одновременно со смотром Балтийского флота в июле 1853 г. в Портсмуте состоялся смотр и были проведены маневры английского флота Канала. Впервые в истории в них участвовала целая эскадра винтовых кораблей: шесть линейных, два фрегата и четыре корвета, дополненные шестью колесными пароходофрегатами. В показательном бою паровые корабли уверенно взяли верх над парусными. Российская официальная печать отозвалась своеобразно: «Может ли этот смотр сравниться с тем великолепным эффектом, который представляет русский флот на Кронштадтском рейде, где 18 кораблей и множество фрегатов, пароходов и мелких судов занимают до пяти верст пространства?»* [* Морской сборник. 1853. № 8. С. 164.]

Маневры же англичан в 1853 г., проведенные в условиях обострения Восточного вопроса, носили демонстративный и угрожающий характер по отношению к России: под «разгромленной» парусной эскадрой подразумевалась русская*. [* РГАВМФ. Ф. 26. Оп. 1. Д. 16. Л. 153а-159.] Не прошло и года, как Россия уже была в состоянии войны с коалицией двух сильнейших держав Европы.

Генерал-адмирал великий князь Константин Николаевич

Правда, реальные события Крымской войны 1853—1856 гг. оказались не такими впечатляющими, как результаты маневров, и не были отмечены блестящими морскими победами британского и французского флотов. Однако значительное количество винтовых кораблей в их составе уже в кампании 1854 г. деморализующе подействовало на русское командование. Именно это обстоятельство привело к пассивности российского корабельного флота, блокированного в военных портах. В результате противник достиг господства на море, обеспечив себе успех в боевых действиях в Крыму и захват Аландских островов. Базы Балтийского флота Свеаборг и Кронштадт и столица державы С.-Петербург оказались под угрозой вторжения с моря.

Оборона столицы от вторжения врага стала ключевой проблемой войны на Балтийском море в 1854—1855 гг. Потребовались новые подходы и пересмотр традиционной направленности строительства флота, исходя из реальных возможностей отечественной промышленности. Эту работу возглавил генерал-адмирал великий князь Константин. Николаевич, вступивший в управление Морским ведомством в 1853 г

В кампании 1854 г. оборона русских на Балтике носила пассивный характер: мощь фортов и береговых батарей Свеаборга и Кронштадта дополнялась стоявшими на якоре по диспозиции парусными кораблями. Англо-французский флот не отважился на решительное наступление. Однако в следующей кампании с пополнением специальными мелкосидящими кораблями — бомбардами и канонерскими лодками — он становился все более опасным. Отечественные заводы были привлечены к изготовлению паровых машин для крупных кораблей с большим опозданием, поэтому российский флот мог пополниться десятью линейными кораблями и фрегатами только в 1858 г. Между тем уже в 1855 г. требовалось усилить пассивные оборонительные средства маневренными силами, способными отразить попытки прорыва противника.

Гребные канонерские лодки старого шхерного флота едва ли годились для создания такой маневренной силы. Оснащение же лодки паровой машиной позволяло получить качественно новый корабль береговой обороны. Это показали испытания построенной в 1854 г. в Або (ныне Турку, Финляндия) трехпушечной винтовой канонерской лодки «Стерлядь», спроектированной вице-адмиралом И. И. Шанцем. Водоизмещение лодки 179 т, средняя осадка не более 2 м, мощность машины до 80 н. л. с., скорость около 7 уз, вооружена 68-фунтовыми (203-мм) бомбическими орудиями. Другая «образцовая» лодка «Осетр» была построена в Петербурге «по чертежу» капитана 2 ранга И. А. Шестакова. На ней была установлена паровозная машина, скорость лодки составляла 8 уз.

1 декабря 1854 г. генерал-адмирал распорядился о спешной постройке сразу 38 канонерских лодок, поручив наблюдение за технической частью капитанам 2 ранга И. А. Шестакову и П. Ю. Лисянскому. Строителями их были корабельные инженеры поручик А. А. Иващенко и капитан Н. А. Карповский. Чиновник по особым поручениям Н. И. Путилов организовал изготовление паровых машин на разных заводах, а подрядчик С. Г. Кудрявцев ежедневно выставлял на работы до 2000 мастеровых. Уже летом 1855 г. начались ходовые испытания лодок.

В кампании 1855 г. отряд канонерских лодок провел первый бой с противником. В следующем году было построено еще 35 единиц.

В 1856 г. российский парусный флот вооружался последний раз и то для перевозки войск. За три года войны все флоты не только превратились в паровые, но и коренным образом изменилось соотношение наступательных и оборонительных сил российского флота (табл. 1).

Таблица 1. Состав боевого ядра российского флота

Класс кораблей	1853 г.		1858 г.
	Количество		Количество
	кораблей	орудий	кораблей	орудий
Винтовые корабли	—		1	76
Парусные корабли	40	3726	—	—
Винтовые фрегаты	—	—	1	44
Пароходофрегаты	17	116	10	117
Парусные фрегаты	15	718	—	—
Итого	72	4560	12	237
Винтовые канонерские лодки	—	—	40	120
Гребные канонерские лодки	68	137	—	—
Итого	68	137	40	120

Таким образом, технический прогресс и неудачи войны способствовали превращению флота «открытого моря» в оборонительный, который мог вести успешные военные действия под прикрытием орудий приморских фортов. Однако великий князь Константин Николаевич и его ближайшие помощники И. Ф. Лихачев, И. А. Шестаков, Г. И. Бутаков, А. А, Попов и другие как раз стремились вывести флот в океан, сделав постоянной практику дальних плаваний в новых Тихоокеанской и Средиземноморской эскадрах. Поэтому на верфях Петербурга и Архангельска строилось большое число винтовых линейных кораблей, фрегатов, корветов и клиперов.

В 1857 г. генерал-адмирал представил своему брату Александру II проект нового штатного состава флота, включавший 156 винтовых кораблей — 18 линейных, 12 фрегатов, 20 корветов, 6 клиперов, 100 канонерских лодок — и 9 колесных пароходофрегатов, не считая мелких вспомогательных судов и транспортов. (Для Черного моря предназначались только 6 корветов. Парижский трактат 1856 г. фактически ликвидировал российский Черноморский флот.) Император Александр II одобрил проект, подтвердив задачу Николая I в отношении морской политики: «Россия должна быть первоклассною морскою державою, занимать в Европе третье место и быть сильнее союза второстепенных держав»*. [* Обзор деятельности Морского управлении в России 1855—1880. Спб„ 1880, Ч. 1.С. 437—439.] Довести флот до штатного состава предполагалось в течение 20 лет.

В процессе работы над проектом появились сомнения в его обоснованности: почти сразу пришлось отказаться от винтовых линейных кораблей в пользу ускоренного строительства больших фрегатов, наилучшим образом сочетавших прочность, мощность машин и силу артиллерии. В 1859 г. имелось 5 кораблей, 6 фрегатов, 14 корветов и 6 клиперов. Вслед за 70-пушечным фрегатом «Генерал-адмирал» (5670 т), построенным в США, ожидался спуск отечественных кораблей «Олег», «Александр Невский», «Дмитрий Донской», «Севастополь», «Петропавловск», а позднее 6000-тонных «Наварин» и «Чесма». Однако с появлением французского мореходного броненосца «Ла Глуар» их боевое значение сводилось почти к нулю.

Первые броненосные корабли — броненосные плавучие батареи типа «Лаве» — были построены капитаном Лабруссом во Франции еще в 1855 г. Такие корабли водоизмещением 1460 т и мощностью машин всего 375 л. с. в хорошую погоду развивали скорость не более 4 уз. Однако вооруженные шестнадцатью 190-мм орудиями при полной броневой защите борта 110-мм кованными железными плитами три батареи типа «Лаве» осенью 1855 г. смогли одолеть русские береговые батареи на Кинбурнской косе. Броня батарей не пробивалась круглыми ядрами и бомбами гладкоствольных орудий. В 1855—1856 гг. по образцу французских построили первые броненосные батареи и англичане. Наконец опыт войны и достижения техники позволили Дюпюи де Лому в 1858—1859 гг. реализовать идею мореходного броненосца, создать 5600-тонный «Ла Глуар». На постройку этого деревянного французского броненосца Англия ответила постройкой в 1860 г. железного броненосного фрегата «Уорриор» водоизмещением более 9000 т.

Россия с тревогой следила за англо-французским соперничеством в постройке броненосцев. Собственные скромные успехи в основании строительства винтового флота померкли в сравнении с быстрым техническим прогрессом за границей. Генерал-адмирал, ограниченный ежегодным бюджетом 18,3—19 млн руб., уже в 1858 г. поднимал вопрос о дополнительных ассигнованиях на «окованные» фрегаты, но не встретил понимания у правительства и императора. Средства на броненосцы в 1859—1860 гг. так и не были выделены под предлогом необходимости выждать «окончательных результатов» иностранных опытов*. [* Огородников С. Ф, Указ. соч. С. 156.] Единственными «броненосцами» в России оставались 14 батарейных плотов, построенных в 1856 г. В 1861 г. к ним добавилась 270-тонная железная канонерка «Опыт», созданная на Петербургском заводе Карра и Макферсона (будущий Балтийский завод) и имевшая броневой бруствер для защиты единственного 196-мм орудия. К 1862 г. Франция имела 16 различных броненосных кораблей, а Англия — 12. Оценивая положение, генерал-адмирал докладывал царю: «... Переворот в кораблестроении совершенно изменил отношение морских сил России к силам морских держав... Мы находимся ныне в положении беззащитном с моря, и не только наступательная, но и оборонительная война с морскими державами в настоящее время для России невозможна»*. [* Отчет по Морскому ведомству за 1861 г. СПб.. 1862. С. 11.]

В 1860 г. после кратковременного пребывания в должности управляющих Морским министерством просвещенного Ф. П. Врангеля и своевольного Н. Ф. Метлина у генерал-адмирала появился новый ближайший помощник—вице-адмирал Н. К. Краббе. Правда, Константин Николаевич н Н. К. Краббе потерпели неудачу в выборе концепции строительства флота, но и действовали они в условиях крайне ограниченного морского бюджета.

В конце 1861 г. генерал-адмиралу и управляющему Морским министерством удалось выделить средства для заказа в Англии первого броненосца — плавучей батареи «Первенец». В 1862 г. принимается решение строить однотипную батарею в Петербурге силами английского подрядчика Ч. Митчела и заложенные в 1861 г. крупные деревянные паровые фрегаты «Севастополь» и «Петропавловск» достроить как мореходные броненосцы. Броненосный флот планировали сооружать на отечественных верфях с обоснованной ориентацией на железо, а не на дерево в качестве корпусного материала. Поэтому наряду с обучением специалистов у Митчела морских офицеров и корабельных инженеров направили за границу для изучения опыта, а переделку в броненосцы других кораблей — трех готовых линейных кораблей и фрегатов — отменили. В конце 1862 г. Н. К. Краббе санкционировал постройку третьей броненосной батареи по конкурсу на одном из русских частных заводов. Таким образом, средства направлялись как на постройку плавучих батарей для усиления обороны Кронштадта, так и на создание мореходных броненосцев экспериментального типа.

Адмирал Н. К. Краббе

Новые задачи потребовали перестройки Кораблестроительного департамента Морского министерства. Во главе его в 1858— 1867 гг. находился энергичный директор — контр-адмирал (с 1864 г. вице-адмирал) А. В. Воеводский. Выработка заданий на проектирование, составление и корректировка проектов броненосцев, наблюдение за их постройкой возлагались на Кораблестроительный технический комитет (КТК), выделенный из кораблестроительного департамента в 1856 г. Параллельно с постройкой кораблей частными заводами и подрядчиками А. В. Воеводский организовал обновление оборудования казенных адмиралтейств. В 1863 г. эта работа была ускорена в связи с угрозой войны с Англией, которая, поддерживая восстание в Польше, пыталась создать коалицию против России, Как и в 1854 г., на подступах к Кронштадту ожидалось появление противника, но на этот раз его броненосного флота.

В марте 1863 г. для срочной организации обороны морских подступов к столице Морское ведомство принимает так называемую «Мониторную кораблестроительную программу». В программе предусматривалась постройка десяти однобашенных броненосных лодок по образцу американских мониторов Эриксона и двухбашенной лодки с башнями системы английского капитана Кольза.

В 1864 г. «Мониторная программа» полным ходом осуществлялась на отечественных и ряде иностранных заводах. Создание мореходных броненосных судов управляющий министерством Н. К. Краббе откладывал до окончания строительства оборонительного флота, докладывая царю, что это спасет от промахов, так как лучший тип броненосца еще не установлен.

9 марта 1864 г. была утверждена постройка новой серии броненосных кораблей усовершенствованных типов: четырех шестипушечных башенных батарей, двух броненосных лодок и двух небольших батарейных корветов. Из восьми единиц только корветы были мореходными броненосцами. Полная же программа для обороны Кронштадта и «ближайших прибрежий» включала 41 броненосное судно. Однако, как и многие другие намерения Морского министерства, она не осуществилась: в конце 1866 г. возросший уже до 23 млн руб. ежегодный морской бюджет был сокращен до 16,5 млн руб. Кроме резкого уменьшения расходов на заграничные плавания эскадр и на развитие Сибирской флотилии на 2—5 млн руб. в год были урезаны суммы и на новое кораблестроение. Поэтому, отказавшись от продолжения выгодной серийной постройки броненосцев, в 1868 г. заказали единственный мощный брустверно-башенный монитор, впоследствии известный броненосный корабль «Петр Великий».

К концу 60-х годов генерал-адмирал и Н. К. Краббе посчитали задачу создания оборонительного флота решенной. Ветхость деревянных паровых крейсеров, необходимость присутствия эскадр на Дальнем Востоке и в Средиземном море привели к мысли о приоритетном развитии крейсерских сил.

Разработка теории крейсерской войны воплотилась в решении (1870 г.) о постройке двух полуброненосных корветов — будущих броненосных крейсеров типа «Генерал-адмирал». Вскоре к ним добавили восемь клиперов, а потом и перестроенный из башенного фрегата крейсер «Минин». Флот береговой обороны пополнился девятью канонерскими лодками типа «Ерш» водоизмещением от 353 до 450 т, вооруженными одним мощным 280-мм орудием.

Концепции оборонительного флота отвечали и первые броненосцы Черноморского флота — круглые в плане «Новгород» и «Вице-адмирал Попов». Перспективы возрождения морской мощи России на Черном море открывала отмена унизительных статей Парижского трактата, скомпрометированного поражением Франции во франке-прусской войне 1870—1871 гг. Но великий князь Константин Николаевич не торопился со строительством Черноморского флота: этот флот нельзя было вывести через проливы и направить во внешние моря и океаны. Положение усугублялось недостатком средств: в первой половине 70-х годов морской бюджет России не превышал 25 млн руб. Такие расходы выглядели довольно бледно на фоне 70-миллионного английского и 40-миллионного французского (в рублях) бюджетов. Поэтому Морское министерство и пошло на сомнительный эксперимент создания «круглых» броненосцев по заданиям и на средства Военного ведомства.

В 1876 г. генерал-адмирал наконец поставил в правительстве вопрос о срочном усилении Балтийского флота пятью, а Черноморского — десятью мощными мореходными броненосцами. Положительное его решение сорвала русско-турецкая война 1877— 1878 гг., вскрывшая неспособность российского флота к активным действиям во внешних морях. Черноморские моряки доблестно сражались с превосходящими силами противника на примитивных минных катерах и вооруженных пароходах. Балтийский флот занял оборонительное положение, готовясь отразить возможное вторжение англичан в Финский залив.

Война и связанное с ней обострение отношений с Англией привели к таким поспешным действиям, как покупка в США четырех крейсеров и заказ более сотни миноносок на отечественных и иностранных заводах. Эти многочисленные носители минного оружия также пополнили флот прибрежного действия: их водоизмещение составляло всего от 12 до 33 т. Только «Взрыв» и построенный в Англии после войны «Батум» могли использоваться в открытом море как мореходные миноносцы.

Строительство российского флота в 1861 — 1880 гг. (табл. 2) не велось по какой-либо обоснованной долгосрочной программе. В 60-е годы в составлении планов кораблестроения преобладала оборонительная концепция, в 70-х годах она сменилась концепцией крейсерской войны. При этом наряду с весьма скромными планами строительства больших и малых крейсеров предусматривалось пополнение Балтийского флота канонерскими лодками береговой обороны, а Черноморского — «круглыми» броненосцами. Под воздействием чрезвычайных обстоятельств направленность развития флота дважды экстренно корректировалась (в 1863-м и в 1877—1878 гг.), что выразилось в «мониторной» и «миноносной» программах.

Таблица 2. Строительство кораблей для российского флота, 1861—1880 гг.

Класс кораблей	Намечено построить, ед.	Фактически построено		Орудий
Класс кораблей	Намечено построить, ед.	Количество, ед.	Водоизмещение, т	229—305 мм	152—203 мм
А. Оборонительный флот
Броненосные батареи	27	3	10029	—	46
Башенные лодки		13	20813	30	—
Башенные фрегаты		4	13910	10	—
Круглые броненосцы (поповки)	4	2	6041	4
Канонерские лодки	10	10	3711	9	(1)
Миноноски	114	112	2536	—	—
Итого	155	144	50040	53	46(1)
Б. Крейсерский флот
Броненосные корабли	1	1	9665	4	—
Броненосные фрегаты	6	6	31750	—	82
Крейсеры, корветы, клиперы	14	14	22274	—	37(18)
Мореходные канонерские лодки	4	3	1285	—	5
Миноносцы	2	2	182	—	—
Итого	27	36	65156	4	124(18)
Примечание. Водоизмещение приводится по проекту, в скобках указаны гладкоствольные орудия.

Две противоположные концепции при недостатке средств на их воплощение определили пестроту и неравномерность боевого состава флота. Оборонительная его часть превосходила наступательную по численности и мощности вооружения при почти равных водоизмещениях. Не случайно и то, что наиболее сильный корабль «Петр Великий» остался в единственном числе, а броненосные фрегаты оказались на 2—4 тыс. т меньше соответствующих английских. В этом проявилась тенденция экономии средств при постройке каждого корабля, а следовательно, и стремление ограничить его водоизмещение.

Броненосные батареи

Броненосные батареи — прообраз броненосцев береговой обороны — по замыслу Морского ведомства предназначались «для преграждения доступа к Кронштадту неприятельского флота в случае попытки его прорвать между фортами в узком пространстве большого рейда»*. [* Отчет по Морскому ведомству за 1863 г. СПб., 1864. С. 19.]

Контракт на постройку 26-пушечной броненосной батареи «Первенец» — первого российского броненосца — Морское министерство заключило с английской компанией Темзенского железоделательного и судостроительного завода 16 ноября 1861 г. Трехцилиндровую паровую машину мощностью 1000 л. с. для нее тоже заказали в Англии, известному заводу Модслея и Фильда. В задании на проектирование, разработанном Кораблестроительным техническим комитетом, оговаривались главные размерения, водоизмещение, скорость, вооружение и бронирование корабля. По предложению лейтенанта И. П. Белавенца, «Первенец» после спуска на воду достраивался у стенки, поставленный в направлении, противоположном его положению на стапеле, благодаря чему остаточный магнетизм уничтожался магнитным полем Земли.

Заказ первого броненосца в Англии объяснялся неподготовленностью отечественной промышленности к строительству крупных броненосных кораблей. Для изучения технологии железного судостроения, производства броневых плит и способов их крепления, изготовления паровых машин новейших систем в Англию командировали двух корабельных инженеров, двух инженеров-механиков, унтер-офицера и пятерых мастеровых с Адмиралтейских ижорских заводов. Все они подчинялись наблюдающему за постройкой «Первенца» капитану 2 ранга С. П. Шварцу и участвовали в работах наряду с английскими мастерами.

Броненосная батарея «Первенец»: а — боковой вид; б — верхняя палуба

В августе 1862 г. с организацией работ на берегах Темзы ознакомился и директор Кораблестроительного департамента контр-адмирал А. В. Воеводский: в Петербурге параллельно началось внедрение современного железного судостроения. Вторую батарею — «Не тронь меня» — решили строить на верфи Галерного острова по контракту с английским заводчиком Ч. Митчелом. Морское министерство обязалось устроить на острове эллинг со всеми приспособлениями, склад для хранения материалов, мастерские с приводом станков от паровой машины, печи, горны, паровые подвижные краны, железные дороги, газовое освещение. В сооружении верфи и постройке батареи «Не тронь меня» участвовали многие русские инженеры и мастеровые. Наблюдающим за постройкой от КТК был назначен корабельный инженер А. X. Соболев. Броню и железо для корпуса второй батареи делали в Англии. На батарее установили паровую машину, изготовленную в 1858 г. английским заводом Хамфрейса, и четыре котла, «бывшие в употреблении» на винтовом корабле «Константин». Машину приводили в порядок на заводе Берда.

Для заказа третьей батареи (по решению Н. К. Краббе от 19 ноября 1862 г.) 15 января 1863 г. состоялся конкурс с участием трех иностранных и четырех русских заводов. Наилучшие условия предложил Невский судостроительный и механический завод Семянникова и Полетики, с которым 8 апреля и заключили контракт на постройку. Строителем этой броненосной батареи, получившей название «Кремль», был корабельный инженер И. С. Александров; на достройке его сменил Н. Е. Потапов-Броня и железо для батареи были английские. Паровую машину, снятую с фрегата «Илья Муромец», переделывал и исправлял Кронштадтский пароходных завод.

Первоначально предусматривалось построить все три батареи по одному чертежу. Однако решение вооружить батареи 203-мм стальными нарезными орудиями (в апреле 1862 г.) вместо 196-мм гладкоствольных и стремление упростить технологию постройки привели к тому, что в проект пришлось внести значительные изменения. Корпус «Первенца» при максимальной длине 67,1 м и ширине 16,2 м имел большой уклон бортов внутрь судна (27°), благодаря чему попадающие в броню снаряды рикошетировали, но такой уклон отрицательно сказывался на внутреннем размещении и мореходных качествах. На батарее «Не тронь меня» уклон бортов начинался уже не от ватерлинии, а от батарейной палубы. Обе батареи имели массивные бронированные таранные штевни в носу и в корме, ахтерштевень служил также для защиты руля и винта. Батарея «Кремль» имела уже почти вертикальные борта с небольшой погибью внутрь, круглые оконечности корпуса в надводной части сменились поперечными вертикальными брустверами (114-мм) с четырьмя портами для продольных выстрелов. От брустверов в нос и корму укладывались легкие железные надстройки, не мешавшие стрельбе из погонных и ретирадных орудий и прикрытые верхней палубой. От таранного штевня в корме отказались, а форштевню придали изогнутую форму, ставшую характерной чертой для последующих отечественных броненосцев.

Корпуса батарей имели одно дно, а пространство между флорами заливали в качестве балласта раствором цемента с песком. Рулевая рама, фор- и ахтерштевни изготовляли коваными, килевые листы — из 28,5-мм железа, шпангоуты — из 10,5-мм железа при ширине 254 мм. Обшивку бортов толщиной под водой 16,5 и над водой 13,5 мм крепили при помощи уголкового железа. Три непрерывные палубы — верхнюю, батарейную и жилую настилали поверх 10,8-мм бимсов, подкрепленных сплошными коваными пиллерсами. Корпус «Первенца» и «Не тронь меня» были разделены на семь отсеков водонепроницаемыми переборками толщиной 13,5 мм, доходившими до батарейной палубы. «Кремль» имел всего пять главных водонепроницаемых отсеков с небольшими румпельным и таранным отделениями. Поперечные и продольные переборки «Кремля» были оборудованы водонепроницаемыми горловинами и дверями; такие горловины и двери появились на «Первенце» и «Не тронь меня» уже в процессе эксплуатации.

Значительная бортовая качка «Первенца», выявленная в кампании 1864 г., обусловила использование скуловых килей, впервые примененных на кораблях российского флота. Такие кили длиной по 6,1 м и шириной по 305 мм были установлены на батарее «Не тронь меня» уже в процессе постройки. В бортовых отсеках разместили особые цистерны. При заполнении этих цистерн батарея дополнительно углублялась на 305 мм, благодаря чему уменьшалась поражаемая поверхность. Со скуловыми килями, но без такого хитроумного устройства, был построен и «Кремль».

Броненосная батарея «Первенец»

Броневая защита первых двух батарей полностью покрывала весь надводный борт и опускалась примерно на 1,2 м ниже ватерлинии. Она состояла из 114-мм (в середине корпуса) и 102-мм (в оконечностях) кованых броневых плит на 254-мм тиковой подкладке, усиленной на отвесных частях бортов «Не тронь меня» до 457 мм. Броня крепилась к корпусу сквозными болтами диаметром 36,1 мм и опиралась на специальный выступ в шпангоутах. На батарейной палубе в броне имелись орудийные порты высотой в свету 864 мм. Круглая в плане боевая рубка была защищена 114-мм плитами. Жилую и верхнюю палубы поверх 6,5-мм железных листов застилали сосновыми досками, а батарейную — 102-мм дубовыми. На «Не тронь меня» для защиты от навесных выстрелов по бимсам нижней палубы над крюйт-камерами и бомбовыми погребами были положены 25,4-мм железные листы.

Толщину брони в средней части корпуса «Кремля» довели до 140 мм*, боевую рубку накрыли 25,4-мм крышей, а толщину железного настила верхней палубы довели до 29 мм. [* Судовой список 1864 г. СПб., 1864. С. 24—25.] Для броневой защиты ниже батарейной палубы использовали более широкие прокатанные плиты, что позволило ограничиться тремя поясами брони вместо четырех. Под защитой брони располагались и две вертикальные трубы с блоками для опускания лота, чтобы измерять глубину с батарейной палубы.

Горизонтальные паровые машины одновальных установок на батареях оказались различных систем; каждая машина с четырьмя огнетрубными котлами. Неподъемные гребные винты «Первенца» (диаметр 3,15 м) и «Кремля» (диаметр 4,11 м) имели по четыре поворотные лопасти, изменявшие шаг от 3,51 до 4,43 м («Первенец») и от 4,88 до 5,8 м («Кремль»). На «Не тронь меня» был трехлопастной гребной винт. Батареи с их полными обводами при средней осадке от 4,4 до 4,6 м и умеренной мощности машин отличались неважными ходовыми качествами (табл. 3).

Таблица 3. Испытание и стоимость батарей

Название	Спуск на воду	Ходовые испытания	Мощность механизмов, л. с.	Скорость. уз	Стоимость корпуса и машины, тыс.руб.
«Первенец»	6.06.1863	16.07.1863	1067	8,0	917
«Не тронь меня»	11.06.1864	6.07.1865	1200	8,0	923,5
«Кремль»	14.08.1865	6.10.1866	913	8,5	645,3

Первоначальный запас угля «Первенца» 250 т на последующих батареях повысили до 425 и 450 т соответственно, что обеспечило 2000-мильную дальность плавания. Водоотливная система состояла из двух 305-мм и двух 229-мм ручных помп и центробежной 381-мм паровой помпы производительностью 180 тыс. ведер в час.

На «Первенце» и «Не тронь меня» из тесного румпельного отделения румпель пришлось вынести вперед и соединить с головой руля при помощи шкивов и цепей. Штурвалы были установлены в батарейных палубах. Из-за тесноты их с трудом могли вращать двое рулевых вместо требуемых шести. Поэтому в кампанию 1871 г. штурвалы перенесли на мостик, впереди бизань-мачты. На «Кремле» был установлен обычный прямой румпель, непосредственно насаженный на баллер, что повышало надежность рулевого привода.

На всех трех батареях было сокращенное трехмачтовое парусное вооружение с железными мачтами, сосновыми стеньгами и реями и стоячим такелажем из проволочного троса. Прямые паруса поднимались на фок-мачте, косые — на грот- и бизань-мачтах (на «Кремле» прямые паруса имелись также на грот-мачте). Якорное устройство включало четыре якоря (масса становых около 2,9 т) и два шпиля. В числе шлюпок были 16-весельные баркасы, 14- и 12-весельные катера, вельботы и двух-весельные ялы. На «Первенце», например, было семь шлюпок; для их вооружения предназначалась 87-мм нарезная пушка. Экипаж штатной численностью 18 офицеров и 426 нижних чинов (на «Первенце» соответственно 18 и 414)* размещался в жилой и частично в батарейной палубах. [* РГАВМФ Ф. 162.Оп. 1.Д. 1166.Л.22. Штат на 1878г. В 1877 г. 20 офицеров и 365 унтер-офицеров и матросов.]

Броненосная батарея «Не тронь меня» (из фондов СПбАКФД)

На «Кремле» 12 офицерских кают и жилая палуба с выгородками из сосновых щитов отделялись от борта переборкой, что уменьшало сырость в помещениях. Для пополнения запасов пресной воды в цистернах были установлены опреснители системы Пена.

По расположению артиллерии броненосные батареи относились к классическому типу батарейных броненосцев: главное вооружение размещалось по бортам в бронированной батарее с дополнением двух орудий на поворотных платформах в оконечностях верхней палубы. Вначале это были гладкоствольные длинные пушки системы Дальгрена калибром 196 мм (60-фунтовые № 1). В кампанию 1866 г. «Не тронь меня» в числе первых трёх кораблей российского флота вооружили 203-мм стальными нарезными орудиями, полученными с заводов Круппа. Позднее все батареи были перевооружены стальными казнозарядными орудиями. Производство их освоил Обуховский завод в Петербурге. Впоследствии вооружение дополнялось мортирами и мелкими скорострельными пушками разных систем (табл. 4). Предельный угол возвышения батарейных орудий составлял всего 5°, что для 203-мм орудия образца 1867 г. соответствовало дальности стрельбы около 10 кбт.

Таблица 4. Водоизмещение и вооружение батарей

Характеристики	«Первенец»	«Не тронь меня»	«Кремль»
Водоизмещение нормальное, т:
по проекту	3277	3340	3412
фактически	До 3622	До 3500	До 3952
Вооружение (число орудий - калибр в мм) ;
1866 г.	24—196	17—203	24—196
1875 г.	14—203 4—87	16—203 4—87	16—203 2—196
1880 г.	10—203 4—152 1—229 мортира 1 — 64(Б) 1—42(Э) 1— 25,4 (П)	14—203 6-87 1—229 мортира 1—42(Э) 1—25,4 (П)	14-203 6-87 1—229 мортира 2—42(Э) 2—25,4 (П)
Примечание. Б - Скорострельные пушки системы Барановского; Э - пушки системы Энгстрема; П - Пушки системы Пальмкранца

Крюйт-камеры и бомбовые погреба располагались в носовом и кормовом трюмах, были обшиты 50,8-мм тиковыми досками и освещались керосиновыми фонарями.

Броненосная батарея «Кремль»: а — боковой вид; 6 — верхняя палуба

Постройка первой броненосной батареи проходила в сложной политической обстановке. В связи с угрозой войны с Англией потребовалось срочно перевести в Россию «Первенец». В памяти Морского ведомства еще сохранились события 1854 г., когда заказанные Питчеру крупные винтовые корветы «Витязь» и «Воин» были конфискованы британским правительством и вскоре объявились в наших водах под названием «Коссак» и «Тартор» («Казак» и «Татарин»). 5 августа 1863 г. под конвоем фрегатов «Генерал-адмирал» и «Олег» батарея «Первенец» (с 56 неустановленными броневыми плитами в батарейной палубе) благополучно прибыла в Кронштадт. Этот переход осуществлялся под российским национальным флагом с командой моряков английского торгового флота. Окончательную отделку батареи произвели зимой 1863— 1864 гг. в Кронштадте, где достраивались и другие батареи: глубина на баре Невы не позволяла вывести их из С.-Петербурга с нормальным грузом. «Не тронь меня» перевели в Кронштадт в специальном деревянном доке, который к 1865 г. изрядно набух от шестилетней непрерывной службы и сидел в воде глубже обычного. После того как землечерпалками глубина бара была увеличена до 2,87 м, «Кремль» (осадка после спуска 2,59 м) перевели на буксире четырех портовых судов, уже без дока.

Броненосная батарея «Кремль» (из собрания Н. А. Залесского)

Многолетняя служба броненосных батарей показала, что они вполне отвечали своему первоначальному назначению, но отличались большой рыскливостью, а по мореходным качествам и мощности машины не годились для всепогодного плавания в Балтийском море. Так. 13 июля 1863 г, «Первенец» протаранил английское госпитальное судно, которое, к счастью, удалось спасти. В июле 1869 г. батарея «Не тронь меня» столкнулась с фрегатом «Петропавловск», а в 1883 г. серьезно повредила норвежское торговое судно «Хайден». 3 августа 1869 г. «Кремль» протаранил винтовой фрегат «Олег», который через 15 мин затонул. 29 мая 1885 г. на переходе из Кронштадта в Ревель эта батарея попала в сильный шторм. Корпус дал течь, а повреждение в машине, вызванное экстремальными условиями ее работы, заставило командира вывести «Кремль» под парусами на отмель в заливе Кунда, где корабль затонул. Такое обоснованное решение позволило спасти экипаж, а через пять суток и поднять батарею, вскоре отремонтированную в Кронштадте.

Только в конце 1905 г. батареи «Первенец», «Не тронь меня» и «Кремль» исключили из списков флота, а 26 августа 1908 г. их продали на слом за 62500 руб.

Башенные лодки (мониторы)

К очевидным недостаткам батарейных броненосцев относились малые калибры и углы обстрела бортовых орудий, из которых только половина могла стрелять по одной цели. Принципиально новое решение — размещение тяжелых орудий во вращающихся башенных установках — предложили независимо друг от друга шведский инженер Эриксон и английский капитан Кольз в начале 1860-х годов. Эриксон создал в США известный «Монитор», блестящий дебют которого в бою на Хэмптонском рейде 9 марта 1862 г. оказал влияние на развитие флотов во всем мире.

С проектами башенных лодок системы Эриксона, как первое время называли в России мониторы, детально ознакомились командированные в США капитан 1 ранга С. С. Лесовский и капитан корпуса корабельных инженеров Н. А. Арцеулов. После того как американцы переделали фрегат «Роанок» в башенную плавучую батарею С. С. Лесовский 24 июля 1862 г. направил Н. К. Краббе из Нью-Йорка проект с пояснительной запиской о достройке фрегатов «Севастополь» и «Петропавловск» в качестве броненосных плавучих батарей с тремя башнями каждая*. [* РГАВМФ. Ф. 421. Оп. 1 Д. 17. Л. 11 14.] Но тогда его предложение не было принято.

В Морском министерстве решили воспользоваться американским опытом, поскольку в условиях военной угрозы 1863 г. не оставалось времени на разработку собственных проектов. 11 марта из одиннадцати кораблей так называемой «Мониторной программы» десять утвердили к постройке по образцу «башенных лодок» Эриксона. 16 марта возвратившийся из США капитан Н, А. Арцеулов доставил чертежи и спецификации мониторов типа «Пассаик».

Кораблестроительный технический комитет внес в проект некоторые изменения, после чего окончательный вариант воплотили в модели, изготовленной в модельной мастерской С.-Петербургского порта. Н. К. Краббе полагал, что мелкосидящие «башенные лодки» будут ценным дополнением к броненосным плавучим батареям в обороне Кронштадта, ибо эта подвижная защита «может быть сосредоточена к тому месту подводного заграждения, кое неприятель попытается разрушить»*. [* Отчет по Морскому ведомству за 1863 г. С. 19.]

А. В. Воеводский разместил срочный заказ восьми лодок на отечественных заводах.

Две лодки «Ураган» и «Тифон», заложенные в июне 1863 г., строились на «казенные средства» в Новом Адмиралтействе под руководством полковника А. Я. Гезехуса, который сменил скоропостижно скончавшегося капитана Н. А. Арцеулова. Механизмы для них изготовлялись на С.-Петербургском заводе Берда. Заводу Карра и Макферсона были заказаны «Латник» и «Броненосец» с механизмами, наблюдал за их постройкой капитан Н. Г. Коршиков. Две лодки — «Лава» и «Перун» под наблюдением штабс-капитана И. С. Александрова строил Невский завод Семянникова и Полетики, получивший главные механизмы с Адмиралтейских ижорских заводов. Постройку «Стрельца» и «Единорога» на верфи Галерного острова вел подрядчик С. Г. Кудрявцев под наблюдением капитана А. А. Свистовского. Механизмы С. Г. Кудрявцеву поставлял завод Берда. Контроль за изготовлением всех паровых машин в С.-Петербурге КТК возложил на инженера-механика штабс-капитана А. Д. Приббе.

Кроме того, две лодки заказали Бельгийскому обществу «Коккериль», обязавшемуся собрать их из готовых частей на верфи в С.-Петербурге. За работами в Бельгии наблюдал капитан-лейтенант А. И. Федоров. Уже 28 октября 1863 г. на верфи Гутуевского острова бельгийцы под наблюдением корабельного инженера подпоручика X. В. Прохорова начали сборку лодок, получивших названия «Колдун» и «Вещун».

Башенные лодки на отечественных заводах строили почти целиком из английского железа, с бронированием в несколько слоев толщиной 1 дюйм {25,4 мм) каждый. Водоизмещение по чертежу составляло 1566 т, наибольшая длина 61,3, ширина 14, осадка 3,3 и высота надводного борта 0,46 м. Переборки делили корпус на шесть отсеков. В носу и корме имелись большие свесы для помещения четырехлапого втяжного якоря («мониторного») и для прикрытия руля и винта от снарядов и тарана.

Набор корпуса включал железные шпангоуты углового профиля (100X12,7 мм) и дубовые бимсы (300x300 мм), коробчатый киль из 18,9-мм железа, кованые фор- и ахтерштевни, 12,7-мм железную бортовую обшивку. Верхняя палуба настилалась из двух слоев сосновых брусьев, в носу и в корме ее бимсы поддерживались 60-мм железными пиллерсами*. [* Лысенок В. И. Броненосные башенные лодки типа «Ураган»/. Судостроение. 1985, № 3. С. 69 72.] Толщина брони борта составляла 127 мм (5 слоев по 25,4 мм), башни — 280 мм (11 слоев), боевой рубки — 203 мм (8 слоев), кожуха дымовой трубы — 152 мм (6 слоев).

Башенная лодка типа «.Ураган»: а — боковой вид; б — вид сверху

Горизонтальная двухцилиндровая паровая машина системы Хамфрейса нарицательной мощностью 160 л. с. получала пар давлением 1,4 атм от двух трубчатых котлов Мортона. Эти же котлы питали и вспомогательные механизмы: две паровые машины для привода машинного вентилятора (20 л. с.) и для поворота орудийной башни (15 л. с.). Воду из подбашенного и машинного отделений откачивали двумя центробежными помпами Гвина производительностью 2,8 и 5,5 т/мин. Индикаторная мощность машин на испытаниях составила от 335 до 529 л. с.* при частоте вращения четырехлопастного гребного винта 58—80 об/мин. [* Мордовин П. Русское военное- судостроение 1855—1880. Спб., 1881. Отд. V. С. 50.] Скорость лодок не превышала 6—7 уз (табл. 5). Запас угля (около 100 т) в двух бортовых и одной средней угольных ямах обеспечивал дальность плавания около 1400 миль скоростью 6 уз.

Таблица 5. Строительство и испытания башенных лодок

Название	Спуск на воду	Испытания механизмов	Скорость, уз	Стоимость корпуса и машины, тыс. руб
«Вещун»	26.04.1864	21.07.1864	6	1237
«Колдун»	26.04.1864	21.07.1864	6	1237
«Ураган»	15.05.1864	31.05.1865	6,5	1105,8
«Тифон»	14.06.1864	19.06.1865	6,7	1105,8
«Латник»	10.03.1864	31.05.1865	5	1148
«Броненосец»	12.03.1864	00.10.1864	7,75	1142,7
«Лава»	27.05.1864	12.07.1865	6,5	1142,7
«Перун»	18.06.1864	16.08.1865	6.75	1142,7
«Стрелец»	21.05.1864	06.07. 1865	6	1141,8
«Единорог»	21.05 1864	19.06.1865	5, 75	1141,8

Вооружение каждой лодки состояло из двух орудий, размещавшихся в башне системы Эриксона высотой 2,7 и внутренним диаметром 6,38 м. Железная крыша башни толщиной 12,7 мм с отверстиями для вентиляции и двумя люками служила основанием для бронированной боевой рубки. Башня опиралась на палубное кольцо. При повороте башня приподнималась, тяжесть ее переносилась на центральную колонну диаметром 305 мм, опирающуюся на днищевой фундамент, затем поворачивалась и снова опускалась. Время полного поворота башни паровым приводом по результатам испытаний составляло от 35 до 105 с без учета времени подъема.

Монитор «Колдун» (из фондов ЦВММ)

Из-за неготовности к 1865 г. 229-мм стальных нарезных орудий, предназначенных для вооружения лодок, первоначально установили стальные гладкоствольные орудия того же калибра с чугунной оболочкой. «Перун» и «Единорог» в 1866-1868 гг. были временно вооружены 274-мм чугунными гладкоствольными пушками. С 1868 г. лодки стали перевооружать 381-мм (15") гладкоствольными чугунными орудиями системы Дальгрена, отлитыми на Олонецких заводах, а к 1875 г. установили 229-мм стальные нарезные орудия образца 1867 г. Для орудий Дальгрена полагалось по 50 зарядов и снарядов — снаряженных бомб, сплошных ядер и картечи, для 299-мм орудий образца 1867 г.— по 150 выстрелов. На башне и установленном при модернизации мостике в конце 70-х годов размешали до четырех скорострельных пушек.

Фактическое водоизмещение лодок в плаваниях составило от 1382 до 1666 т. Экипаж по штату 1865 г. насчитывал 8 офицеров и 88 унтер-офицеров и матросов*, по штату 1877 г.— соответственно 10 и 100. [* РГАВМФ Ф. 165. Оп. 1. Д. 2717. Л. 2.]

Испытания башенных лодок показали удовлетворительную маневренность и плавную бортовую качку. Однако на ходу при волнении вода заливала палубу, попадала под основание башни и перед ней образовывался бурун, не позволявший отдраивать ставни амбразур. Поэтому эффективно использовать эти корабли было возможно только в спокойную погоду или на закрытых рейдах. В 1890 г. их исключили из списков флота, после чего корпуса использовали как угольные баржи и блокшивы.

Одновременно с башенными лодками системы Эриксона в С.-Петербурге на Галерном острове средствами английского подрядчика Ч. Митчела построили броненосную лодку «Смерч» с двумя башнями системы капитана Кольза. Наблюдал за постройкой поручик А. Ф. Соболев. Корабль строился по проекту Ч. Митчела, согласованному с КТК., из английского железа, паровые машины изготовлялись в Англии заводом «Моделей, сыновья и Фильд».

При проектном водоизмещении 1461 т, длине по ватерлинии 57,5, ширине 11,6 и средней осадке 3,2 м высота надводного борта достигала 0,8 м. В отличие от броненосных плавучих батарей и однобашенных лодок набор корпуса «Смерча» выполнялся по бракетной, или клетчатой системе. Внутренняя обшивка образовывала второй борт и второе дно. Водонепроницаемые стрингеры, бракеты между ними и настил второго дна делили междудонное пространство на изолированные отсеки — клетки. Применение клетчатой системы набора стало новым шагом в обеспечении прочности и непотопляемости железных кораблей и утвердилось в строительстве последующих броненосцев.

Бортовую броню толщиной 114 м в середине корпуса и 102 мм в оконечностях устанавливали на 203-мм тиковую подкладку. Верхнюю палубу и кожух дымовой трубы защищали железными листами толщиной 25,4 м. Боевую рубку и обе башни диаметром 6,7 м бронировали 114-мм плитами. Общая масса брони составляла около 360т . * [* Мельников Р. М. Двухбашенная броненосная лодка «Смерч». /Судостроение. 1985. № 4. С 59—63.]

Башни Кольза, в отличие от башен Эриксона, вращались на катках по погону, положенному на платформу ниже верхней палубы. Там же размещались вынесенные из башни приводы наведения, а сама башня только наполовину высоты возвышалась над палубой, представляя собой незначительную цель для снарядов противника. Впервые башни Кольза были установлены на английских кораблях — броненосной батарее «Ройал Соверейн» (1862 г.) и башенных лодках типа «Скорпион» (1863 г.), а также на датском мониторе «Рольф Краке» (1863 г.), который хорошо проявил себя под огнем береговых батарей в прусско-датской войне 1864 г. Удобство, прочность и надежность башен Кольза сделали их наиболее перспективными для броненосных кораблей.

На «Смерче», первом из русских броненосных кораблей, установили двухвальную энергетическую установку с двумя двухцилиндровыми горизонтальными машинами суммарной мощностью 700 л. с., вращавшими четырехлопастные гребные винты (диаметр 2,4 м) с поворотными лопастями. Пар в машины подавался под давлением 1,7 атм от двух огнетрубных котлов. Из вспомогательного котла подавался пар в машину (нарицательной мощностью 6л. с.), приводившую в действие водоотливной насос, общесудовой вентилятор и кормовую башню.

В кампанию 1865 г. «Смерч» был вооружен четырьмя 196-мм (60-фунтовыми) гладкоствольными пушками. Через год их заменили двумя 203-мм стальными нарезными орудиями Круппа (поставить четыре орудия не позволили внутренние размеры башен). В 1870 г. на корабль установили два 229-мм орудия образца 1867 г. Позднее для отражения минных атак корабль вооружили 87-мм и скорострельными пушками разных систем.

Двухбашенная лодка «Смерч»: а — боковой вид; б — вид сверху

Фактическое нормальное водоизмещение «Смерча» составило 1560т при средней осадке около 3,35 м*. [* Памятная книжка Морского ведомства на 1875 год. СПб.. 1875. С. 16-- 17.] Запас угля (140т) обеспечивал дальность плавания свыше 1000 миль. В 1867 г. экипаж состоял из 11 офицеров и 122 нижних чина, в 1875 г.— из 12 офицеров, 143 унтер-офицеров и матросов.

Развитием кораблей типа «Смерч» стали двухбашенные «Русалка» и «Чародейка», построенные по программе 1864 г. Программой предусматривалось создание восьми броненосных кораблей. Их решили строить сериями по две единицы, исключительно из отечественных материалов и по проектам, выбранным на конкурсной основе. По итогам конкурса в Морском министерстве оказали предпочтение проектам фирмы «Митчел и К,°» под литерами С, D, Е и F. Однако 23 августа 1864 г. Н. К. Краббе утвердил к постройке только броненосные корветы проекта С*, [* Будущие «Князь Пожарский» и «Минин»] а вместо остальных распорядился строить четыре корабля «по улучшенному чертежу наших плавучих батарей» и две лодки «по улучшенному чертежу "Смерча"»*. [* РГАВМФ. Ф. 164. Оп. 1. Д. 650. Л. 23 2 об.] К 4 октября К.ТК, под руководством председателя генерал-майора С. И. Чернявского разработал измененные проекты E2, E3 и F2. Проект F2 и послужил основой для заключения 14 января 1865 г. с подрядчиком С. Г. Кудрявцевым контракта о постройке двух железных броненосных башенных судов, названных в мае того же года «Русалка» и «Чародейка».

Двухбашенная лодка «Смерч» (из собрании Н. А. Залесского)

Лодки строили на верфи Галерного острова под наблюдением капитана корпуса корабельных инженеров А. А. Свистовского. Во второй половине 1865 г. наблюдающим за постройкой «Чародейки» назначили корабельного инженера Н. А. Самойлова, а «Русалки» — К. Г. Михайлова. Броню изготовляли Адмиралтейские Ижорские и Боткинский заводы, главные механизмы -- завод Берда.

В августе 1865 г., после смерти С. Г. Кудрявцева, подряд на строительство лодок, доведенных до 33 %-й готовности по корпусу, передали Ч. Митчелу, Непосредственным руководителем работ стал его поверенный в России инженер Ч. Сван.

При нормальном водоизмещении 1881,7 т, длине по ГВЛ 62,8 и ширине 12,8 м средняя осадка «Русалки» составляла 3,36 м. Корпус набирался по клетчатой системе с двойным дном, форштевень оканчивался тараном (углубление 2 м, выступ 1,4). Число водонепроницаемых отделений достигло 25 при толщине переборок от 5 до 10 мм. Люки на верхней палубе с комингсами высотой 457 мм снабжались 25,4-м м боевыми железными и штормовыми деревянными крышками.

Бронирование борта включало два ряда плит суммарной высотой в середине 2,3 м с погружением в воду 1,7 м и толщиной до 114-мм (в носу 95 мм, в корме 83). Каждую из 58 плит устанавливали на 305—457-мм тиковую подкладку. Верхняя палуба настилалась из 25,4-мм листов в середине и 12,7-мм — в оконечностях и покрывалась сверху 89-мм сосновыми и дубовыми (в районе башен) досками. Башни системы Кольза наружным диаметром 6,9 м бронировались 140-мм, а рубка - 114-мм железными плитами па тиковой подкладке.

Двухбашенная лодка «Русалка»: а — боковой вид; б — вид сверху

Энергетическая установка каждой лодки, как и на «Смерче», состояла из двух горизонтальных паровых машин (диаметр цилиндров 965, ход поршня 457 мм) с клапанами отсечки пара и холодильниками. Дымоходы двух огнетрубных котлов с четырьмя топками каждый (рабочее давление пара 1,6 атм) выходили в дымовую трубу диаметром 1,7м. Помпы и вентиляторы работали от вспомогательной машины. В 1869 г. на «Русалке» установили вспомогательный котел. Угольные ямы вмешали 150 т угля.

В кампанию 1869 г. лодки были вооружены двумя 229-мм орудиями образца 1867 г. в носовой башне и двумя 381-мм гладкоствольными — в кормовой. В начале 70-х годов последние заменили нарезными. Боеприпасы хранились в обшитых деревом двух крюйт-камерах и двух бомбовых погребах — по 75 снарядов и зарядов на каждый ствол. При максимальном угле возвышения

Двухбашенная лодка «Русалка» (из собрания Н. А. Залесского)

229-мм орудий 7° дальность стрельбы достигала 15 кбт. Впоследствии на крышах башен стали устанавливать 87-мм пушки противоминной артиллерии, а на мостиках и верхней палубе — скорострельные 42-мм пушки Энгстрема, 37-мм пятиствольные Гочкиса и 25,4-мм Пальмкранца.

На «Русалке» и «Чародейке», как и на «Смерче», было сокращенное парусное вооружение с тремя легкими железными мачтами. Два становых якоря имели массу по 1,52 т, стоп-анкер — 1,36 т. Экипаж включал 184 человека, в том числе 13 офицеров (1877 г.). Фактическое водоизмещение лодок достигало 2100т при средней осадке 3,7 м (табл. 6).

Таблица 6. Постройка и испытания башенных лодок

Название	Спуск на воду	Испытания механизмов	Мощность, л.с.	Скорость, уз	Стиимость корпуса и машины, тыс руб.
«Смерч»	11.06.1864	июнь 1865 г.	800	8,3	554,1
«Русалка»	31.08.1867	май 1869 г.	705	9	762
«Чародейка»	31.08.1867	май 1869 г.	886	8.5	762

Двухбашенные лодки оказались более совершенными кораблями, чем мониторы, но их мореходные качества и непотопляемость также оставляли желать лучшего. 23 июля 1865 г. «Смерч» затонул на мелководье от пробоины, полученной при касании камня в финляндских шхерах. За два часа вода распространилась по кораблю через вентиляционные отверстия и неплотности в переборках, и водоотливные средства не справились с ее откачиванием. 20 августа 1865 г. лодку подняли с помощью мягких понтонов системы А. Ф. Александровского, но сама авария пока не послужила толчком для разработки новых технических и организационных мер обеспечения непотопляемости. Только после почти аналогичной аварии «Русалки» в июне 1869 г. эти вопросы привлекли внимание КТК и высшего руководства Морского ведомства. Лодку удалось спасти, посадив ее на мель. Обстоятельства аварии побудили служившего на ней мичмана С. О. Макарова разработать ряд предложений по совершенствованию водоотливной системы, управлению креном и дифферентом, снабжению кораблей пластырями и т. п. Известный труд будущего адмирала «Броненосная лодка "Русалка"» положил начало научной разработке принципов обеспечения непотопляемости. К сожалению, этим новым идеям предстоял долгий путь до их воплощения.

7 сентября 1893 г. на переходе из Ревеля в Гельсингфорс во время восьмибалльного шторма низкобортная лодка «Русалка» затонула со всем экипажем вместе с командиром, признанным авторитетом в применении артиллерии, капитаном 2 ранга В. X. Иенишем. Специальная комиссия назвала две наиболее вероятные причины гибели: потеря кораблем хода вследствие затопления котельных отделений через входные люки либо потеря управления из-за обрыва штуртроса. В любом случае корабль могло развернуть лагом к волне, а после разрушения надстроек и затопления части внутренних помещений перевернуть вверх килем.

«Русалка» разделила судьбу самого «Монитора», погибшего в 1862 г. у мыса Гаттерас: низкобортные броненосцы не могли безопасно плавать в штормовую погоду.

«Чародейка», не попавшая в подобные условия, спокойно завершила свою многолетнюю службу. Ее исключили из списков только в 1907 г. «Смерч» вывели из боевого состава в 1894 г., а его корпус разобрали на металл уже после Великой Отечественной войны.

Башенные фрегаты

Наиболее совершенными и мощными кораблями береговой обороны 60-х годов стали двух- и трехбашенные фрегаты «Спиридов», «Чичагов», «Грейг» и «Лазарев», построенные по усовершенствованным КТК проектам Е2 и Е3. Первоначально они именовались трехбашенными броненосными батареями. В июле 1866 г. в названия всех кораблей включили слово «адмирал». Таким образом, родилась новая традиция наименования кораблей отечественного флота в честь прославленных флагманов. Согласно этой традиции спустя 25 лет был назван и броненосец «Адмирал Ушаков».

«Адмирал Грейг» (проект Е3) строился Новым Адмиралтейством под руководством X. В. Прохорова, которого в 1867 г. сменил Н. Г. Коршиков. Подготовительные работы начались в апреле 1865 г., а официальная закладка состоялась лишь через год, 28 апреля 1866 г.* [* Мельников Р. М. Броненосные башенные фрегаты «Адмирал Лазарев» и «Адмирал Грейг» // Судостроение. 1985. -№ 9. с 50 - 54] Механизмы для «Адмирала Грейга» изготовлял завод Карра и Макферсона. Этому же заводу заказали и однотипный корабль (с механизмами) «Адмирал Лазарев». Наблюдающим за его постройкой стал поручик В. Я. Дмитриев. Оба двухбашенных корабля (проект Е ) в мае 1865 г. заказали Невскому заводу Семянникова и Полетики. В октябре 1866 г. их решили строить с двумя башнями каждый, но с усиленной защитой*. [* РГАВМФ Ф 162. Оп. 1. Д. 1166. Л. 58.] Наблюдал за постройкой «Адмирала Спиридова» и «Адмирала Чичагова» корабельный инженер А. Я. Гезехус.

Башенный фрегат «Адмирал Лазарев»: а - боковой вид, б - вид сверху

Броню поставляли Адмиралтейские Ижорские заводы и Камский железоделательный завод горного ведомства.

По окончательному проекту трехбашенные фрегаты имели водоизмещение 3462 т и длину 77,4 м, двухбашенные — 3492,5 т и 77,5 м соответственно при одинаковой ширине 13,1 м. Более «острые» обводы двухбашенных фрегатов вызвали увеличение средней осадки примерно на 0,2 м, Корпуса набирались по клетчатой системе с двойным дном. Важнейшим отличием башенных фрегатов от монитора стала увеличенная до 1,5 м высота надводного борта.

Толщина бортовой брони «Адмирала Грейга» была в пределах от 89 до 152 мм, «Адмирала Спиридова» — от 102 до 178 мм. При этом в середине корпуса применили многослойную конструкцию защиты с суммарной толщиной двух слоев тиковой подкладки 457 мм*. [* Фактическая толщина трех железныз слоев защиты несколько отличилась от проектной. Так, на «Адмирале Грейге» толщина защиты включала 114-мм броню, промежуточный слой 25.4 мм и 14,3 мм обшивку.] Башни бронировались плитами толщиной 140 и 160 мм, а боевые рубки — 127 мм. Суммарная толщина двух слоев палубной брони с прокладкой из сукна или войлока достигала 25,4 мм.

На каждом корабле было установлено по одной горизонтальной машине системы Хамфрейса с приспособлением для отсечки пара и с пятью огнетрубными котлами (рабочее давление 1,7 атм). Машина работала на неподъемный трехлопастный гребной винт. Для облегчения управления и улучшения маневренных качеств применили балансирный руль. Скорость фрегатов на испытаниях составила 9—10 уз. (табл. 7).

Башенный фрегат «Адмирал Спиридов»: а - боковой вид, б - вид сверху

В каждой башне системы Кольза первоначально размещались по два 229-мм орудия образца 1867 г. Однако во время плаваний кораблей в 1871 —1872 гг. обнаружилась значительная перегрузка при чрезмерном (до 1,7 м) дифференте на корму. После перераспределения грузов дифферент несколько снизился и улучшились мореходные качества. В 1873 г. на «всестороннем испытании» башенных фрегатов вице-адмирал А. А. Попов предложил снять боевые рубки и заменить два 229-мм орудия в каждой башне на одно 280-мм, производство которых освоил Обуховский завод. На «Адмирале Лазареве» и «Адмирале Грейге» А. А. Попов собирался заменить кормовую башню на барбетную установку 305-мм орудий*. [* Отчет по Морскому ведомству за 1870 —1873 гг. СПб.. 1874. С. 54.] Последнее предложение не приняли из-за нехватки 305-мм пушек, а первые два осуществили в 1874 г. на «Адмирале Спиридове», позднее и на остальных кораблях.

Таблица 7. Постройка и испытания башенных фрегатов

Название	Спуск на воду	Испытания механизмов	Мощность, л.с.	Скорость, уз	Стоимость корпуса и машины, тыс руб
«Адмирал Грейг»	18.10.1868	1871	2031	9.54	1596,7
«Адмирал Лазарев»	9.09.1867	1871	2004	10.4	1289.3
«Адмирал Спиридов»	16.08.1868	1871	2007	9.1	1177,5
«Адмирал Чичагов»	1.10.1868	1871	2060	9,5	1177,5

В 1878 г. вооружение фрегатов временно дополнили 229-мм мортирой, на башнях и мостиках устанавливали противоминную артиллерию — 87-мм орудия и 44-мм скорострельные пушки Энгстрема.

Башенный фрегат «Адмирал Лазарев»

Характерными чертами башенных фрегатов, кроме сокращенного парусного вооружения, стали носовая надстройка с бушпритом и продольный переходной мостик, позволявший работать с парусами и шлюпками в свежую погоду. Фактическое водоизмещение кораблей оказалось в пределах от 3693 т («Адмирал Чичагов») до 3841 т («Адмирал Грейг»). Экипаж по штату 1877 г. насчитывал 18 офицеров и 230 нижних чинов, на трехбашенных фрегатах было 242 унтер-офицера и матроса.

По мнению руководителей Морского министерства, башенные фрегаты могли использоваться в пределах Балтийского и Северного морей. Запас угля от 258 до 300 т обеспечивал им дальность плавания 1200—1500 миль 9-узловым ходом.

«Адмирал Лазарев», «Адмирал Чичагов» и «Адмирал Спиридов» были исключены из списков флота в 1907 г., «Адмирал Грейг» — в 1909 г. Из всех кораблей «оборонительного флота» 60-х годов они оказались самыми долговечными.

Поповки

Морское министерство в выборе типов броненосцев для Черноморского флота ориентировалось по аналогии с Балтикой на корабли прибрежного действия. Еще в августе 1863 г. Н. К. Краббе в связи с военной угрозой поручил КТК разработать проект деревянных броненосных плавучих батарей для обороны Керченского пролива. С одобрения Александра II предполагалось построить четыре таких плоскодонных корабля с четырьмя орудиями и 5-узловым ходом каждый. Стабилизация международной обстановки тогда спасла ассигнованные на батареи 1,25 млн руб.

В 1864 г. капитан-лейтенант А. Н. Федоров по заданию министерства обследовал реки бассейна Азовского моря в поисках места для верфи, чтобы строить на ней корабли типов «Стрелец» и «Смерч» для обороны Керченского пролива. Федоров предложил строить корабли на Боткинском заводе, а собирать их в Калачевском затоне реки Дон. Позднее обсуждался план создания верфи в Керчи. При этом имелась в виду постройка мелкосидящих тихоходных броненосцев именно для Азовского моря, с тем чтобы «не возбуждать недовольства» европейских держав нарушением Парижского трактата 1856 г.

Наконец в декабре 1869 г. «особым совещанием» с участием военного министра генерала Д. А. Милютина и Н. К. Краббе было принято решение о постройке в Николаевском Адмиралтействе четырех «броненосных судов». В заданиях Военного министерства предусматривалось: калибр орудий не менее 280 мм, осадка не более 3,3—3,4 м и толщина брони больше, чем на крупнейших иностранных броненосцах. На реализацию заданий с учетом оборудования адмиралтейства «особое совещание» отпустило 4 млн руб. и два года*. [* Андриенко В. Г. Броненосцы береговой обороны конструкции А.А. Попова //Судостроение. 1985. №11 С. 58-61.]

В основу проекта черноморских кораблей была положена идея создания «круглого монитора» — плавучего станка для орудий крупного калибра. Ее обосновал в октябре 1869 г. известный новатор в области кораблестроения контр-адмирал А, А. Попов, которому поручили разработку проекта. Круглый в плане корпус позволял в наибольшей степени выполнить жесткие задания Военного министерства, едва ли осуществимые в варианте двухбашенной лодки. Сомнения в ходовых и маневренных качествах необычных судов отчасти разрешились в 1870 г. при испытаниях построенных А. А. Поповым натурных моделей — круглых шлюпок. 27 апреля 1870 г. Александр II «повелел» именовать круглые суда «поповками».

В ходе проектирования прорабатывалось несколько вариантов с диаметром корпуса от 24,4 до 46 м. Окончательно было решено построить два корабля в Петербурге и два в Николаеве по одному проекту — диаметром 29,3 м. Для выполнения этого решения требовалась модернизация заброшенного Николаевского Адмиралтейства. С отменой военных статей Парижского трактата не произошло замены кораблей береговой обороны мореходными броненосцами, а только ускорилось сооружение поповок. В начале 1871 г. в Новом Адмиралтействе приступили к постройке головного броненосца «Новгород», а осенью в Николаевском Адмиралтействе начали обработку металла для второго — «Киев». Главные механизмы заказали заводу Берда в С.-Петербурге. Зимой 1861 —1862 гг. «Новгород» в разобранном виде по железной дороге доставили в Николаев для окончательной сборки в специальном эллинге.

Настойчивость Морского министерства в осуществлении оборонительной программы для Черного моря помимо высокого авторитета и энергии А. А. Попова объяснялась отрицательным отношением генерал-адмирала и Н. К. Краббе к строительству мореходных кораблей на Черноморском театре. К тому же по первоначальным расчетам постройка круглых броненосцев должна была обойтись дешево. Однако в действительности поповки оказались довольно крупными и сложными кораблями, а их реальная стоимость стала одной из причин сокращения программы до двух единиц.

При нормальном водоизмещении 2491 т и наибольшем диаметре корпуса 30,8 м осадка «Новгорода» составила 4,1 м, а высота надводного борта всего 0,46 м. Второе дно укладывалось на радиальные элементы набора корпуса. Бронирование борта выполнялось из железных плит толщиной 229 и 178 мм на тиковой подкладке. С учетом рубашки под броню суммарная толщина броневой защиты считалась 280 и 229 мм*. [* Залесский Н. А. Круглые суда адмирала Попова//Судостроение. 1971.№ 12. С. 49-53.] Палуба бронировалась железными листами в три слоя — всего 70 мм.

Энергетическая установка броненосца первоначально включала восемь котлов и шесть паровых машин (3360 л. с.), каждая из которых вращала свой гребной винт при параллельном расположении валов. Впоследствии для уменьшения рыскливости крайние машины и валы сняли. Это почти не сказалось на ходовых качествах, так как паропроизводительности котлов все равно не хватало для работы всех шести главных двигателей на полную мощность. При запасе угля 200 т дальность плавании полным ходом составила 480 миль (табл. 8).

Два 280-мм орудия «Новгорода» были установлены под защитой 229-мм брони барбета (внутренний диаметр 8,23 м, высота 2,9 м). Барбетные установки тяжелых орудий внедрили в 1860-е годы французские кораблестроители. Сочетая надежную защиту орудийной платформы броней неподвижного барбета с удобством управления орудиями (стволы их возвышались над верхним краем броневой защиты), эти установки стали своеобразной альтернативой башенным. Недостатками последних тогда считали ограничений обзор из башни и возможность ее заклинивания прямыми попаданиями снарядов.

Поповка «Новгород»: а — боковой вид; б — вид сверху

Таблица 8. Постройка и испытания поповок

Название	Спуск на воду	Испытания механизмов	Мощность механизмов, л. с.	Скорость, уз.	Стоимость, тыс.руб.
«Новгород»	21.05.1873	1.06.1873	2000*	7,5*	28ЗО
«Вице-адмирал Попов»	25.09.1875	10.08.1876	3066*	8,5*	3260
* После снятия крайних машин и изменения шага винтов («Новгород»).

Над низким корпусом «Новгорода» по обеим сторонам барбета соорудили надстройки с каютами офицерского состава и постами управления кораблем. На надстройках установили 87-мм и скорострельные орудия противоминной артиллерии. Вооружение дополнялось шестовыми минами — наступательным минным оружием для применения на кратчайшей дистанции.

Предварительные испытания «Новгорода» и появление новых мощных мореходных броненосцев вызвали намерение А. А. Попова переработать проект «Киева», увеличив калибр артиллерии и толщину броневой защиты, В августе 1873 г. кораблестроительный отдел Морского технического комитета (МТК) рассмотрел новый вариант поповки с 406-мм бортовым бронированием и двумя 305-мм орудиями образца 1867 г. Реализация этого варианта вызвала переделку уже выставленного на стапель набора «Киева» и начало постройки практически нового броненосца, которому 9 октября 1873 г, присвоили название «Вице-адмирал Попов».

Беспрецедентное в истории отечественного флота событие — прижизненное наименование крупного корабля в честь «простого» адмирала — подчеркивало не только заслуги А. А. Попова, но и исключительное отношение к нему генерал-адмирала и самого императора. Одержимый идеей круглых судов, А. А. Попов считал вполне возможным применение поповок в открытом море, а дальнейшим развитием этого типа — мореходный броненосец. Восторженного мнения о морских качествах круглых судов придерживались и высшие руководители флота: великий князь Константин Николаевич, адмирал Н. К. Краббе и товарищ управляющего министерством вице-адмирал С. С. Лесовский. Так, после испытаний «Новгорода» генерал-адмирал докладывал царю: «Поповка оказалась выгодной со всех точек зрения (курсив наш. — В. Г. и И. Ч. ) и наиболее подходящей для решения оборонительных задач на Черном море»*. [* Отчет по Морскому ведомству за 1870—1873 гг. С. 66—67.] Во время русско-турецкой войны 1877—1879 гг. в Петербурге предполагали даже послать броненосцы «Новгород» и «Вице-адмирал Попов» в крейсерство по Черному морю.

Высокие оценки поповок, отчасти вызванные стремлением оправдать затраченные на них 6 млн руб., стали и одной из причин резкой критики этих кораблей и их создателя. В действительности А. А. Попов блестяще решил сложную задачу реализации жестких требований Военного министерства. «Вице-адмирал Попов» при средней осадке всего 4,3 м по мощности вооружения и защиты не имел равных среди броненосцев береговой обороны.

Круглые броненосцы А. А. Попова заслуженно вошли в историю мирового кораблестроения как оригинальный вариант совмещения противоречивых заданий в сложных условиях переходного периода — времени поиска наиболее рациональных типов броненосных кораблей.

Поповки вполне отвечали своему первоначальному назначению, в войне с Турцией они действовали в системе «активной обороны» Одессы и Очакова. Турецкий флот так и не решился атаковать эти пункты, что само по себе было важным оперативным результатом. Однако надежды на возможность применения поповок в открытом море оказались несостоятельными. К такому выводу привел анализ опыта плавания и результаты работы специальной комиссии. Интересно, что большинство документов подтверждают вполне удовлетворительные мореходные качества круглых броненосцев, например, небольшие размахи и плавность качки при состоянии моря до 7—8 баллов. Как недостаток отмечается лишь значительная (до 4 уз) потеря скорости при встречном ветре и волнении*. [* Андриенко В. Г. Указ. соч. С. 61.]

В действительности же малая высота надводного борта, относительно небольшая скорость и плохая маневренность могли привести к опасным последствиям для поповок при встрече их с мореходными броненосцами вдали от своих берегов. В конкретной обстановке 1877—1878 гг. круглые броненосцы не оправдали затраченных на них средств.

Осенью 1878 г. на броненосце «Вице-адмирал Попов» вместо обычных орудийных станков установили новинку техники того времени: снижающиеся станки системы Рассказова (изготовленные в Англии). Станки имели гидравлический привод, на них можно было заряжать орудия под прикрытием барбетной брони. Штатом 1877 г. в экипажи «Новгорода» и «Вице-адмирала Попова» назначалось по 14 офицеров и по 119 и 165 «нижних чинов» соответственно*. [* РГАВМФ. Ф. 162. Оп. 1. Д. 1670. Л. 50 об.] Корабли находились в составе Черноморского флота до 1903 г., затем их сдали к порту и вскоре исключили из списков. С поповками связана судьба многих выдающихся деятелей отечественного флота, в том числе и капитана 1 ранга В. Н. Миклухи, одного из главных участников событий, описываемых в книге.

Прибрежные броненосцы в истории флота и судостроения

Массовое сооружение броненосцев оборонительного флота произвело настоящий переворот в отечественной судостроительной промышленности. Всего за 10 лет — от заказа в Англии «Первенца» (1862 г.) до окончания в Кронштадте «Адмирала Чичагова» (1871 г.) — произошел переход от деревянного кораблестроения к металлическому. Переход стремительный, но и достаточно последовательный: от обучения на заказанном в Англии броненосце через использование опыта иностранных подрядчиков и применение импортных материалов и механизмов судостроители пришли к самостоятельной постройке кораблей из отечественных материалов.

В начале 70-х годов постройку железных судов вели С.-Петербургский порт на верфях Новое Адмиралтейство и Галерный остров, частные заводы — Невский (Семянникова и Полетики) и Балтийский (Карра и Макферсона). Последний наряду с заводом Берда строил также главные судовые механизмы. Производство брони освоили на Адмиралтейских Ижорских и Воткинском заводах.

Практика воплощения иностранных проектов сменилась разработкой собственных, включавших многие оригинальные идеи. Наиболее яркие из них принадлежали вице-адмиралу А. А. Попову и осуществились в ряде мореходных кораблей. На строительстве многочисленных «прибрежных» броненосцев воспитывались кадры опытных корабельных инженеров, таких, как Н. А. Арцеулов, А. Я. Гезехус, В. Я. Дмитриев, Н. Г. Коршиков, К. Г. Михайлов, X. В, Прохоров, Н. А. Самойлов, А. А. Свистовский, А. Ф. Соболев и другие.

Положительную роль в совершенствовании конструкции кораблей сыграла инициатива известных флагманов — И. Ф. Лихачева и И. Г. Бутакова, возглавлявших в 60—70-е годы броненосную эскадру на Балтике. Например, И. Ф. Лихачев предложил балансирные рули для башенных фрегатов, а И. Г. Бутаков — двойную обшивку носовой части корпуса и тельферное устройство для подъема снарядов к орудиям в башне. Последовательным сторонником усиления броневой защиты выступал председатель Кораблестроительного технического комитета генерал-майор С. И. Чернявский, который фактически был главным «контролером», или руководителем, составления всех проектов броненосцев. Проектирование главных механизмов кораблей последних серий возглавлял главный инженер-механик Балтийского флота Ламберт. В неизведанное дело постройки броненосцев большой вклад внесли и флотские офицеры — командиры кораблей и даже совсем молодые, такие, как мичман С. О. Макаров. Именно творческое содружество флотских офицеров, инженеров-механиков и кораблестроителей привело к достижению успеха.

Переходный процесс обозначил и принципиально новые для отечественного кораблестроения проблемы. Наиболее очевидная из них выразилась в увеличении сроков постройки. Так, «улучшенные» броненосцы программы 1864 г. все оказались «долгостроями». Башенные лодки типа «Русалка» прошли трехлетний путь от принятия решения о постройке до спуска на воду и почти два года достраивались на плаву. Стапельный период для большинства башенных фрегатов, оказался еще более длительным, а достроечный затянулся на три-четыре года.

Это во многом объяснялось естественным усложнением процесса проектирования и постройки железных кораблей с разнообразными механизмами и системами вооружения. Субъективные причины крылись в традициях эпохи деревянного кораблестроения, закрепленных сложившейся организацией. Согласно этой организации заключение контрактов или выдача нарядов на постройку корабля, его механизмов, заказ предметов снабжения был сосредоточен в Кораблестроительном департаменте Морского министерства, артиллерийское вооружение заказывалось Артиллерийским департаментом. С развитием пароходостроения необходимость технической экспертизы и составления новых проектов вызвала включение в структуру управления, наряду с Морским ученым комитетом, Пароходного комитета (1842 г.), а затем Кораблестроительного технического комитета (1856 г.).

Кораблестроительный технический комитет объединил решение вопросов проектирования кораблей в целом, проекты же паровых машин составлялись или проверялись главным инженером-механиком Балтийского флота. Определенное влияния на проектирование оказывали также Инспекторский департамент, ведавший комплектованием флота личным составом и плаванием кораблей, а также старшие флагманы — начальники броненосной эскадры.

При преобразовании центрального аппарата Морского ведомства в I860 г: в систему управления окончательно внедрились принципы, установившие разделение между техникой, хозяйством и управлением личного состава*. [* Витте А. Г. Очерк устройства управления флотом в России и иностранных государствах. СПб., 1907. С. 112.] В результате Кораблестроительный департамент только заказывал и оплачивал, а КТК, не имевший финансовой самостоятельности, проектировал и контролировал постройку. Руководили ею подрядчики или корабельные инженеры С.-Петербургского порта, получавшие «от казны» — по заказам Кораблестроительного департамента механизмы, броню, дельные вещи, рангоут, шлюпки и т. п. Сложное взаимодействие департаментов, КТК, главных инженера-механика и портового корабельного инженера, подрядчиков и контрагентов, флагманов и командиров рождало бумажный вал многократных согласований и задерживало строительство.

Иногда подрядчик, добившийся скорого продвижения работ, получал штевни или механизмы, заказанные Кораблестроительным департаментом с большим опозданием, например, на год после начала постройки. Нередкими были низкая дисциплина поставок и существенная корректура чертежей в ходе постройки. Да и сам проект перед началом работ доводился только до уровня современного эскизного (в упрощенном виде), а рабочие («практические») чертежи разрабатывались параллельно с сооружением корпуса. В обстановке волокиты согласований и опоздания поставок подрядчик, обязанный установить все доставленное «от казны» и независимыми от него контрагентами, невольно нарушал сроки контракта и при этом не был виноват. Нарушение сроков усугублялось также организационными трудностями освоения производства металла, брони, механизмов и стальных орудий на отечественных заводах.

В результате преобразования системы управления в 1867-1869 гг. хозяйственные функции (контракты и заказы) передали портовым управлениям, а технические сосредоточили в Морском техническом комитете (МТК), включавшем кораблестроительное, артиллерийское, строительное и ученое отделения. С 1875 г. в МТК вошло механическое отделение, созданное взамен должности главного инженера-механика флота.

Постройка кораблей была сокращена. Они строились либо на верфях С.-Петербургского порта — «казенными средствами», либо на частных заводах, страдавших от недостатка государственных заказов. Упразднение Кораблестроительного и сужение функций Инспекторского департамента исключительно до заведования личным составом на практике лишило флот планового и обоснованного пополнения корабельным составом. Сроки постройки в 70-х гг. еще более увеличились: начатые в 1869—1871 гг. броненосный корабль «Петр Великий» и броненосные фрегаты не были полностью готовы к войне 1877—1878 гг.

Особенность петербургского кораблестроения заключалась в том, что корабли достраивались в Кронштадте, так как не могли выйти из С.-Петербурга с полной нагрузкой. Установка брони и артиллерии, окончательная отделка корабля в условиях отрыва от верфи или завода также увеличивала сроки и стоимость постройки.

При создании броненосцев оборонительного флота русские кораблестроители столкнулись с перегрузкой кораблей, которая У башенных лодок составило около 200 т, а у башенных фрегатов от 230 до 350 т сверх нормального водоизмещения по проекту. Кроме того, фрегаты еще в процессе проектирования увеличились почти на 300 т каждый без существенного изменения первоначального теоретического чертежа. Перегрузка, достигавшая 6—10 % нормального водоизмещения, увеличивала осадку и ухудшала остойчивость, сокращала и без того незначительную высоту надводного борта. Для уменьшения перегрузки на большинстве кораблей уже в процессе эксплуатации сняли бронированные боевые рубки.

Причинами перегрузки были почти неизбежные в условиях того времени ошибки в подсчете нагрузки, а также непрерывные «улучшения и добавления» в проекте уже строившегося корабля при отсутствии запаса водоизмещения. Ошибки в подсчете приходились главным образом па элементы корпуса и устройств башен, рубок и мостиков, «улучшения и добавления» увеличивали массу вооружения и брони.

Анализ статей нагрузки башенных кораблей береговой обороны (табл. 9) показывает, что наибольшая масса приходилась на металлические конструкции корпуса (30 % и более) и на бронирование с тиковой подкладкой (24 %). Масса главных механизмов составляла порядка 9 %, а вооружения с боезапасом — всего 5 -6 % от нормального водоизмещения.

Таблица 9. Состав нагрузки башенных лодок и фрегатов

Статья нагрузки	«Русалка»		«Адмирал Спиридов»
Статья нагрузки	Масса, т	% водоизмещения	Масса, т	% водоизмещения
Корпус без брони (только железо)	625	29,8	1014	31,7
Рубка и башни без брони	270	12,9	185	5,8
Дерево, дельные веши, мостик	101	4,8	183	5,7
Тиковая подкладка	105	5,0	154	4,8
Броня	399	19,0	615	19,2
Главная артиллерия (орудия, станки, боезапас)	120	5,7	161	5
Уголь	150	7,1	360	11,3
Машины и котлы с водой	180	8.6	300	9,4
Экипаж, шлюпки, запасы, рангоут	150	7,1	228	7,1
Итого	2100	100,0	3200	100,0
Примечание. Для «Адмирала Спиридова» приведены данные проекта Г2, по которому заключался контракт (РГАВМФ. Ф. 164. Оп 1. Д. 650. Л. 37, 37 об.), для "Русалки" - фактические, подсчитанные по окончании постройки.

Удачный выбор башенного типа броненосцев и вооружение их стальными нарезными орудиями образца 1867 г. (табл. 10) обеспечили относительно высокую эффективность оборонительного флота по сравнению с английским броненосным флотом конца 60-х — начала 70-х годов XIX в. Основу английского флота составляли батарейные и казематные броненосцы, вооруженные 229-мм орудиями, из которых только половина участвовала в бортовом залпе. Снаряды английского 229-мм орудия, заряжаемого с дула, на дистанции 5 кбт пробивали 140-мм броню, при толщине броневой защиты самих броненосных фрегатов от 114 до 229 мм. 229-мм русский снаряд орудия образца 1867 г. пробивал 152-мм броню на дистанции 9 кбт*. [* Отчет по Морскому ведомству за 1867 г, СПб., 1868. С. 44 — 46.] Поэтому в прибрежном районе башенные лодки являлись довольно серьезным противником более крупным и быстроходных английским рангоутным броненосцам, а башенные фрегаты имели даже определенные тактические преимущества.

Таблица 10. Установки орудий образца 1867 г.

Характеристика	Калибр орудия
Характеристика	8"	9"	9"	11"
Калибр, мм/длина ствола в калибрах	203/22	229/20	229/20	279/20
Вес снаряда, кг	79,0	122,8	122,8	233,4
Начальная скорость, м/с	411	409	409	404
Угол возвышения	5	7,5	6,5-10,5	9,5
Дальность стрельбы, кбт	10	15,5	14-19	21
Скорость стрельбы (время на производство одного выстрела) мин	2,5	3,5	2,5	3,5
Корабль	Броненосные батареи	«Смерч»	Однобашенные лодки	Башенные фрегаты

Однако уже в середине 70-х годов в английском флоте появляются броненосцы с 317-мм орудиями и 305—356-мм броней, а в 1881 г. в море выходит «Инфлексибл», вооруженный 406-мм пушками и защищенный 610-мм броневой цитаделью. Внедрение удлиненных орудий с нарезами прогрессивной крутизны в 80-х годах привело к окончательному устареванию артиллерийского вооружения русских кораблей береговой обороны. Несмотря на частичную модернизацию, броненосные батареи, башенные лодки и фрегаты в последнем десятилетии XIX в. по вооружению, защите и скорости не отвечали тактическим требованиям. Приказом по Морскому ведомству от 1 февраля 1892 г. все они были переклассифицированы в броненосцы береговой обороны. Фактически после этого однобашенные лодки, поповки и «Смерч» почти не вооружались для плавания, а «Русалка», «Чародейка», «Первенец», «Не тронь меня», «Кремль», «Адмирал Лазарев», «Адмирал Грейг», «Адмирал Спиридов» и «Адмирал Чичагов» доживали свой век в учебных отрядах. Характерно, что корпуса всех кораблей отличались завидной долговечностью.

Постепенно броненосцы оборонительного флота обросли надстройками и мостиками, которые использовались для размещения гребных судов, а также противоминной артиллерии. В конце 70-х — начале 80-х годов эта артиллерия состояла из 87-мм орудий образца 1867 г., а также из скорострельных пушек Энгстрема (42-мм) и Пальмкранца (25,4-мм). Для вооружения шлюпок и десанта применялась 64-мм скорострельная пушка Барановского на колесном лафете. В войну 1877-1878 гг. на батареи и башенные фрегаты ставили по одной 229-мм мортире для навесной стрельбы. В 80-х — ЭО-х годах на них появились 37-мм и 47-мм скорострельные пушки Гочкиса.

После успешного испытания на «Первенце» в кампании 1872 г. на вооружение принимаются аппараты «автоматической стрельбы» системы Давыдова. Аппараты Давыдова позволяли вести сосредоточенную стрельбу с учетом качки корабля. В 70-е годы на броненосцы поступили первые образцы наступательного минного оружия: шестовые и буксируемые мины, в 80-х годах башенные фрегаты вооружили подводными минными (торпедными) аппаратами для мин Уайтхеда и минами заграждения.

Несмотря на ограниченные мореходность и район плавания, балтийские броненосцы оборонительного флота сыграли огромную роль в подготовке и создании отечественной тактической школы. Именно в плаваниях Броненосной эскадры адмиралов И. Ф. Лихачева (1864—1866 гг.) и Г. И. Бутакова (1867—1876 гг.), учебных Артиллерийского и Минного отрядов сформировался тип моряка, владевшего не только искусством кораблевождения и морской практикой, но и новейшими образцами военно-морской техники и оружия. От всестороннего испытания первых броненосцев в кампании 1864 г. и демонстративного похода в Стокгольм (1865 г.) броненосная эскадра прошла путь до создания слаженного боевого организма, что вызывало интерес иностранных моряков, приезжавших для изучения русского опыта. В 1869 г. был издан новый «Свод военных морских сигналов», а в 1870 г.— новая редакция «Морского устава», где нашли отражение изменения корабельной организации, вызванные развитием боевых и технических средств флота.

Wundefwaffe

Глава I
БРОНЕНОСЦЫ БЕРЕГОВОЙ ОБОРОНЫ В РОССИЙСКОМ ФЛОТЕ